Когда мне было четырнадцать лет, мы жили в большом поселке городского типа. Наш маленький микрорайон был застроен одноэтажными двухквартирными деревянными домами и находился на окраине поселка, а вернее, в самом его начале. Как раз мимо наших домов пролегла железная дорога Москва-Владивосток, а параллельно ей и московский тракт.
Из окон нашей квартиры зимой можно было разглядывать проезжающие мимо поезда, а летом всё закрывали распустившиеся деревья.
Жители таких окраинных местечек держали всякую живность, благо выгон был рядом. У нас же была черная корова «Дочка» с белым пятном на лбу. Она была на удивление спокойной, и я не боялась ее подоить, когда дома никого не было из взрослых.
От Дочки вкусно пахло теплым парным молоком. Она всегда терпеливо стояла и выжидала, пока я закончу её мучить. Но я знала одну маленькую хитрость, чтобы Дочка не только спокойно стояла, но и молоко могла мне отдать. Я с собой брала кусок черного хлеба, посыпала его солью и это лакомство приносила в знак благодарности.
Таким образом, Дочка проявляла ко мне милость и терпеливо стояла. Изредка, но бывали случаи, когда её терпению все-таки приходил конец, и она задней ногой легонько ударяла по ведру, чтобы я уходила. Тогда я начинала её уговаривать и поглаживать, так как видела, что молоко не полностью выдоено. Дочка успокаивалась и продолжала стоять. После завершения дойки я гладила её по морде и просила простить за такую муку. Дочка смотрела на меня умными коровьими глазами, и мне становилось неловко, что я подолгу мучаю бедное животное.
В первое время, когда я училась доить корову, мне приходилось тяжко. Дочка сердилась и била ногой по ведру так, что оно опрокидывалось и его содержимое выливалось. Постепенно я научилась этой трудной, на мой взгляд, работе, а также всяким прочим атрибутам дойки.
Возвращаясь в дом с почти полным ведром молока, я брала чистые крынки, которые были сделаны из глины и обожжены в специальной печи, белоснежную марлю и начинала цедить молоко. Я делала это с наслаждением. Необыкновенно белое молоко, теплое и пахучее, разливалось из ведра по крынкам, и сверху появлялась пузырчатая воздушная пена. Если молоко в крынке стояло несколько дней, то в ней образовывалась ароматная вкуснейшая сметана, а воздушные пузырьки, словно кружево украшали верх.
От нашей Дочки мы получали молоко, а уж из него чего только не готовила моя мама. Нежный ароматный творог, масло, простоквашу и сыворотку, сметанники и сырники, и много чего ещё.
Всё это мы уплетали, и порой нам даже не хватало всех этих вкуснятин.
Очень часто, уходя рано утром в школу, я пила из кружки ароматное теплое молоко, которое мама надаивала для меня.
Но всему приходит конец. Кончилось детство, началась другая жизнь.
Через несколько лет наша Дочка перешла к другой хозяйке, у мамы не было сил разрываться между работой, домашним хозяйством и детьми. Я уже не жила в семье, поэтому им было без меня трудно. Но нашу Дочку всегда помню, как главного члена нашей семьи. Помню, как заботились о ней всем семейством: - косили сено, встречали вечером с пастбища, чистили её небольшой дворик, где она находилась. Зимой из большущего стога я набирала ароматного сена и носила ей в ясли. Хорошее было время!
В настоящее время городские ребята навряд ли знают, из чего получается сметана или сыворотка. А ведь это такие полезные продукты! И все благодаря терпеливому животному с грустными спокойными глазами.