ГЛАВА ВТОРАЯ.
В конце июля 1914 года Ефим возвращался домой, в село Верхняя Груня, после дальней поездки.
Жаркое летнее солнце уже клонилось к закату, но духота ещё не спала. Легкий ветерок приятно обдувал уставшее, но довольное лицо, ведь мысли Ефима были уже дома.
Он представлял, как вечером выйдет на сельскую улицу. Как встретится с друзьями, оставшимися в селе. Как может быть, увидит Дуняшу, дочь соседа, которая уехала в Курск и нанялась к какому – то купцу в прислуги.
Намедни, она обещалась обязательно приехать к родителям погостить. Может быть, уже приехала.
Ефиму нравилась эта работящая и симпатичная девушка, да и она отвечала взаимностью.
Вскоре его нагнал возница на лошади с телегой.
- Здоров Ефим, - поравнявшись с путником, проговорил возница, остановив лошадь.
Это был Фролов Митрофан, односельчанин Ефима.
- Здоров Митрофан, - ответил Ефим.
- Ты домой направляешься?
- Да.
- Садись, подвезу.
Ефим забрался в телегу и поудобней устроился на душистом сене.
Сено было свежескошено. От него шёл чудесный аромат луговых трав. Пахло донником и сладковатой медуницей, душицей и горьковатой полынью.
Митрофан стеганул лошадь и они, тронулись в путь.
- Был сёдне в уезде, так там сказывали, шо германец на нас войной прёт, - озабоченно начал разговор Митрофан.
- Да, - подтвердил Ефим, - ужо начали призывать в армию, мобилизация называется.
- Так сказывают, шо силища у него неимоверная.
- Но мы ж тоже не лыком шиты и не лаптем щи хлебаем, осилим супостата.
- И то верно, Рассея ограмадная. Нас много. Мы ж его просто шапками могём закидать.
- Эко хватил: «шапками». Супостата принижать не стоит. Раз полез на нас, значит, силу чует. Но всё равно, нашей берёзовой каши он ещё отведает. Энто, как пить дать.
- Знамо дело мы его одолеем. Хотя ты вряд ли попадёшь в армию.
- Это ещё почему? – удивлённо, с обидой в голосе, спросил Ефим.
- Сказывали, шо старших сыновей в семье не призывают, а ты ведь старший в семье.
От такой новости Ефим даже опешил, это в его планы совершенно не входило. Он уже собрался идти в армию защищать Родину, а тут вот тебе какая незадача.
Да и что скажут сельские мужики, да бабы? «Здоровый бугай прячется за бабью юбку, да греет задницу на печке. Ходит по селу, сипом виляет» - так, поди, и скажут. Это ж срам то какой получается.
- Вот ещё! Ну и шо, шо я старший? Так шо получается: все наши мужики будут воевать, а я на печке сидеть, да за бабий подол хорониться! Так шо ли получается? Не, я не согласен! Я же не увечный, какой, али пришибленный, чтобы во время войны с супостатом, дома хорониться. Я тоже желаю защищать родную землю!
- Да ты не рви сердце, - стал утешать Митрофан, - дома ведь то же дел много. Кто ж будет хлеб растить для той же армии? Вот ты и будешь работать для общей победы над ворогом.
- Тебе хорошо рассуждать, тебя ведь должны взять, - удрученно проговорил Ефим.
- Была б моя воля, я бы и не пошёл. Ведь там и убить могут, а мне ещё пожить трошки охота.
- Как ты можешь такое говорить, когда супостат прёт на нашу землю? – возмутился Ефим.
- А шо я, шо я? – заюлил Митрофан, - Я человек маленький, мне шо скажут, то я и буду делать.
- Надо ж и самому башкой кумекать.
- Пущай господа кумекают, на то они и поставлены, да вуниверситеты заканчивали, что б кумекать, а наше дело десятое: сполняй, шо велят и баста.
- Зря ты так рассуждаешь, - начинал сердиться Ефим.
- Как могу, так и говорю, - зло ответил Митрофан и замолчал, хмуро уставившись на дорогу.
На этом их разговор прервался, и остаток пути проехали в полном молчании, сердясь друг на друга.
Прибыв в село, молча разошлись по избам, крайне недовольные друг другом.
В горнице Ефим столкнулся с отцом.
- Молодец Фима, вовремя приехал, - сказал озабоченно отец, - с Ванькой успеешь попрощаться, а то его завтра в армию забирают.
- А как же меня?
- Про тебя мне неведомо. Хошь, иди в волость, сам разбирайся.
- Обязательно пойду, - согласился Ефим, твёрдо решив, что если не призовут в армию, то добровольно пойдёт на фронт, драться с ворогом.
- Тогда иди, - проговорил отец, - Фроська вечереть соберёт, а завтра утром, с божьей помощью сходишь с Ванькой на призывной пункт и разузнаешь шо к чему.
Ефим вошел в комнату. Сестра Фрося слыша, что старший брат приехал домой, уже поставила на стол миску окрошки с квасом.
Мать у них умерла в 1907 году, когда Ефиму едва исполнилось четырнадцать лет, и теперь за хозяйку в доме хлопотала сестра. Ефим сел за стол, взял деревянную ложку в руку и стал степенно есть окрошку.
Вскоре он насытился и отправился спать.
Встав спозаранку, Ефим застал Ивана, среднего брата, за сборами на призывной пункт. Собравшись, братья вышли на улицу, и пошли к околице, направляясь в село Износково.
Вскоре их нагнали ещё с десяток односельчан, вызванных на мобилизацию. Идти сразу стало веселей и дорога, показалась не такой длинной.
Около призывного пункта уже столпилось много молодых и не очень крестьян из ближайших сёл и деревень. Стоял монотонный гул голосов, вносящий тревогу и неопределённость.
Время тянулось томительно долго, но вот вышел молодой фельдфебель и стал вызывать в помещение по одному из прибывших крестьян, согласно имеющегося у него списка.
Когда назвали Ивана, Ефим обратился к фельдфебелю:
- Господин фельдфебель, я хотел бы узнать, нельзя ли меня призвать в армию вместо среднего брата?
- Это надо спросить у господина прапорщика.
- А как это сделать?
- Следуй за мной, - сказал фельдфебель и вошел внутрь помещения.
Ефим пошел за ним. Вскоре они подошли к двери нужного кабинета.
- Жди меня тут, - властно проговорил фельдфебель и вошел в комнату.
Через несколько минут он вышел и небрежно проронил:
- Проходи.
Ефим неуверенно зашёл. Посредине кабинета стоял стол, за ним сидел прапорщик, листающий какие – то бумаги.
- Фамилия? – грозно проговорил прапорщик.
- Ливанов, - ответил Ефим.
- Иван?
- Ни как нет, Ефим.
- Зачем пришёл?
- Ваше благородие, я хотел бы пойти в армию вместо среднего брата Ивана, а то срам получается: старший брат будет на печке сидеть, а средний будет воевать.
- А ты что, старший из сыновей в семье?
- Так точно ваше благородие.
- Старших сыновей из семей мы пока не призываем.
- Вот и я говорю, что не справедливо так. Идёт война с ворогом, она может скоро закончиться, а я на неё не попаду.
- Не бойся, на твой век хватит. Но если желаешь, - немного подумав, сказал прапорщик, - можешь идти воевать вместо брата.
- При много вам благодарен, ваше благородие.
- Фельдфебель! Сделай замену в списках! Скажешь в канцелярии, что это я приказал, – скомандовал прапорщик явившемуся на зов фельдфебелю.
После выполнения всех формальностей, Ефим остался на призывном пункте, а Иван отправился домой.
Поздно вечером всех мобилизованных, после освидетельствования врачами, построили в четыре шеренги, и повели на железнодорожную станцию, где уже стоял состав, поджидающий новобранцев.
Новобранцев оказалось много, и вагоны были заполнены полностью. После того, как все погрузились, воинский эшелон простоял ещё некоторое время и затем, как бы с неохотой, медленно тронулся в путь. Всё убыстряя и убыстряя ход с каждой минутой, унося Ефима и всех остальных от отчего дома, от родных и близких, в неведомую суровую даль.
Несколько часов Ефим с новыми товарищами трясся в прокуренном вагоне, а потом они прибыли на большую железнодорожную станцию губернского города Курска.
Их выгрузили из эшелона и расположили в казармах запасного полка, где им предстояло освоить первые навыки военного искусства.
На следующее утро всех новобранцев распределили по ротам и взводам. Ефим попал во взвод вместе с Фроловым Митрофаном, которому так и не удалось отвильнуть от призыва. Митрофан был крайне удручён таким событием, но делать было нечего и он, старался подчиниться судьбе. Остальные односельчане попали в другие роты и взвода.
В тот же день новобранцев начали обучать построению, маршировке и винтовочным приёмам.
Особенно тяжело новобранцам доставалось на маршировке. Не все могли, с первого раза четко выполнять полученные приказы и это, приводило в бешенство взводного.
- Что ты как брюхатая баба раскорячился, ядрён твою кудель! – зло распекал он нерадивого новобранца, - я тебе чётко подал команду! А ты что творишь?
Новобранец хлопал глазами, краснел, как красна девица и молчал от смущения.
Но особенно доставалось Филиппу Курочкину, по прозвищу «Курица», из соседней деревни. Он был очень невнимательным и когда командовали налево, он поворачивался направо, а когда же была команда направо, он поворачивался налево.
- Что ты, деревня, ядрён твою кудель, не знаешь где право, а где лево? – орал, сильно покраснев от натуги, взводный, - Где у тебя левая рука?
- Туточки, - говорил Курица и показывал правую руку.
- Какая ж она левая рука, ядрён твою кудель, - ещё пуще злился взводный, - это правая рука, а левая другая.
- Виноват, - огорчённо говорил Курица.
- Эх ты, деревня, привяжи к правой руке сено, а к левой – солому и вспоминай о них, когда будешь слышать соответствующие команды.
Но это мало помогло Курице, он все время путал, где левая сторона, а где правая.
Много нареканий получали новобранцы при изучении рукопашного боя при штыковой атаке.
Приёмы владения штыком они оттачивали на соломенных чучелах и здесь опять, доставалось от взводного Курице, который ни как не мог проткнуть штыком чучело.
- Ну, как ты колешь, как колешь, ядрён твою кудель, - орал взводный, - Чё, ты с ним возишься, как с писаной торбой? Это ж не писаная торба, и не баба, с которой ты собрался якшаться, а твой враг! Если не ты первый его заколешь, то он тебя заколет и, можно будет отпевать тебя, а тебе надобно живым остаться, чтобы дальше воевать с ворогом.
- Виноват, - повторял Курица всякий раз и вскоре снова допускал оплошности.
У Ефима тоже не всё сразу получалось. Как и многим, ему иногда доставалось от взводного на орехи, по первое число, но Ефим старался добросовестно постигать воинские премудрости и вскоре преуспел в этом.
Учёба шла своим чередом, неделя сменялась неделею и наконец, настал день присяги, когда новобранцы присягнули Царю – батюшке и стали солдатами Русской Армии.
После этого учеба продолжилась в усиленном темпе.
Лишь в середине сентября им сообщили, что они направляются на фронт в действующую армию.
В назначенное время их подняли по тревоге, построили повзводно, и повели на железнодорожную станцию.
На путях уже поджидал воинский эшелон. Их взвод и ещё несколько взводов роты поместили в один вагон, вскоре погрузились в эшелон и все остальные.
Состав постоял ещё некоторое время, как бы прощаясь с мирной жизнью тылового города, стараясь надолго запомнить, эти последние картины окружающего мира, и медленно двинулся на запад, на войну.
Прочитать 25% книги можно на сайте: https://ridero.ru/books/zhizn_prozhit_nepole_perejti/