Человек в блестящей кольчуге низко наклонился над ручьем, несущим свои воды в Пропонтиду. Этот человек привык легко менять маски: порядочного гражданина, могущественного вельможи, благородного воина и страстного любовника, но недавно он примерил новую маску – василевса. Этого человека звали Вард Фока. Менее года назад, в Ани, столице Армении, Вард Фока был коронован. В доме Евстахия Мелаина, богатейшего человека Малой и Великой Армении на Варда была одета императорская порфира.
Первые лучи солнца уже озарили долину, и Вард пытался раглядеть свое отражение в воде ручья. Это был довольно высокий, но не очень широкоплечий мужчина, у него были серые глаза, во взгляде которых можно было прочитать усталость, длинные темные волосы, сильно отросшие за последние три года, длинный заостренный нос, вытянутое узкое лицо, украшенное небольшой, аккуратно постриженной бородой. Кожа у него была желтоватого оттенка – врачи говорили, что это результат долгих месяцев, проведенных в темнице. Стоя над быстрым ручьем, Вард Фока, закрыв глаза, на пару минут погрузился в воспоминания. Да, много лет назад он поднял восстание против василевса Иоанна, убившего его дядю Никифора Фоку, но все это было в прошлом. Василий, сын василисы Феофано, простил Варда, он дал ему еще один шанс и отправил подавлять восстание, которое поднял стратиг Склир. Но на Варде Фоке лежало проклятие – он предавал всех, кто его окружал. Он предал своего дядю, прикрываясь его славой, он предал Иоанна Цимисхия, нанеся ему удар в спину в самый неожиданный момент, он предал Василия, который доверил в его руки восточную часть Империи, а на пару с Ашотом Багратидом, царем Армении, он предал христианство, получив помощь из рук неверных: багдадского халифа и сирийских эмиров. Но большего всего, Вард жалел о том, что он предал императора Василия, доверившего ему судьбу империи. Расправившись со Склиром, Вард Фока, опираясь на поддержку своих легионов, малоазийской знати, царей Армении, Грузии и, хотя и не без брезгливости, мусульманских эмиров, объявил себя императором. В Ани он женился на Зое, дочери Евстахия Мелаина, которая приходилась ему троюродной сестрой. Но ему так и не довелось примерить на себе маску любящего мужа и заботливого отца – с Зоей он провел всего одну ночь и уговорил ее остаться в Ани до тех пор, пока он не займет Константинополь.
Когда Варда Фока открыл глаза, рассвет уже озарил долину. На другом конце долины Василий, со своими стратигами, уже выстраивал войска. Фока знал, что для него настал решающий день в его жизни. Сегодня ему предстояло ответить за все предательства, которые он совершил, за всю ту ложь, которой он себя окружил, став василевсом-самозванцем. У Варда Фоки был только один вариант – победить в этой битве. Но самозванец не спешил выстраивать свои войска в долине, еще его дядя, Никифор Фока, говорил, что спешка – худшая вещь на войне. Вард приказал стратигам выбрать лучшие позиции в долине и занять их войсками. В лагере он встретил Козьму, египтянина из Александрии.
- Долгих лет тебе, государь! – Козьма низко поклонился Варду. Это был невысокий, узкоплечий мужчина неопределенного возраста, с внешностью, скорее подходящей для бродяги, чем для богатейшего жителя Александрии: маленькие темные глаза, пытливо изучающие собеседника, смуглая, красноватого оттенка, кожа, неопрятная седая борода, закрывавшая большой шрам на подбородке. Козьма был человеком всесторонне образованным, но прославился он больше всего как создатель ядов….ядов, от которых нет противоядия.
- Здравствуй! Когда ты успел догнать наше войско?
- Только вчера на закате, но мне сказали, что василевс где-то уединился и никого не принимает, - слово «василевс» прозвучало в устах египтянина с немалой долей иронии. – Ты, наверно, долго молился ночью?
- Да, ты прав. Я молился святому Георгию за победу над врагами и святому Петру за души тех, кто падет в этой битве, - Вард действительно долго молился, но не вера в Бога двигала самозванцем в этой войне, а лишь, слепое провидение, а может быть, и даже сам дьявол.
- Василевс, лучше бы ты помолился за себя, хотя….святого Петра с ключами от рая ты вряд ли увидишь, - продолжал Козьма.
- Да и ты, вряд ли, увидишь рай. Ведь твоими отравами свели в могилу трех василевсов, - Вард ткнул собеседника пальцем в грудь.
- Эх, Вард, ты не умеешь отличить добро от зла! Мои лекарства спасли немало добрых людей в Александрии и Антиохии. А кого отравили моими порошками? Безнадежно глупого Романа и заговорщика Иоанна Цимисхия? Кстати, их травил не я, а их же приближенные. Подумай, Вард, - Козьма задумался на пару мгновений и добавил. – Ты видел комету полгода назад?
- Да, ее очень хорошо можно было разглядеть в горах возле Ани.
- Многие говорят, что это знамение. Тем более что через двенадцать лет пройдет первое тысячелетие христианской эры. Некоторые безумцы говорят о том, что наступит конце света, но мне кажется, наступит конец Византии или той династии, которая сейчас правит – кометы так просто не появляются на небе, - Козьма говорил медленно, раздумывая над каждым словом.
- Может пока не стоит зарекаться о моей победе?
- А кто тебе сказал, что в этом будет твоя заслуга? Ведь Василий уже не один год безуспешно воюет с болгарами.…Да и Русь уже заглядывается на византийские фемы. Но Василий больше всего ненавидит именно тебя, поэтому бросил сюда все свои силы, - Козьма оглянулся и увидел, что войска Варда Фоки уже были уже построены. – Теперь, василевс, тебе надо спешить на битву, а мне в Абидос.
- Может быть, выпьем вина? – Вард позвал своего слугу и тот вернулся с мехом фригийского вина и двумя чашами. – Предлагаю выпить за то, чтобы все самые худшие дни остались в прошлом. Неразбавленное фригийское вино показалось собеседникам немного грубоватым на вкус. После этого Варду подвели коня, и он уже был готов ехать на поле боя, но Козьма что-то вспомнил и остановил его.
- Вард Фока, когда ты последний раз видел Зою?
- Три месяцы назад, тогда я попросил ее остаться в Ани.
- Я был в Ани две недели назад. Твою жену осматривал личный врач царя Ашота – она беременна.
- Спасибо за новость, Козьма, - немного задумавшись, Вард снял с пояса небольшой бархатный мешочек и достал из него крупную черную жемчужину и дал ее Козьме. – Я знаю, что из Абидоса ты плывешь в Италию, но я хочу, что бы ты нашел верного человека, который мог бы позаботиться о Зое и нашем ребенке, если я проиграю.
- Хорошо, Вард. Я должен плыть в Тарент, но я клянусь, что выполню твою просьбу. Исполайте деспоте, - с этими словами Козьма, словно нищий пилигрим, опираясь на посох, отправился пешком в Абидос. Щедрость василевса-самозванца удивила его – Вард подарил жемчужину, которая стоила целое состояние. Многие люди, хорошо знавшие род Фокадов, привыкли к их алчности.
Солнце уже стояло высоко, когда Вард Фока выстроил свои войска напротив воинов Василия. Казалось, силы были равны, но с Вардом случилось самое худшее, что могло случиться с полководцем – сомнения начали разъедать его душу и разум. Теперь Варду собственное войско казалось жалким. Основную массу его войск составляли малоазийские легионы, в авангарде же он выстроил арабскую конницу, выделенную багдадским халифом, на флангах были поставлены отряды, которые ему дал царь Грузии, слишком плохо вооруженные, что бы выдержать первую атаку. У войска Варда был один большой недостаток – в нем было мало конницы, да и та состояла из армянской знати, привыкшей воевать против арабов в своих глубоких ущельях, и из, ненавистной остальным войскам, арабской конницы.
Византийцы привыкли воевать с арабами, болгарами, франками и русами, но они так и не привыкли к гражданским войнам. В широкой долине, спускающейся к Пропонтиде, стояли два войска: войско порфирородного Василия и его зеркальное отражение – войско василевса-самозванца, Варда Фоки. Ни один из военачальников не решался нанести первый удар – они оба ждали. С каждой минутой Вард все меньше верил в победу. В его голове крутились разные мысли. Вард уже меньше хотел занять имперский престол – ему было достаточно, чтобы Василий сделал его вторым человеком в империи или отдал какую-нибудь область…Каппадокию или Малую Армению, сделав Варда в ней полноправным царем. Но Вард все больше понимал и другое – Василий никогда не простит человека, так низко предавшего и василевса и империю. Оба полководца понимали, что выжить в этой схватке может только один, иначе она никогда не закончится.
Василий пошел на хитрость – сделал вид, что он отступает. Арабы, без разрешения Варда, начали атаковать войска порфирородного. Но мусульманский отряд сломался, ведь арабы дрались не за своего бога, они дрались за христиан и против христиан. Их легкая конница была отброшена полками «бессмертных» и начала бежать. Теперь Варду пришлось ввести в бой все войско, за исключением грузинского отряда, который он оставил в резерве.
Варду удалось остановить арабский отряд, который пытался прорваться с поля – Вард приказал армянской пехоте убивать всех, кто пытался бежать с поля боя, но арабская конница, все равно, не добилась успеха и была уничтожена «бессмертными». Войска Варда с трудом держались, он сам сражался в первых рядах. Воины обеих сторон узнавали его по посеребренной кольчуге и глухому франкскому шлему. Копье Варда было перерублено в самом начале битвы, и он сражался мечом, но силы покидали его и воинов его конного отряда. Наконец наступил момент, когда удача улыбнулась его войску – Василий, казалось, действительно начал отступать. Воины Варда были воодушевлены и видели победу в своих руках. Самому Варду уже виделась коронация….не жалкое театральное представление, которое произошло полгода назад в Ани, а настоящая коронация в Большом Дворце. Но мечтам Варда не удалось сбыться. Из прибрежной рощи, оказавшейся сбоку от наступающих войск Варда Фоки, появилось конный отряд. Это были русы, не очень хорошо вооруженные, но достаточно многочисленные. Атака русов была подобна гигантской волне, уничтожающей все на своем пути. Все, к чему Вард шел последние годы, рухнуло в одно мгновение. Там, где еще час назад стояли войска его союзников, теперь лежали трупы. Враги наступали с трех сторон, давая тем самым, химерный шанс на отступление. Он еще видел позади себя небольшой просвет в войсках порфирородного, через который можно было бы прорваться, но у Варда уже не было сил. Русинский воин сбил его ударом палицы с коня и раздробил ключицу, но Вард поднялся и продолжал отбиваться от врагов одной рукой. Где-то вдали звучал голос порфирородного Василия: «Пленных не брать!». Вард знал, что теперь он уже никогда не увидит солнце, море, густые леса Тавра и безграничные печенежские степи, высокие горы Армении и скалистые берега Эллады. Оборонявшийся до конца Вард, не заметил русина, вооруженного секирой, у себя за спиной. Вард Фока так и не увидел, ни святого Петра с ключами от Рая, ни девять кругов Ада. Последнее, что увидел император-самозванец – белая вспышка.
Но вечной оказалась память. На улицах Константинополя часто вспоминали человека, который всю жизнь лгал людям и предавал их, но в последней битве стоял до последнего и был убит в спину. Вспоминали Варда Фоку и в далеком Киеве, и в Ани, во дворце Ашота Багратида, и в Багдаде, во дворце багдадского халифа.
Византия выстояла, восточные фемы снова признали власть Василия. Но на империю надвигалась новая беда с востока – тюркские ханы уводили свои племена из сухих приаральких степей, они шли за закатом солнца….