Раз уж кто-то решил все за нас — не отпускай мою руку, не отпускай... Вот еще один разворот, искры льда из-под наших коньков рассыпаются веером. Смотри вперед, не отвлекайся... Ведь и тебе сегодня выбирать путь. Какую великолепную восьмерку мы выписываем на этом бездушном льду, а кажется, что лезвия коньков взрезают сердце...
Нам сегодня обоим на погост для нелюбимых, но мы должны улыбаться, пока звучит эта музыка. Обними меня покрепче, пусть мы оба знаем, какая это ложь. Но зритель просит. Миллионами следящих за нами глаз. Это наш танец и мы должны подарить его, как дарим небольную ложь соседям, друзьям и близким. Боже, прошу Тебя, пусть хоть этот танец
станет иллюзией нашей любви, ведь искусство творит чудеса, ты знаешь... Ничего, что руки, касаясь друг друга не находят того, что искали. Мы терпели так долго — что стоит для нас эта пара минут?
Поворот, поддержка, мы кружимся в шальном захватившем нас танце, толпа затаила дыхание от восторга. Какая разница, с кем мы танцевали сутки назад, когда не было этих вездесущих глаз. Какая разница, Боже мой, отчего наши тренированные на фальши тела, говорили на одном языке... Сегодня мы должны подарить им сказку. Мы, подарим, не сомневайся, смотри с какой страстью мои глаза разлучаются с твоими. У нас почти получается!
Наша правда никому не нужна. От нее тошнит, ты же веришь мне? Веришь.
А мне иногда кажется, что мы просто стоим на месте, и мимо нас летят переполненные трибуны и уходит из под ног лед.
Я падаю в твои объятья с разбега, распятая чувствами,в которые мы играем. Я так устаю лгать! Мир вокруг вывернут наизнанку, он не хочет ни меня, ни тебя. Повинуясь какому закону мы живем? Если все вокруг — наоборот? Ведь это же сами люди поставили Любовь высшим законом. Так за что они завтра распнут нас обоих, стоит нашей бесконечной игре показаться неискренней?
Свист ветра в ушах... А мне кажется, нас уже освистали...
Нет, конечно, нет. Просто я так к этому готова. Смотри, я грациозна и податлива, как всегда.
И ты безупречен в своей уверенной прохладе. Я чуть более согласна, ты чуть более готов. И только. Этого крошечного оттенка не заметит никто за бесконечными пируэтами и аксельбантами. Мы рисуем мелодию страсти — остро заточенными коньками на бесконечности льда. И завтра будем рисовать тоже. Потому что такими как есть мы никому не нужны.
Мы разойдемся в пустые гримерки и выключим свет, чтобы не видеть своего нарисованного лица. Мы сбросим тяжелые коньки и пробираясь скозь завалы цветов,пошатываясь от усталости, выйдем в ночь, к своим настоящим любимым. Кому интересен их пол и настоящие имена? Жадным папарацци. Это мир, дружок... Вот и сейчас, сидя в соседней гримерке, ты думаешь о том же самом.
У каждого в жизни своя боль. Эта боль — мне роднее. Я не могу сказать своим родителям — у них слабое сердце. А тебе просто некому теперь говорить.
Но я кричу громче всех, когда убивают нежность. Мою, твою или чью-то чужую. А знаешь, чужой нежности не бывает. Она на всех одна. Только во мне эти тысячи зрителей сегодня подцепили ее на стальные крючья.
Эти цветы от нее. Я чувствую. Ни один человек на свете больше не дарит мне ирисы. Как я хочу сейчас, зарывшись в них лицом, стать просто туманом, над этим маленьким болотцем, где они росли. Стать глубочайшей на свете тишиной. Росой опуститься на полураскрывшиеся синие лепестки... Там нет этой жадной толпы, которая скажет мне, как и кого я должна любить.
Там ирисы и твоя самая дорогая на свете улыбка... К черту коньки и нарисованные страсти — мое лицо устало от гримас.
Я шагаю в ночь по черному входу, ветер сушит слезы на моем лице. Завтрашний танец будет без меня. Все, что сумею, я подарю только тебе. Все, до последней секунды. Тебе одной.
12.07.08