(Из цикла «История рода»)
Киргизия в 20-е годы была местом бегства людей со всей России от советской власти. После присоединения в начале 30-ых годов она стала местом ссылки. Это продолжалось и в 40-е годы, особенно в войну. Именно сюда, например, переселили чеченцев с Кавказа. Сюда же высылали неблагонадёжных, родственников репрессированных и расстрелянных «врагов народа».
Мои детские воспоминания относятся к началу 50-х годов. В то время мой отец был уже зав. лабораторией физической химии в КИРФАНе (Фрунзе), мать – главврачом горского роддома. У нас уже бы свой дом с участком, семья считалась обеспеченной. Для присмотра за нами, детьми, была нанята няня. А в выходные и праздники к нам приходили друзья.
Этими друзьями были ссыльные – Романов Александр Александрович из царской семьи и его жена, Зиновьева Татьяна Евменьевна, родственница расстрелянного Зиновьева. У них было несколько детей.
Александр Александрович провёл юность в Париже, получил там прекрасное образование. Теперь трудно сказать, что заставило его вернуться в Россию, в Ленинград. Там он и познакомился с Татьяной Евменьевной. И там же началось его преследование. То, что он вырвался из застенков и остался жив – это чудо. Он не рассказывал о том времени. Все репрессированные под страхом смерти держат в тайне те пытки, которым подвергались. Но как-то во время душевного застолья он проговорился отцу, что его трижды водили на расстрел, ставили возле ямы, звучал выстрел…
Передних зубов у него не было – выбили на допросе. Сам он был очень тощ, прям, будто сделан из дерева. Однако же очень живой, заразительно весёлый и обаятельный. Татьяна Евменьевна казалась мне несколько чопорной. Она тоже была худа, пряма, одевалась в тёмное платье с белым кружевным воротником.
Александр Александрович работал в лаборатории отца, именно поэтому и состоялось их знакомство, перешедшее в дружбу. Обычно они проводили у нас выходные, резались вчетвером в преферанс, много шутили и смеялись. Мы, дети, были заняты своими играми, поэтому я не особенно помню эти встречи. Но один случай очень ярко врезался мне в память. Это была встреча Нового года.
В тот Новый год у нас собрались закадычные друзья семьи, в том числе: Романов Александр Александрович, его жена Зиновьева Татьяна Евменьевна, их дети. В гостиной была установлена ёлка, перед этим мы наряжали её всей семьёй.
Игрушки были сделаны из проволоки со стеклянными трубочками и шариками. Это были мельницы, домики, гроздья винограда, птички, звёзды, бусы – всё, на что была богата фантазия мастера. Более скромно выглядели фигурки из картона – позолоченные и посеребрённые рыбки, зайчики, снегурочки – весь набор живности. Особый вид гирлянды – яркие бумажные флажки на нити – венчала украшение. Вместо снега на ветвях разложили комья ваты, ею же прикрыли низ ёлки с крестовиной. Ёлочных лампочек тогда не было, освещением служили свечи в маленьких подсвечниках-прищепках. Их мы разместили по краю, следя за тем, чтобы огонь не касался ветвей.
От этих свечей и начался пожар. В разгар веселья, когда было произнесено уже немало тостов, когда все были уже сыты и пьяны, когда громкие возгласы и смех не утихали за столом – вдруг огонь свечи перекинулся на нижний ком ваты. Мгновение – и ярко вскинулось пламя пожара. Кто-то замер, женщины вскочили и закричали, отец побежал за плотным одеялом, чтобы прикрыть огонь.
Но проворней всех оказался Александр Александрович. Он выхватил из-под ёлки горящий ком ваты, оттащил его и бросился на него телом, перекатываясь по нему с боку на бок, пытаясь сбить пламя. Ему это почти удалось, когда подоспел отец с одеялом, и огонь задавили.
Александр Александрович был растрёпан, весь в копоти, его парадная форма испорчена. Не передать, сколько тёплых слов благодарности было сказано в тот вечер нашему спасителю, Романову Александру Александровичу, правнуку императора, врагу народа, сосланному во Фрунзе, и чудом не погибшему в застенках ЧК, женатому на родственнице расстрелянного Зиновьева, также сосланной. Сейчас мне кажется, что он всё делал импульсивно, ни на миг не задумываясь. И по сей день Александр Александрович остаётся для меня примером истинного аристократа.
И всё же нашей семье пришлось прекратить встречи с этими прекрасными людьми. Кто-то постоянно доносил о приходе к нам гостей, которые считались врагами народа. Отца не раз вызывали в органы и предупреждали, чтобы он не смел приглашать их к себе и водить с ними дружбу.
– Так он же работает в моей лаборатории, – возражал отец.
– Работать – одно, а дружить – другое, – отвечали ему.
На четвёртом вызове отцу сказали, что это последнее предупреждение, чтобы он подумал о своём месте, о судьбе детей и жены. Ещё одна встреча – и последуют меры. Это не было голословной угрозой. В органах было известно, что его жена – из бежавшей кулацкой семьи, за что тесть его был арестован, что сам он – сын царского офицера, за что его в своё время исключили из университета (пришлось ему поступать вторично в другой университет). Из-за этих передряг он тогда тяжело заболел, чудом остался жив, но его сердце было поражено ревмокардитом, и всю оставшуюся жизнь он тяжело болел.
Отец люто ненавидел советскую власть. Его не однажды вызывали в органы и принуждали стать доносчиком под угрозой репрессий. Так поступали со всеми. И мать тоже принуждали. Родители так и не поддались, и от них постепенно отстали. Отца принуждали вступить в партию, потому что он занимал руководящие места, но он всякий раз отказывался под благовидными предлогами. Поэтому восхождение на более высокие должности было для него закрыто. Предлагали и матери – но она тоже не стала вступать в партию. (Много позже, когда мой брат стал руководителем научного подразделения, ему тоже настоятельно рекомендовали вступить в партию, но и он отказался).
И вот, моим родителям строго-настрого запретили дружить с врагами народа. Из органов отец пришёл чернее тучи. Это был четверг, а в субботу, как обычно, должны были тайком прийти друзья, чтобы провести у нас все выходные, веселиться, играть в преферанс, а потом вечером, по одиночке, незаметно уйти. Но отец уже знал, что за домом будут следить. Как сказать друзьям, чтобы их не обидеть и не выглядеть предателем?
Мать надумала разрешить эту проблему сама. Она велела мужу, чтобы тот на следующий день прислал к нам домой Александра Александровича. На другой день, в пятницу, она сняла со стены ковёр и картины, взяла шланг и размыла потолок так, чтобы с него капала вода. Когда зашёл Александр Александрович, она показала ему «аварию», пожаловалась, что у нас протечка, что вызвали мастеров, будет ремонт. И завтрашняя встреча, увы, отменяется. Обещала пригласить их, как только ремонт будет окончен.
Отец, когда пришёл домой и застал комнату в беспорядке да выслушал объяснения, – был безмерно тронут выдумкой матери, тем, как она ухитрилась отменить встречу, не обижая друзей.
Потом уж, конечно, их больше не приглашали. Догадались ли они? Кто знает… Так и окончились у нас эти воскресные весёлые посиделки с «врагами народа».
После смерти Сталина мы переехали из Фрунзе на Украину, и как дальше сложилась судьба семьи Романова и Зиновьевой, мне неизвестно.
17 июля 2008 г.