Крылья

Произведение еще не закончено и вообще до ума не доведено. К тому же можно запутаться в событиях "до" и "сейчас". К сожалению, я не могу обозначить четко эти грани, ибо невозможно изменить ни шрифт, ни фон. По крайней мере я не знаю, как это сделать. :)

I
Крупные хлопья снега пробивались сквозь сплетение голых веток деревьев, медленно опускались на землю, ограды, надгробные камни. Покрывали белым пушистым слоем плащ.
Ирма стояла рядом с могилой жреца, погрузившись в мысли о жизни и смерти. В эту ночь свечи у могилы не горели. Днем, скорее всего, свечи зажигали – чуть присыпанные снегом следы трех человек тянулись именно сюда. Обычно просто так сюда днем не ходят.
Жрец умер несколько десятилетий назад. Обычной смертью. Судя по дате на могиле, ему было девяносто восемь лет. Долгожитель, какими и должны являться жрецы. Жрец умер. А память о нем все еще живет…
Тишину, а вместе с ней и ход мыслей, нарушил шум шагов. Тихий, едва различимый шум легких шагов, но вполне достаточный, чтобы прорваться сквозь защиту мыслей, сквозь расстояние между разумом и телом.
Ирма не стала оборачиваться. Она продолжала смотреть на могилу, но мысли ее были уже не теми. Она думала о том человеке, чьи шаги она сейчас слушала.
Человек приближался, нарастал скрип приминающегося под тяжестью тела снега.
Шаги стихли, как только звук их оказался совсем рядом. Ирма почувствовала дыхание. Чужое дыхание хорошо знакомого человека.
-- Ты как всегда опаздываешь, Габи, - произнесла Ирма. Дыхание человека, стоявшего сзади нее было настолько громким здесь, в царстве тишины, что она не могла его слушать. Ей показался святотатственным ее голос, перекрывший громкое дыхание. Неправильно выбрано место для встречи.
-- Ты замерзла? – громко спросил Габи, проигнорировав укор Ирмы.
-- Нет, - тишина была нарушена полностью, не было смысла ее восстанавливать сейчас, пока два живых человека находились здесь. Ирма говорила в полный голос, но говорила мало, как бы извиняясь перед тишиной, чье королевство было сейчас обращено в руины.
-- Опять о чем-то думаешь?
-- Мы всегда о чем-то думаем, Габи. Чаще всего о мелких пережитых событиях. Но иногда нас посещают мысли о событиях более глобальных и более локальных. Даже тебя, Габи не раз посещали такие мысли. Признайся, - теперь даже извиняться перед тишиной не имело смысла. Она ушла. И вернется только тогда, когда уйдут они.
-- Признаться в том, что я постоянно думаю? – с некоторой усмешкой сказал Габи.
-- Признаться в том, что иногда ты думаешь не только о себе. Хотя я иногда в этом сомневаюсь, - Ирма обернулась на своего собеседника. Вытянутое лицо, заостренный подбородок, тонкие губы, сломанный, чуть искривленный нос, немного узковатые глаза, проглядывающее сквозь упавшие на лицо темные волосы, мокрые от растаявшего снега; черные брови, поставленные низко над глазами. У Габи всегда было печальное лицо, даже когда он улыбался. Сейчас Габи выглядел настолько жалостливо, что Ирме самой становилось как-то грустно, не по себе.
-- Бывает иногда, - проговорил Габи. – Но, Ирма, я пришел сюда не для этого.
-- Сюда приходят именно для этого, Габи, - с укоризной в голосе произнесла Ирма. – Ну и что ты от меня хотел?
-- Хотел спросить совета…
-- Почему здесь?
-- Потому что так надо.
-- Ты меня поражаешь, Габи.
-- Поражаю чем?
-- Своей непредсказуемостью. Так что ты от меня хочешь?
Габи молча двинулся в глубь кладбища. Ирма последовала за ним.
-- Пришли, - проговорил Габи, останавливаясь перед одной из могил.
Ирма была вся во внимании. Ей было интересно, что же Габи пришло в голову, какой совет ему понадобился.
-- Здесь захоронен Адам Вильерман. Годы жизни стерты, - сделала вывод из надписи на надгробном камне Ирма. – Ну и на кой тебе Адам, родившийся и умерший неизвестно когда?
-- Адам мне не нужен. Его здесь нет. Он еще не родился, - пробурчал Габи, отодвигая надгробную плиту.
-- То есть, как не родился? – недоуменно произнесла Ирма, наблюдая за его действиями.
Габи ничего не ответил, сопя, продолжал сдвигать надгробный камень. Наконец, плита поддалась усилиям парня и с легким шелестам отодвинулась в сторону, открыв стертые ступени лестницы, уходящей куда-то в глубь могилы, которая могилой по своей сути не являлась.
-- Пошли, - тяжело дыша, произнес Габи, кивком головы указывая на каменные ступени.
-- Что это? – пролепетала Ирма. Признаться, Габи ввел ее в легкий шок.
-- Спускайся. Увидишь, - буркнул тот в ответ.
Ирма решила повиноваться и с некоторой опаской ступила на первую узкую ступень.
-- Спускайся. Не бойся, – подбодрил ее мягкий голос Габи, где-то за спиной.
Спуск по вызывающей недоверье лестнице закончился на удивление удачно – без падения, подворачивания ног и прочих сюрпризов, соответствующих подобным спускам.
Далее надо было пройти по узкому коридору, который заканчивался прогнившей деревянной дверью. По стенам коридора были развешаны факелы. Судя по их виду, довольно новые. Факелы ставили или сегодня утром, или ночью. Здесь жили.
Ирма в замешательстве остановилась перед дверью, не решаясь открыть ее. Габи, стоявший где-то сзади, тяжело вздохнул, видимо почувствовав нерешительность спутницы, и сам толкнул полусгнившую створку. По всей видимости, открыть дверь должна была Ирма. Зачем и почему – не ясно. Может формальность, а может…
Мысли Ирмы отказались выстраиваться правильными предложениями и образами. Перед девушкой открылся вид комнаты, залитой красным светом. Даже не комнаты – залы. Посередине большой камень – то ли алтарь, то ли жертвенник. У камня в темном плаще стоял человек.
«Что за черт?..»
 - Неужели мне, простому некроманту из провинции, довелось встретиться с самой Ирмой, именуемой во многих местах этого мира Великой? - голос стоявшего за камнем человека рокотал под сводами пещеры словно гром.
- Кто ты? И зачем меня сюда привели, - Ирма ничего не понимала из происходящего. Какие некроманты из провинции?.. Что это за место?.. Она решила вызнать все и сразу.
- Кто я – не так важно. Мое имя тебе ни о чем не скажет. Это место – мой рабочий кабинет…
- Хорошо устроились. Заняли чей-то или этот кабинет – творение ваших рук?
- Творение моих рук, - не без гордости заявил Простой некромант из провинции. – Ты спрашивала, Ирма Великая, зачем тебя сюда привели. Я отвечу. Но сначала позволь представить тебе мою дочь…
Простой некромант из провинции указал рукой куда-то во тьму, в ту часть «кабинета», которая не была освещена. Послышался шелест ткани, легкие шаги. В круг света вышла высокая тонкая фигура, укутанная в плащ. Сзади, на спине, плащ вздымался так, как будто толстая грубая ткань укрывала за собой горб. Или два крыла…
Ирма сдвинула брови – происходящее ей совсем не нравилось. Фигура сбросила плащ и Ирма увидела то, что вобщем-то и ожидала увидеть – лицо молодой девушки украшали рваные шрамы. Миндалевидные глаза с узкими зрачками фосфоресцировали в тусклом свете алтаря. За спиной – два черных крыла.
Ирма заворожено смотрела на стоящую перед ней девушку – отражение себя. Два старых шрама на спине начали ныть, как будто тоже вспомнив былые годы. Горький комок подступил к горлу Ирмы. Нахлынули воспоминания. Вернулся тот страшный день, деревня Три Клена и развороченные тела друзей снова встали перед глазами. Черный вихрь, страшная боль. Давно забытое, пережитое прошлое.
-- Как это произошло? – спросила Ирма, глядя куда-то вдаль, сквозь некроманта.
-- Попытка сделать то, что мне было совсем не по силам… - голос некроманта был глух.
-- Но почему ваша дочь, почему не вы?.. Я пережила это и…
-- Именно поэтому я и приказал своему ученику привести тебя ко мне, - перебил некромант, явно решив повести разговор в другую, нужную и известную только ему сторону. – Я хочу попросить тебя, Холодная Вави, Приблизившаяся к Воротам, помочь моей Мерьяне обрести ее облик.
-- А знаете ли вы, каким образом я избавилась от крыльев? – Ирма растягивала слова, говорила медленно и одновременно снимала заклинание иллюзии. Наконец был сломан последний замок. Блеснули клыки, зеленые глаза с узкими щелками зрачков фосфоресцировали нежным зеленым светом. – Я просто воспользовалась топором. А что не мог исправить топор, я исправила простейшей иллюзией.
-- Я так же знаю, что до этого ты хотела использовать еще один способ. С применением древней некромантии. Но по каким-то обстоятельствам, к сожалению, историкам не известным, ты все-таки выбрала самый легкий, но все же не столь действенный путь…
-- А вы знаете, в чем заключалось магическое построение этой самой древней некромантии? – Ирма нахмурила брови. Происходящее ей совсем не нравилось, в частности потому, что некромант активно сыпал соль ей на раны своими знаниями истории.
-- Об этом история, к сожалению, тоже умалчивает, - глухо проговорил некромант, уставившись в пол, что означало, что история не совсем умалчивает о том, в чем состояла суть заклинания.
-- Ну, я вам расскажу как-нибудь на досуге, - прошипела Ирма, которую успели порядком разозлить. – А теперь позвольте мне откланяться, я пойду домой.
-- Не зря прозвали тебя Холодной, - проговорил некромант.
-- Я знаю, - бросила Ирма, развернулась и двинулась к выходу из кабинета некроманта, попутно накидывая петли иллюзии на свое лицо.
Сзади послышался девичий всхлип. Ирма решила не обращать никакого внимания и сохранять свою холодность. Что было не совсем легко сделать.
Габи, который неким постаментом стоял у двери, двинулся вслед за Ирмой.
-- Это что еще за «некромант»? – спросила Ирма, когда они выбрались из могилы Адама Вильермана, который еще не родился. – Кабинет он себе отгрохал ого-го! Но в некромантии разбирается не больше повара в Темной гильдии.
-- Не делай поспешных выводов, - проговорил Габи, шагая в двух шагах от Ирмы. – С чего ты это взяла? С того, что он сказал, что ему неизвестны принципы древней некромантии?
-- Габи, - Ирма укоризненно посмотрела на своего спутника. – Ты слишком низкого обо мне мнения. Со времени разгрома Темной гильдии утекло немало воды, но если ты думаешь, что за сорок три года я успела все забыть, что чувства мои притупились и что некромантия за эти сорок три года потерпела некие изменения, ты глубоко заблуждаешься. В его кабинете так и разит гнилью несмерти. А это значит, что мертвым, особенно тем, которых потеснили, не очень-то нравится присутствие такого соседа, как Простой Некромант из провинции, как он себя назвал. Хотя что он простой, некромант и из провинции я глубоко сомневаюсь.
Они петляли по узкой еле заметной тропинке в снегу, среди старых могил. Вскоре показались ворота главного входа.
-- И плевать, - продолжала Ирма, - что здешним мертвым уже перевалило за сотню. И то, если считать не от даты рождения, а от даты смерти. Место для кабинета конечно выбрано удачно – посреди старого кладбища, куда практически никто не ходит. Где жизнь проявляется в растениях, да в воробьях, которые на деревьях изредка почирикивают. Но одного не учли – не поставили никаких ограждений, никаких стражей, только слабая дымка наивной невидимости, которая исходит от алтаря. Алтарь, кстати, слишком мощный для этого кладбища. Я лично упокаивала этот погост около сорока лет назад. Сорок лет в спячке для скелетов – это достаточно долгий срок. Следует опасаться мгновенного распокоения. А чтобы не опасаться мгновенного распокоения, надо было поставить алтарь по скромнее, поставить защитный круг вокруг кабинета, естественно на поверхности, повесить на стенки всяких безделушек, вроде чеснока и еще пучочков всяких трав, присутствие которых я вообще не учуяла, хотя учуять подобное может и самый захудалый вампир. Вот. И для комплекта поставить стража. Чем мертвее страж, тем лучше. Здешние мертвые не привыкли к присутсвию живых. Вот так Габи. вот тебе краткая лекция на тему «Как обезопасить свое жилище», - Ирма ухмыльнулась и вышла за черту ворот. И тут же почувствовала, как сотни глаз прекратили пялиться ей в спину. – Скажи мне, Габи. Какого черта тебе приспичило стать учеником этого некроманта? – В последнее слово Ирма вложила столько презрения, на какое только была способна.
Габи усмехнулся. Ирма поняла.
- Да ты хоть знаешь, кто я? – проговорила она.
- Знаю. Вави, получившая прозвище Холодная, за свое наплевательское отношение к окружающим.
- Значит не знаешь. Ну что ж. Спокойной ночи, Габи.

 -- Ирма! Что ты сделала?!
-- Избавилась от своей внешности, которая так ненавистна людям…
-- Зачем?..
-- Мне надоело одиночество.
-- А я? Ирма, я люблю тебя! Я всегда буду с тобой! Я был с тобой всегда… Зачем? Зачем ты это сделала? Разве ты одинока со мной?
-- Нет. И все же, мне не хватает друзей, подруг. Как ни старайся, Альси, а все равно ты их не заменишь.
-- И все равно тебе не стать той, кем ты была до встречи с Ним.
-- Я знаю, Альси…
-- Но не знаешь, что с тобой будет. У тебя начнется очень сильная боязнь высоты. Ты больше не сможешь посмотреть в окно – тебе будет страшно. И этот страх не перебороть. Ведь у тебя нет двух крыльев, способных спасти тебя от падения…
-- Я знаю, Альси…
-- И жажда… Жажда воздуха. Свежего воздуха, который можно вдохнуть, только лишь поднявшись в небо.
-- Я знаю, Альси!
-- А меня рядом не будет. Ты теперь калека. И мне не нужна. Отправляйся к своим людям! Теперь они тебя примут. Да только не поймут.
-- Альси… Ты же говорил, что любишь меня…
-- Я любил тебя. Любил, а теперь не люблю. Ты калека. Я не хочу с тобой возиться. Прощай.
Черт взмахнул черными крыльями и поднялся ввысь, исчезнув в облаках.

Ирма стояла в двух шагах от окна комнатки, снимаемой ею у троюродной сестры. Комнатка находилась на третьем этаже. Вобщем-то это был чердак.
В который раз уже Ирма пыталась заставить себя выглянуть в окно. Но не могла. Одна только мысль о том, чтобы подойти к самому зеву стены, внушала непреодолимый животный страх.
Однажды девушка все-таки переборола себя и высунула голову в это страшное отверстие в стене на третьем этаже. Ничем хорошим для нее это не закончилось – накатилась тошнота, головокружение и Ирма чуть не вывалилась из окна, благо в последний момент все же хватило остатков разума опуститься на пол. После этого страх перед окнами выше первого этажа стал еще огромнее.
Черт Альси был целиком и полностью прав насчет последствий того, что сделала с собой Ирма. Все оказалось так, как он и предупреждал. Даже еще ужасней. Ирма отдавала себе отчет в том, что делает, когда Морси одним взмахом топора отсек два черных крыла от ее спины. Она сознательно попросила старого некроманта, лучшего друга, единственного оставшегося в живых после Крушения Темной гильдии, сделать это. А теперь жалела.
Жалела, что не сможет подняться к облакам, чтобы вдохнуть свежего холодного воздуха, не насыщенного запахом живых.
И наверное по этой причине отказала в помощи той девчонке, которая поплатилась своей природой, своей внешностью за своего отца. Правда, Ирме очень хотелось узнать, почему же произошло подобное. И все же никакого желания встречаться ни с «некромантом», ни с его дочерью не было.

Ночь неслась навстречу, раскрывая черные объятия, поглядывая на мир единственным глазом – Луной. Звезды веснушками покрывали ее лицо, именуемое небом. Своим дыханием она взметала снежное одеяло своей возлюбленной – Земли.
Ночь, богиня любви, насилия и сна. Постепенно она отвоевывала любимую у своего вечного соперника – Дня. Но и тот не оказывался в долгу – отлежавшись, бросался в атаку, неся с собой копье Рассвет. И настанет конец этому соперничеству только тогда, когда умрет Земля. Тогда День и Ночь в своем общем горе соединятся. А что будет потом – никому не ведомо. Да и не узнает об этом никто, кроме двоих вечных соперников – Дня и Ночи. Ведь мы и есть часть их возлюбленной.
И именно по этой причине Ирма не верила людям, придумавшим словосочетание «ночные страхи». Страхи живые. Ведь главный закон некромантов, да и всех живущих на этой земле, гласил: «Не бойся мертвых, бойся живых». Еще Ирма помнила любимое изречение Наставника некогда могущественной Темной гильдии: «Ночь враждует с Днем из-за любви к Земле». А зачем боятся того, кто тебя любит и оберегает?
Вот и сейчас Ирма радостно принимала объятия ночи, шагая по еле заметной, но хорошо знакомой ей тропинке, ведущей через дубравы, к которым прильнула восточная стена города, к небольшому озеру. Озеро всегда было холодным. И прекрасным. Особенно в ночное время.
Иногда, когда одиночество становилось совсем не выносимым, Ирма выбиралась из ночного города (что не составляло сейчас, в мирное время, особого труда) и шла знакомой тропкой, вьющейся меж могучих древних дубов, к своему единственному другу – озеру. Иногда, она просто любовалась его красотой, иногда – рассказывала ему о том, как проводила дни с последней их встречи. А озеру слушало, изредка отвечая ласковыми прикосновениями волн к ногам своей подруги.
Ирма шла, думая о том, как поведает другу о неком некроманте и его дочери. Но когда тропинка вышла к валунам, ожерельем опоясывающим озеро, девушка поняла, что сегодня оно не услышит от нее рассказа. Ибо она была здесь не одна.
Озаряемая лунным светом, черной тенью на белом снегу, стояла Мерьяна. Глаза, фосфоресцирующие зеленым светом, внимательно смотрели на Ирму.
- Здравствуй, - тихо произнесла дочь «некроманта».
- И ты здравствуй, - немного удивленно отозвалась Ирма. – Ты ждала меня?
Уголки губ дьяволицы поползли в положение улыбки.
- Нет, - все также тихо сказала она. – Я пришла сюда, даже не подозревая о том, что встречу тебя здесь. Похоже мы тут по одной причине – одиночество, - Мерьяна повернулась к озеру. – Я достаточно часто прихожу сюда. Больше мне некому рассказать обо всем том, что огромной скалой лежит на моей душе.
- Удивительно, что мы с тобой не встречались здесь раньше, - проговорила Ирма, подойдя к дочери «некроманта».
- Может так захотел наш общий друг? – сказала Мерьяна, чуть повернув голову к собеседнице.
- Наверное, - улыбнулась Ирма.
- Знаешь, сегодня я хотела рассказать ему про тебя, - совершенно неожиданно призналась Мерьяна. – Про то, как ждала твоего прихода и про то, как ты отказала мне в помощи. И про то, что не верю в то, что ты не помогла мне только в силу своего характера. Должна быть более веская причина, чем та, что твое имя – Холодная Вави. Можешь ли ты мне рассказать, почему ты ответила «нет» мне и моему отцу?
- Сегодня день совпадений, - неожиданно для себя ответила Ирма. – Ведь я шла сюда, чтобы рассказать озеру о странном некроманте и его дочери.
Ирма замолчала, собираясь с мыслями. Марьяна не торопила ее.
- Я когда-то была такой же, как и ты, - наконец произнесла Ирма. – У меня были крылья. Я парила высоко над землей, вдыхая свежий морозный воздух. Тогда у меня был друг. Он был тоже чертом. Именно он рассказал мне о том, кем я являюсь. У него я научилась многому, научилась жить так, как и полагалось Божьему ворону. Только одно меня не устраивало в той жизни. Одиночество. Со мной был мой друг, но мне казалось этого мало. Я решила, что если стану вновь человеком, то снова обрету много друзей. Так я отказалась от крыльев. Просто обрубила их. У нас, в Темной гильдии, когда она еще существовала, был мастер иллюзий. Я вспомнила несколько его уроков и мое лицо стало вновь человеческим. Когда мой друг-черт увидел, что я с собой сделала, он бросил меня, сказав, что ему не нужна калека, которой стала я. Я не очень этому огорчилась. Потому что думала, что заведу себе новых друзей. Я всегда хорошо сходилась с людьми. Когда была человеком.
Но когда я пришла в человеческий город, то оказалось, что дело не во внешности. У чертей и у людей разное мировоззрение, разные ценности. То, что мне казалось чем-то само собой разумеющимся, для них было чем-то диким и непонятным. И наоборот. Меня считали, да и до сих пор считают, странной и потому не заслуживающей их внимания. Разве что в сплетнях. Я осталась в полном одиночестве. Я начала понимать, что отдала бы все, что у меня есть, а этого очень мало, чтобы ко мне вернулся мой друг. Чтобы у меня был собеседник. Я поняла, что один друг – это уже счастье, это уже много…
После того, как я распрощалась с крыльями, я приобрела новых спутников – боязнь высоты и жажду свежего воздуха. Я завидую тебе, Мерьяна, потому и отказала в помощи.
Над озером опустилась тишина. Ирма копалась в себе, ища ответ на вопрос, что же побудило ее рассказать все это девушке, которую видела всего второй раз в жизни. И пришла к выводу, что все это из-за того, что Мерьяна не насмехалась над ней, не попрекала, а внимательно слушала.
- За свои двенадцать лет человеческой жизни, - нарушила тишину дочь «некроманта», - я успела повидать разных людей. Были среди них и те, которые действовали по принципу «Не мне, так никому». Но я никогда не встречала таких, которые, завидуя, не пытались уничтожить предмет их зависти, не проклинали богов за то, что они обделили своего подопечного, а лишь радовались тому, что это дано хоть кому-то…
Ирма с замершим сердцем слушала Мерьяну и чувствовала, что ее понимают. Впервые за столько лет, с того момента, когда Альси покинул ее. Она ожидала услышать от собеседницы чего угодно – насмешек, упреков, но только не понимания. Ирма настолько привыкла быть другой, странной для окружающих, что новое чувство давило на нее многопудовым прессом.
- Я теперь точно знаю, - продолжала тем временем Мерьяна, - что ты хочешь как лучше… Но все же. Позволь вновь попросить тебя о помощи.
- Ты не понимаешь, от чего ты отказываешься! – в отчаянии воскликнула Ирма. Глупая девчонка понимала ее чувства, но не понимала, на что идет.
- Пусть так, - тихо произнесла Мерьяна. – Но я родилась человеком и хочу умереть им.
- Ты уже умерла человеком, - сказала Ирма. – И родилась чертом.
- Тогда почему бы мне ни умереть чертом и родиться человеком?
Ирме совершенно перестал нравиться этот разговор. Она догадывалась, куда клонит ее собеседница. И не ошиблась.
- Ведь есть способ? Найденный задолго до нашего рождения некромантами тех времен?
- Способ есть, - нехотя проговорила Ирма. – И основан он на том, чтобы уговорить нашего Бога согласиться на сделку.
- Какую сделку? – Мерьяна нахмурила брови.
- Да любую. Какая в голову придет. И на какую согласиться Бог.
- Подвох в чем? В этом факте, что Бог не дурак и за сто золотых мне не вернет человеческую природу?
- И в этом тоже, - кивнула Ирма. – Подвох, как ты выразилась, по большей части в том, что нашего Бога этот мир мало интересует. А чтобы он тебя услышал, нужно сбросить телесную оболочку, удерживающую нас здесь, на этой земле.
- Другими словами, умереть, - прошептала Мерьяна.
- Да. Без права на реинкарнацию. Тем более, что в заклинании должны участвовать две личности. Тот, кто просит и тот, за кого просят. Умереть должен именно просящий. Ты кому нибудь позволишь пойти на такой подвиг?

- Ворон! Божий ворон! – наперебой закричало сразу несколько человек, указывая пальцами в небо, на одинокий крылатый силуэт, парящий высоко над мачтами.
Вскоре на палубу барка выбежали все его пассажиры. Кто-то молился, кто-то с восхищением наблюдал за мерными взмахами мощных крыльев черта, вздумавшего сопровождать корабль. Кто-то размышлял над тем, какие невзгоды может уготовить ему судьба, ведь увидеть Божьего ворона, да еще и в утреннем безоблачном небе – недобрый знак.
Услышав взволнованный гомон людей, вдруг по какой-то причине высыпавших на палубу, капитан барка сначала решил, что кто-то увидел дельфинов. Но все же вышел из своей каюты – мало ли.
Нет. Это были не дельфины. Люди рассматривали чистое голубое небо. Капитан тоже поднял глаза к мачтам. И сердце его забилось в груди с такой силой, будто решило высвободиться из клетки, в которой было заперто с самого рождения.
Божий ворон начал снижение и вскоре его стройные ноги коснулись досок палубы барка. На корабле воцарилась тишина. Люди, кто с ужасом, кто с восхищением, рассматривали незваного гостя. Точнее гостью. Кто-то отметил про себя, что девушка-черт была бы красавицей, если бы не крылья за спиной, кончики клыков, выступающие из-под верхней губы, да не миндалевидные глаза со зрачками-щелочками.
Сквозь плотное кольцо людей протиснулся капитан. И замер, оказавшись рядом с чертом. Он во все глаза смотрел на крылатую девушку, и в глазах этих было изумление.
Девушка-черт улыбнулась и шагнула навстречу капитану, заключив его в свои объятия. Через несколько мгновений руки капитана обхватили тонкие плечи дьяволицы.
- Рада видеть тебя, Морси, - проговорила она.
- Вави…- только и смог выговорить старый некромант.
Собравшийся на палубе народ недоуменно наблюдал за сценой встречи старых друзей.
- Морси…- проговорила Вави, сдерживая слезы, вздумавшие вылиться из глаз двумя солеными ручьями. – А ты потолстел, друг мой, - она улыбнулась и похлопала Морси по его круглому брюшку. Тот лишь улыбнулся в ответ и проговорил:
- Пойдем в кабинет. Я так думаю, у тебя есть, что рассказать.
У Вави действительно было что рассказать. Они не виделись с Морси без малого двадцать лет. За это время Приблизившийся к Воротам успел отрастить изрядное брюшко и полысеть.
- Я к тебе за советом пришла, - проговорила Вави, когда истории двадцати лет были рассказаны, а бутылка вина опустела.
Морси не ответил, лишь смотрел на Вави в ожидании вопроса.
- В гильдии ты увлекался некромантией древности, - осторожно начала Вави. – У тебя даже, помнится, была небольшая библиотека из книг на эту тему.
- Да. Некоторые даже удалось спасти, - задумчиво улыбаясь проговорил Морси.
- Я хочу вернуть себе человеческую природу, - сказала Вави, наблюдая за переменами в лице Морси. Перемен не последовало никаких. Она ожидала увидеть испуг, удивление… Но не эту безмятежную, задумчивую улыбку.
- Есть от этого средство, - сказал старый некромант. – Я хотел его предложить тебе еще тогда, двадцать лет назад, когда ты только приняла обличие черта. Но я не успел – ты внезапно исчезла из гильдии. Которая не дожила до следующего дня. А теперь ты вернулась и спрашиваешь у меня совета… Я нисколько не передумал с того момента, когда ты покинула меня. И предлагаю свою помощь.
Морси поднялся из-за стола и вытащил с полки старый фолиант. Открыв на нужной странице, он протянул книгу Вави.
- Нет, Морси, - прошептала девушка, дочитав главу. – Нет. Пусть лучше все останется как есть.
- Прошу тебя, Вави, - старый некромант упал перед чертом на колени. – Позволь мне сделать это для тебя!
- Для меня? Живи для меня, - отозвалась Вави. – Отруби мне крылья.

- Я пойду, - сказала Мерьяна.
Ирма проводила взглядом черную тень, скрывшуюся меж могучих дубов. И поняла, что хочет отдать все, что у нее осталось – жизнь и посмертие – ради этой девчонки. Улыбка которой так похожа на улыбку Морси.

II

Небо затянуло тучами. Полная луна еле проглядывала из-за небесного бастиона, образованного темными облаками. С востока повеял ветер. Не холодный, но и не настолько теплый, чтобы чувствовать себя комфортно.
Кругом тянулась степь. Горели костры. Собравшиеся здесь люди шли не торговать, они не исследовали новые земли. Они шли затем, чтобы убивать. Либо быть убитыми. Чтобы праздновать победу. Либо бежать с поля боя… Все это ожидало их завтра. Сегодня же – котелок с кашей и сон у угасающего костра.
Звора сидела на холодной земле, бессмысленным взглядом смотрела вдаль, на три клена, растущих посреди огромной, бескрайней степи.
Рядом со Зворой сидели еще три человека, мужчины. В отряде, насчитывающем тридцать человек, было всего пять женщин.
- О чем задумалась, Зверюшка? – вывел девушку из транса голос Альда. – Хватит уже проводить время в компании мрачных мыслей.
Альд. Никто, из знающих этого добродушного повара с телом атлета, не видел его в плохом настроении. Даже сейчас, когда у самых отчаянных весельчаков не рождались в голове очередные шутки и остроты, Альд выглядел как и всегда – веселым, с улыбкой на лице, почти никогда не сползающих с тонких губ.
- Посмотри на эти клены, Альд, - проговорила Звора.
- Ну и?
- Они похожи на нас. Сейчас октябрь. Листья побагровели. Некоторые покрылись золотом. Часть оторвалась от веток. А нам завтра предстоит битва. Нет. Не битва. Резня. С нашими братьями, с теми, с кем пили пиво в харчевне, делили ложе… Во время двух прошлых стычек мы умывались вражеской кровью. Родной кровью. Кровью предателей… Часть из нас погибла. Мы побагровели от пролившейся от нашей руки крови. А некоторых оторвало от веток дерева жизни. Завтра с кленов упадет еще больше листьев. Не уйдут с поля боя еще больше наших братьев… Мы цепляемся за жизнь из последних сил, но все же также медленно падаем на землю, как и эти кленовые листья. Мы также высохнем, послужим кому-то домом, пищей… И мы не вернемся на свои ветки… Вон у того костра молятся богам. Они истово верят, что молитва будет услышана, что боги на их стороне. Они верят, что после смерти попадут в какую-то другую жизнь… Их вера похожа на утешение. Как и любая вера. Всем хочется вечной жизни… Но никто не вернется в этот мир, покинув его однажды…
- Вави вернулась… - хмыкнул Альд.
- Вави, - медленно, как бы пробуя знакомое имя на вкус, протянула Звора. – Нет. Вави не вернулась. Ее заменила другая личность, другая сущность. Она дала себе имя Ирма… И Ирма, а не Вави, - наш кумир. Наш гимн, наш символ. Наше знамя. И эти три клена, в двух фатомах от которых когда-то располагалась деревушка, погубившая моего мужа и сама погибшая, для нас – храм… Но чем по сути являются эти символы? Только символами. Отчаяния. Вави явилась в Гильдию, разворошила осиное гнездо и исчезла, оставив нам лишь свой образ, ставший символом… Когда я в последний раз видела ее, она сказала мне, чтобы некроманты ушли из гильдии. Как это сделал Морси. Я передала ее слова тем, кого считала верными делу некромантии… Но мы не выполнили просьбу нашего кумира. Слишком сильна обида. Многие из собравшихся здесь идут мстить…
…Следующее утро для них не наступило. Не увидел рассвета и старый замок, стоящий посреди молодого сосняка. Не увидели рассвета и укрывавшиеся в замке приближенные Наставника…
Из тех, кто называл себя Приблизившимися к Воротам, рассвет увидели только двое – Аньемориан, некромант, ушедший из гильдии за год до смуты, и Вави, ставшая посланником Бога.

Ирма смотрела на свое отражение в глади чистой воды, налитой из кувшина в таз. Впервые за несколько лет она смотрела на свое лицо, освобожденное от маски. Ирма уже отвыкла от этого истинного облика. Она немного удивленно поглаживала шрам, тянущийся от левой брови к правому уголку рта. Зрачки-щелочки были максимально узки – утро выдалось солнечным. Ирма улыбнулась. Губы приоткрыли острые клыки. Темные волосы волнистыми прядями спадали с узких плеч на маленькую грудь.
Ирма вспомнила, каким было это лицо в двадцать лет. Тогда она считала себя красавицей. И многие это подтверждали. Сейчас бы эти многие увидев ее скорее всего презрительно сморщились и шепнули соседу: «И кто мог создать такое чудовище?»
Вот и все, что осталось от Холодной Вави – лишь воспоминания. Рассказы, переданные детям. Все, кто знал ее лично, уже умерли. Многие – под развалинами старого замка. Некоторые – от старости.
Ирма стянула с себя рубашку. Провела рукой по голой спине. Два шрама тут же отозвались острой болью.

Лошади брели по брюхо в траве. Всадники мерно покачивались в седлах. Ан и Ян, раздетые по пояс, лениво отмахивались от мух и комаров, неизвестно как выживших в такой жаре. Вави, стянувшая с себя все, кроме легких штанов и льняной безрукавки, мечтала раздеться совсем и с разбегу нырнуть в речку. Но речки не было. Была степь. Бесконечная, необъятная. С невыносимо жарким солнцем.
- Вон три клена, - нарушил тишину, висевшую над путниками два изнурительных часа, Ан. – Скоро должна показаться и деревня Три Клена.
- Наконец-то, - буркнул в ответ Ян.
Вави промолчала. Быстрее бы справиться с работой, да в холодную воду. Уж рядом с деревней должна быть речка. Или хотя бы маленькое озерцо.
Минуты через две действительно показалась деревня. Она располагалась в большом яру и рядом действительно текла маленькая речушка.
Вави мечтательно улыбнулась. Кажется, даже стало чуточку прохладнее. Девушка посмотрела на своих спутников. Ян что-то рассматривал в конской гриве. Ан внимательным взглядом скользил по крышам домов и недовольно хмурил брови. Вави тоже уставилась на деревню, но ничего странного не заметила – дома и дома.
Ан натянул поводья. Серый жеребец послушно стал. Остальные последовали примеру.
- Смотрите-ка! – старший брат Яна вытянул руку, указывая на расположившуюся внизу деревню Три Клена. – Дыма нет.
Вави и Ян присмотрелись к печным трубам. Действительно, ни из одной не шел дым. Сердце Вави подскочило к самому горлу.
- В такую жару печь топить – и сдохнуть можно, - проговорил Ян.
- В харчевне тоже нет дыма, - покачал головой Ан.
- Деревня на отшибе, - упрямо сказал младший брат. – А свои там только пиво хлещут. Для пива не обязательно круглые сутки печь топить. Зря паникуешь.
- Как знаешь. Я предупреждал.
К деревне спускались в молчании. Лошадей оставили, привязав к коряге, расположившейся у спуска к селению.
- Тишина, - проговорила Вави.
Вокруг не было слышно никаких звуков, характеризующих близость человеческого поселения – ни криков детей, ни лая собак.
Ян выругался. Ан сплюнул. Вави похолодела.
- Мы не могли опоздать, - пролепетала девушка.
Ей никто не ответил.
Когда они приблизились к первым домам, их встретил запах разложения. Повсюду лежали части человеческих тел. И надо всем Тим пировали стаи мух.
Вави пошатнулась. Ее начало мутить. Ее, видевшую не одного ходячего мертвеца.
- На кладбище, - скомандовал Ан, прикрывая рот и нос платком.
Когда некроманты выбрались к покосившейся ограде, удерживающей отряд надгробных камней, они почувствовали лишь одно – умиротворенность сна, царившего над этим кладбищем.
- Оно спокойно, - тихо озвучил итог наблюдений Ан.
Вави обессилено опустилась на колени. Слезы хлынули рекой.
- Твою мать, - прошептал Ян. – Что же здесь творится?
Ан насторожился.
- Ловушка!!! – прогрохотал он через несколько мгновений. И упал со стрелой в спине.
Тотчас из окон окраинных домов в некромантов посыпались стрелы. Ян столкнул поднявшуюся было Вави, накрыл собой.
- Лежи, - прохрипел он.
В следующее мгновение тело Яна обмякнув, придавило Вави к земле. Град стрел прекратился. Девушка услышала голос, отдающий приказы и шум неторопливых шагов, направляющихся к ней людей.
И тут она осознала, что случилось с Аном и Яном. Вави задыхалась от ненависти к тем, кто убил братьев, и от слез. Что произошло потом она плохо помнила. Лишь свое желание отомстить. Помнила, что пыталась поднять кладбище, и ей это удалось. Помнила черный вихрь, уносящий ее куда. Тьма, постепенно окрашивающаяся в серый цвет. И множество голосов.
- Мама! – звали высокие детские.
- Звора, - низкий мужской. Знакомый голос. Голос Яна.
- Я умер?! – голос, срывающийся на фальцет.
- Береги ее, - спокойный женский.
И несчетное количество других, смешивающихся в один гул.
- Приветствую тебя, Вави, - вдруг раздался стройный хор.
- Кто ты? – прошептала Вави.
- Надзиратель, - ответил хор.
- Ты – Бог?
Ей показалось, что хор засмеялся.
- Можешь называть меня и так.
- Я умерла?
- Да.
Серая Тьма обволакивала. У Тьмы было течение. Вави поддалась ему.
- Я могу вернуть тебя в твой мир, - прогудел хор. – за определенную плату.
- Какую?
- Ты будешь моей слугой. Тем, кого вы называете Божьими воронами. Чертом.
Тьма.

Ирма смотрела на свое отражение. Ей было шестьдесят три года. Выглядела она на двадцать. На те двадцать лет, что была человеком. Ирма знала, что через сотню лет начнет стареть, а еще через сотню – умрет. По законам Природы.
Ирма умылась. Холодная вода приятно жгла лицо, на которое уже были накинуты сети несложной иллюзии. Теперь из воды на нее смотрели карие глаза. Чуть пухлые губы улыбались, обнажая белые ровные зубы. Чистая кожа. Темные волосы волнистыми прядями спадали с узких плеч на маленькую грудь.

Озеро встретило ее тишиной. Ночное небо было усыпано звездами. Ветви деревьев склонялись под тяжестью нега.
Ирма сидела на камне, разглядывая снег на замерзшей поверхности озера. Она ждала. Она приходила сюда уже пять ночей подряд. Эта была шестая. Сидела здесь, на этом камне, слушала ветер, который выводил заунывные мелодии, носясь меж ветвей дубов, и пыталась расслышать легкие шаги идущей к озеру Мерьяны. Но шагов не было. Подождав некоторое время, Ирма возвращалась в город.
Ирма терпеливо ждала. Она знала, что будет выглядеть глупо перед дочерью «некроманта». Как же это – отнекивалась-отнекивалась, а тут резко передумала. Да еще и караулит, сидит. Саму Ирму всегда раздражали люди, которые вдруг передумывали что-то делать. Потому и сама старалась не передумывать. Но сейчас ничего с собой поделать не могла.
Ирма уже было решила, что на сегодня хватит ожидания и пора бы идти домой, как услышала легкие шаги за спиной. Она обернулась. К озеру вышла Мерьяна.
- Здравствуй. Я ждала тебя, - немного виновато сказала Ирма.
Мерьяна лишь улыбнулась в ответ.

Тишина ночного кладбища оглушила Ирму, ударила бесшумным колоколом, в глоссе которого можно услышать лязг мечей, свист стрел, кашель больного, скрип натянутой грузом веревки…
Закутанная в плащ Мерьяна безмолвной горбатой фигурой шла впереди.
Вскоре они вышли к могиле Адама Вильермана. Рядом на скамейке неподвижно сидел некто, чьи очертания наполовину скрывала ива.
- Люциан, - обратилась к нему Мерьяна. – Я вернулась.
Некто покорно встал. Ветви ивы нехотя сползли с его рук, плеч и черных крыльев. Черт навалился на камень, скрывающий под собой ход в подземный кабинет простого некроманта из провинции. Плита с тихим шелестом отъехала в сторону. Мерьяна уверенно начала спуск по каменной лестнице. Ирма, чуть помедлив, боязливо ступила на первую узкую стертую ступень. Кто-то протянул ей руку. Ирма обернулась.
- Позволь помочь тебе, - улыбаясь, проговорил названный Люцианом.
Ирма приняла помощь. Рука черта была холодной. Чрезмерно холодной. А может, просто показалось?
Лестница. Коридор. Дверь. Зала.
- Отец! – позвала в темноту Мерьяна.
Шелест ткани. Шорох шагов.
- Ирма? – удивленно проговорил некромант.
- Да, - ответила дьяволица. – Я знаю как помочь вашей дочери.

- Ирма!
Ирма не сочла нужным оборачиваться. Габи понял это.
- Ирма, - произнес он. – Не уезжай.
- Тогда как по-твоему я помогу Мерьяне? Мне нужный подробный список ингредиентов. У меня его нет. У тебя, как я думаю, тоже.
- Не делай этого…
- Не делать чего?
Габи не ответил. Ирма поняла.

III

В трактире стояло веселье. Общая зала была битком забита народом. В основном это были наемники, вернувшиеся из похода.
Уже изрядно выпившие солдаты удачи десятый раз рассказывали о том, как доблестно они сражались. По мере увеличения числа повторов рассказа, увеличивалась и доблесть рассказчиков.
Сначала у большой группировки, ведущей разбойный образ жизни, была предводительница – красивая, аппетитная амазонка, которую было очень жаль убивать. Но любовь к Родине перевесила любовь к амазонке. В следующем рассказе амазонку сопровождали два огромных и кровожадных волка. В третьем – число волков увеличилось вдвое. Рассказе в шестом амазонка представляла собой уродливую упыриху с острющими клыками и длиннющими когтями. В десятом рассказе кто-то вспомнил, что был еще и дракон, которого все рассказчики завалили в одиночку. Из-за этого и началась драка за звание «Убийцы дракона». В конечном итоге все помирились, вспомнив, что дракон просто-напросто улетел, испугавшись их воинственного вида.
Через пару минут про амазонок и драконов забыли, уделив все внимание выпивке и тостам, провозглашаемым со стола уже достаточно подвыпившим юношей.
- Но и не следует забывать о храбром…
Тут юноша запнулся и уставился на открывшуюся дверь трактира, из которой тут же повеяло морозным ветром. В трактир зашел новый гость. Весь закутанный в плащ, покрытый слоем снега. Гость стряхнул изящной рукой в кожаной перчатке снег с плеч и откинул капюшон.
- О! – нарушил тишину, опустившуюся на трактир в момент появления нового гостя, а точнее гостьи, юноша со стола.
- Вави? – изумленно сказал один из наемников.
- Будь здрав, Ян, - улыбнулась Ирма. – У меня к тебе разговор…
Ян поднялся из-за стола и направился к выходу из трактира. Ирма последовала за ним.
- Зачем ты приехала, - спросил Ян, когда они вышли на морозный воздух трактирного двора, наполненного запахами навоза.
- Я знаю, - начала Ирма, - какие чувства ты ко мне испытываешь и как рад меня видеть, но…
- Вави. Не надо сарказма. Я действительно рад тебя видеть. Но я знаю, что ты если и приезжаешь, то не затем, чтобы поинтересоваться моим здоровьем…
- Да. К сожалению это так, - тихо проговорила Ирма.
- Вави! Хватит вести себя со мной так, будто ты испортила мне жизнь и прекрасно об этом знаешь…
- Но ведь я на самом деле испортила тебе жизнь и знаю об этом. Твой отец…
- Мой отец, - перебил Ян, - Погиб из-за алчности Наставника Темной гильдии… А мать умерла, сражаясь за отца. Твоей вины тут нет. Ты сама пострадала. Признаю, я долго дулся и ненавидел тебя, потому что тогда, сорок лет назад, ты спаслась, а мой отец нет. Но потом я понял, что это всего лишь судьба и стечение обстоятельств… Который раз я тебе говорю это?
Ирма улыбнулась.
- Далеко не первый, - ответила она.