Шаг за порог

Кенга
       
       Лютует мороз, до 33 докатило, но зимуем хорошо, тьфу-тьфу, да и через левое плечо сплюнем. Уже сумерки, даже почти ночь, а у соседей в доме нет света, и машины под навесом тоже нет. Не выдержала, позвонила на мобильный, а они откликнулись, мол, едем, уже близко, возле поворота на Комаровку.
       «Везем пирожные, приходи, чайпить будем».
       Таня только что сдала экзамен по одной из наук психологии. Рассказала, как она возмутилась своей педагогиней, читающей курс ничтожной науки, скорее, статистики, которую надо просто зубрить. Тане для профессии она не нужна, тем более, за собственные деньги. Да еще эта училка опоздала, а у Тани все до минуты расписано - надо успеть в театр – сегодня пела Микаэлу. Ответы на вопросы Таня оттараторила так, что педагогиня, ставя пятерку, неодобрительно заметила:
       - Надо же, какая у вас память…
       Мы выпили с Таней чай с кусочком-другим вредной, но безумно вкусной колбасы, потом с пирожным, испытывая ужасные угрызения совести. (Считается, что мы с Таней держим режим.) Саша между тем готовил себе что-то отдельно, объясняя нам, что нужно есть все, если хочется. (Что мы только что и делали.) А я всегда сую нос в его тарелку и пробую. Оказалось – Саша настрогал на терке сыр, заправил его чесноком и майонезом, рядом разложил ломтики «свъжаго чернаго хлъба» (как написала бы в своей кулинарной книге Е. Молоховецъ), налил рюмочку водки, добавив в нее бальзам…
       - Выпей, - протянул и мне. Я сострила рожу и сказала целомудренным голосом, что не буду.
       - Почему???
       И тут я задумалась. А почему, собственно? Не очень хочется? Да. Но, пожалуй, по привычке заставлять себя отказываться от всего хорошего, что вдолблено в голову всей жизнью. Всю жизнь нам вкладывают: то нельзя, это вредно, а уж секс… Считалось, что секса в нашем обществе нет и не должно быть. Ну ладно, последнее, и правда, уже не по зубам, а водка-то чем виновата?
       - Да из ханжества, Саша, из ханжества, - и отпила добрый глоток из его рюмки, закусила ломтем черного хлеба и вкусным сырным салатом. Танечка, чтобы не отставать от нас, вместо водки налила себе мартини. Стало легко и весело.
Смеялись над Йоськой, который привык выходить по своим делишкам на улицу, а этим утром вернулся с какашками, примерзшими к белоснежной попке. Саша отмывал кота под краном. И теперь Йоська танцует перед папой-Сашей, не знает, что ему делать – выходить ли снова на мороз. А Саша серьезно решает с ним эту проблему. Беседует, как с человеком, почти как со мной. А я думаю о моем Рыче – как мы оба обрадуемся, когда я вернусь домой. И он будет веселить меня. Напрыгавшись и накрутившись волчком, успокоится и попросится выйти. Я открою дверь. Он посмотрит святыми глазками: "Мам, ну чего ты, там же..." У меня большое желание не стоять у открытой двери, а просто взять его за шкирку и выпихнуть. Но это будет ошибкой, которую уже совершала. Следующий раз он вообще будет упираться... Надо терпеливо подождать, пока он преодолеет то же самое, что у меня с принятием водки или всего другого хорошего, чтобы решиться... С трудом переступит порог, тщательно обнюхает пядь за пядью, и… неожидано-радостно нырнет на простор, словно я, когда решилась хлопнуть стопочку.
       Ну, и куда меня завели эти параллели? Да к себе же самой. Нырнула на простор. Как хорошо дышится, радостно. Хватит уже общупывать и обнюхивать каждый шаг.
Просто иду.