Рассказы
В городе Сочи темные ночи
В ушах еще звучала песня: «В городе Сочи темные ночи, тёмные, темные… ». Вышли из кинотеатра, была премьера модного фильма - «Воры в законе». Билетов в свободной продаже не было, но у него, везде связи. Стояла темная среднеазиатская ночь, без проблесков звезд. Осенний ветерок приносил прохладу.
– Давай все бросим и уедем, – смотря на него карими, в свете фонаря, особенно лучистыми глазами, в которых уже набухали слезы, сказала она. Он целовавший песок, по которому она ходила, посмотрел со скрытой болью в глазах и, отвернувшись:
– Нет, дети, – выдавил из себя, понимая, что это конец: «Но дети! Дети пойми!»
Картинка: Годом раньше. Комната, освещенная приглушенным светом симпатичного светильника. Широкая кровать. Он и она.
– Почему ты не обращал на меня внимание?– она, поглаживая ему грудь.
– Хм,– повернувшись к ней и медленно рукой по словно выточенной скульптором груди, начал легонько массировать, враз напрягшееся зернышко граната:
– Понимаешь, при виде тебя, у проходящих мужиков срабатывает комплекс «перископа», голова готова поворачиваться на триста шестьдесят градусов,– замолчал.
– А у тех, кто рядом с тобой,– продолжил, подумав.– Появляется тоже комплекс, только– неполноценности, и ты к этому привыкла. Так ведь?
Она, блаженно вытянувшись под рукой любимого, фыркнув, кивнула. Он, приподнявшись на локоть, лаская зернышко, которое увеличилось в разы, причём и у него что-то начало увеличиваться, продолжил:
– Я такой же, как и они, от первого взгляда, утонул в твоих глазах, но, здраво подумав, принял решение,– опять замолчал, рассматривая тело любимой. А там было, что ласкать: грудь, чуть тяжестью налитая, плоский, без растяжек живот: «Ведь дочь у неё?»,– плавные широкие бедра, осиная талия, стройные ножки и... . Она под взглядом, блаженно вытянулась, закрыла глаза, понимая, что её сейчас ласкают, не только рукой, но и взглядом, замерла. Кожа, матово поблескивая загаром: «Бархат, точно бархат. Неужели это всё мое?» – в очередной раз, подумал он. – Так вот, я принял решение, не обращать на тебя внимания. Просто я знал, что ты сама упадешь мне в руки, как спелый,– замолчав, коснувшись второго стоящего зёрнышка. – Упадешь как гранат, ведь ты не любишь что…
Взвившись с криком:
– Ах, гад! Вот гад!– застучала кулачками по его широкой груди, но тут же была накрыта им.
Потом. Блаженно усталые. Приподнявшись, он посмотрел на любимую: из закрытых глаз медленно скатывались слезинки:
– Что с тобой?
Вскинув руки, она обняла его и сквозь рыдания:
– Ты говорил, что как все,– рыдания, слезинки мочили ему грудь. – Ты не все! Ты мой любимый и я не могу без тебя!
После «сочинской» ночи, они еще пару раз встречались, но это было не то. Вторая встреча. Одеваясь и не глядя на него, она проговорила:
– Я перевожусь в пятнадцатый городок. Звонили из штаба дивизии, завтра будет приказ.
– Зачем? – хотя он, всё уже знал – связи. Он и она были военными в соседних частях, расположенных, в одном военном городке гарнизона.
Да, это был конец!
Картинка: За полгода до «Сочи». Всё то же самое. Комната, кровать, светильник Они. Крепко прижавшись к большому телу любимого, всхлипывая, она говорила:
– Не могу, не могу, сегодня среда, у этого козла баня и вечером будет лапать меня. А я буду лежать, зажавшись и вспоминать тебя, представляя, что это ты. Не могу!
Слушая в пол уха её, он думал: «Всё знаю. Муж-спортсмен, среда-баня, а потом по распорядку - секс с женой». Сначала ревновал, а потом принял как данность – она моя, она любит меня, а это так, предмет неодушевленный. А кто будет ревновать к палке от швабры? Поглаживая ее головку, лежащую у него на груди, чувствуя, как слезы капают на него, а в голове: «Люблю, не могу без неё, но и жену люблю. Дети!». Да действительно, так не должно быть: любить обоих, но так было. И всегда, после встреч с ней, он особенно истово, любил ночью жену. Как бы замаливая грех, перед матерью своих крошек.
Спустя полгода, приехав в штаб дивизии по делам, стоял с другом, у большого дивизионного плаца и разговаривал, вдруг внезапно кольнуло сердце: «Она!!!». Круто повернувшись, за спиной раздались удивленные реплики друга. «Она! Она!» Да, действительно, медленно пересекая плац, шла она: «Любимая!»,– и смотрела на него.
Всё, вроде притихшее, всколыхнулось: «Позови! Позови! Я брошу и…». Нет, так же смотря на него, она миновала плац и поднялась по крыльцу в штаб полка, в котором теперь служила. Друг, знавший об их отношениях, похлопал по плечу, мол, пойдем, у меня есть в сейфе. Он пил несколько дней, а потом…
С запозданием, ему пришла мысль: «Она ведь тоже ждала – Позови»
Прошло много лет, но иногда в сердце кольнет и тогда, он в очередной раз напивается.
=============================
Откровенный разговор
Кабинет. Он и она.
– Ты глазками не стреляй, не стреляй, вижу, хочешь?
– Чего хочу?
– А чего коты мартовские хотят? Вот того и ты хочешь. Смеёшься, смейся, давай я тебе случай расскажу, а потом еще кое-что. Договорились? Согласен, тогда слушай.
Помнишь, я тебе рассказывала про свою подругу Майку, которая за узбека замуж вышла. У него дом свой в Нахаловке, там она и жила. Всё звала в гости и, наконец, я выбралась к ней. Знаешь же нас баб, за разговорами время пролетело. Ночь уже, что делать? Муж Майкин на работе, она не может проводить, больная свекровь. Идти страшно, но надо. Завтра нужно рано утром в Коканд ехать.
Пошла, идти-то, недалеко, метров двести, двести пятьдесят. Иду, темно, дувалы, алыча вдоль них, арыки журчат. И, и тут из закоулка, мужик, узбек. Как мне показалось, здоровенный, какой–то. И ко мне. Я ойкнуть не успела, он мне нож к лицу:– Тыха, дашь, жива будышь. Я испугано закивала головой, хочу крикнуть, а голоса нет. Всё дрожит, ой не знаю, как сердце тогда не выскочило.
Затащил он меня куда-то, не помню. Опрокинул на мягкое, У меня от страха всё сжалось. Сорвал с меня трусики. Навалился. Запах пота, даже не пота, а собачий такой запах. Дыхание гнилостное. Отвернула лицо. Гад целоваться лезет. Чувствую, до грудей добрался. Впился, как клещ. Дрожу вся, как лист на ветру. Страх. Глаза закрыла. Молюсь: «Боже помоги, спаси!» Боль раздирающая внутри, этот гад, вошел в меня. Омерзвление, страх, всё слилось в кучу. Боль! Как больно! Кажется рвет все внутри .Боже, как мне после жить?– мелькнуло.
И тут. Тут такое блаженство наступило, не передать словами. Вернее не наступило, а кинуло меня в него. Мама! Что со мной? Разве такое может быть? Я улетела и летала не один раз. И опять летала. Волны удовольствия, нанизывались одна, на другую. Знаешь, двенадцать лет живу с мужем, но такого со мной не разу не было. И теперь, теперь иногда мелькает мысль, где бы его еще раз встретить.
А ты плечи то не расправляй, не расправляй. Я для чего тебе рассказала? Верная я жена мужу. Ни разу не изменила, а это не в счет. Так что не строй планы. Я же вижу, строишь?
Молчишь. Да ты в моем вкусе. Здоровый, блондин голубоглазенький, но не мой.
Где ты раньше был то? Служил, говоришь. Знаю. Вы служите, воюете, а мы? Я всегда о таком муже мечтала, но не срослось. Ладно, дай закурить. Не курю, говоришь, ага с вами мужиками, не только закуришь, но и запьешь. Предлагаешь выпить? А работа? Отпустишь? Тогда наливай.
«Все мы верные! Всё–таки, нет страшнее зверя, чем пьяная баба», – довольно улыбаясь, думал мужчина, высокий, голубоглазый блондин. Зазвонил телефон:
– Да! Слушаю! – а в голове мелькнула запоздалая мысль: «А зачем она мне рассказала?».
Конец
2008г.