Мухоловки

Кенга
       Наше знакомство с ними произошло 11 июня 1976 года, хотя уже несколько дней до этого мы наблюдали за парой небольших серо-коричневых птичек, целыми днями порхавших возле террасы. Но именно в этот день появилась первая запись в моей тетрадке о событии, которое заинтересовало нас и продолжало волновать весь месяц.
Утром этого дня я решила высадить, как и в прошлые годы, рассаду настурции. О настурции и месте, куда я собиралась ее посадить, надо сказать отдельно, так как именно они сыграли важную роль в нашем неожиданном знакомстве.
Как-то, давно, среди дров я нашла березовое полено, на котором, словно большая раковина, прирос трутовик – гриб чага. Борис помог мне выдолбить в нем середину, и получилась ваза, которую я вместе с корой прикрепила к стене дома, образующей с террасой угол. Настурция, посаженная в это украшение, быстро разрослась и вилась по стене во все стороны и ее желто-оранжевыми цветами мы любовались прямо с террасы до поздней осени.
Я подошла к своему березовому украшению, собираясь для начала подсыпать в него земли, и увидела, что место уже занято. Вот это сюрприз! На дне, устланном травинками и пухом, уютно лежало коричнево-зеленое яичко! Значит, не случайно птички крутились возле террасы. Я могла бы и раньше догадаться, что пернатая парочка справляет медовый месяц, да меня сбило с толку кокетство самочки. Она так церемонно приседала, трепеща крылышками, когда получала угощение от партнера, что я приняла ее за птенца-подлетка, которого кормят заботливые родители.
Настоящим знакомством это можно назвать с большой натяжкой, ведь мы еще даже не знали, как называются эти птицы.
Но птичек наши имена, безусловно, не интересовали, – они доверились нам. И это несмотря на то, что мы целыми днями вертелись возле их дома. Да что – мы. Две собаки торчали возле нас, бегая и прыгая в непозволительной близости от гнезда. Но, как правильно рассчитали пернатые, – шумная и многочисленная компания гораздо безопаснее одной самой паршивой кошки, которая как раз и не смела появляться в пространстве, принадлежащем нашим собакам.
 Решив закрепить знакомство, я срочно принесла атлас птиц и, сравнивая с оригиналом, без труда отыскала их изображение. Теперь мы знали, что это серая мухоловка, отряда воробьиных. Прочитала также, что мухоловки любят селиться вблизи жилья, и что одна птица в день может поймать до четырехсот пятидесяти штук насекомых, а щетинки или усики-сачки, расположенные вокруг уплощенного клюва, помогают в этой полезной охоте.
Теперь, подготовившись теоретически, решила внимательнее рассмотреть птиц и, если удастся, увидеть охоту собственными глазами.
Мне повезло - как раз одна из мухоловок сидела на вишне, растущей перед террасой. Несмотря на принадлежность мухоловок к отряду воробьиных, большого сходства с ними я не обнаружила. Мухоловка чуть меньше воробья, у нее более опрятная расцветка, но главное – совершенно другая посадка. Птица на ветку усаживается вертикально. Такую посадку я наблюдала у жулана-сорокопута, который однажды гнездился у нас в кустах сирени, а уж он известный охотник. Надеюсь, и наши новые знакомые сумеют показать класс.
Пока я разглядывала мухоловку, она тоже что-то углядела. Внезапно сорвалась с места, словно стрела, на долю секунды зависла в воздухе, приглядываясь к жертве, схватила, щелкнув клювом, и проглотила. Никакой суеты – бросок, довольно громкий щелчок – и снова уселась на вишневую ветку, потряхивая крылышками.
Будем считать, что теперь мы добрые знакомые.
Вечером 14 июня в гнезде лежало 4 яичка, а утром мы застали хозяйку сидящей на гнезде – видимо, на семейном совете было решено ограничиться квартетом (четверкой) детей.
В это знаменательное утро обе наши семьи завтракали одновременно, только с кормом для своего кормильца из кухни на террасу летала я, а у мухоловок – наоборот.
Хозяин гнезда появился с пышным букетом насекомых в клюве и, присев на край гнезда, призывно зацокал. Мухоловка, прежде чем принять его подношение, села с ним рядом и выполнила уже знакомый нам ритуал “птенца”, то есть поклонилась, похлопала крыльями и только потом проглотила. Я, быть может, не совсем к месту, вспомнила наш первый букет. Да, есть что-то общее в способах вить гнезда и гнездышки…
День за днем сидела птичка в своем гнезде, и лишь изредка какое-нибудь событие вносило разнообразие в ее монотонную жизнь.
 На наши ворота уселась ворона. Кому, какое дело до этого? Но мухоловка с этим не согласна. С громким цыканьем маленькая птичка стремительно кинулась к нарушительнице границы и ворона убралась подобру-поздорову, напуганная неожиданно смелой атакой.
Если солнце жарило прямо в гнездо, то птичка, чтобы охладиться, вылетала ненадолго в тень ближайшего куста сирени. Иногда – просто поразмяться, иногда немного поохотиться, никогда, однако, не отлучаясь далеко от гнезда, а, завидев своего кормильца – с успокаивающим щебетом летела ему навстречу.
Но однажды (это был десятый день насиживания) хозяин прилетел с охоты, а хозяйки нет. Он сел на край гнезда, осмотрел яички, беспокойно оглянулся, надеясь увидеть ее или хотя бы услышать привычный ласковый щебет. Но ни того, ни другого не произошло. Внезапно сорвавшись с места, стремительно улетел в глубину сада. Почти тотчас вернулись вдвоем. Провинившаяся летела впереди, а разгневанный супруг следом, гневно цыкая, точь-в-точь, как она, когда прогоняла ворону с ворот. Мне показалось, что птичка с виноватым видом плюхнулась в гнездо, словно оправдываясь: «Прости, милый, заболталась с соседкой».
Как это знакомо…
Но вот 27 июня наступил долгожданный момент! Обе наши семьи взволнованы. Молодая мать то и дело заглядывает под себя, мы тоже пытаемся разглядеть первенца. Воспользовавшись моментом, когда мамочка улетела, чтобы выбросить первую освободившуюся скорлупку подальше от гнезда, мы рассмотрели птенца. Собственно, пока и смотреть-то не на что – просто мокрый коричневый комочек. Вскоре вылупились и остальные.
Казалось, что теперь мухоловка-мать может отдохнуть, размять свои лапки и крылья, полетать немного. Не тут-то было! Птенцы, совершенно голенькие, нуждались теперь в особом попечении. Ночью и рано утром, пока еще прохладно, птичка грела их своим телом. К полудню, когда солнце раскаляло гнездо, самоотверженная мать, изнывая от жары, устраивалась, полулежа на краю гнезда и, словно зонтом, прикрывала птенцов распущенными крыльями, изредка взмахивая ими, чтобы охладить малюток.
А уж про счастливого отца и говорить нечего! Он буквально сбился с ног. Еще бы! У него сразу прибавилось столько ртов. Притащив добычу, поспешно совал всё матери, а сам улетал за новой порцией. Мать, прежде чем раздать корм, растирала его клювом или размачивала в бочке с дождевой водой, что в двух метрах от гнезда.
Но вот у птенцов появился легкий пушок – сначала на голове, а потом и по всему телу. Теперь они больше нуждались в питании, чем в остальном. И мать, сначала изредка, потом все чаще и чаще начинает вылетать на охоту, оставляя детей одних. Я воспользовалась ее отсутствием и разглядела их. Птенцы лежали вповалку друг на друге с закрытыми глазами, словно слепые щенки и так же вздрагивали во сне – росли!
Очень скоро птенцам стало тесно в гнезде, и они нашли экономный способ размещения: улеглись симметрично, словно лепестки бутона, головками к центру, попками наружу, а когда появлялись родители, то им навстречу распускался желто-оранжевый цветок, подобный цветку настурции – четыре голодных клювика.
5 июля погода неожиданно испортилась. (Она всегда портится неожиданно.)
Холодно, всего 10 градусов. Моросит дождь. Насекомые исчезли. Меня насторожило, что я долго не вижу мухоловок. Кинулась к нашему гнезду. Птенцы лежали в полном одиночестве. Вместе с ними стала нетерпеливо поджидать их родителей. А птиц все нет и нет. Ожидание затянулось. Я начала серьезно волноваться – уж не случилось ли чего?
Наконец прилетела мамочка, я бы сказала, «ни с чем», так как это было скорее «нечто» – нечто большое и извивающееся – розовый дождевой червяк, весь в песке. Птенцы дружно распахнули клювы, но тут же в ужасе шарахнулись, когда над ними, вместо привычной порции насекомых, показалось это чудовище, размером почти с них самих. Мать безуспешно пыталась затолкать червяка одному из птенцов. Птенец всеми силами сопротивлялся, червяк – еще больше. Птенец давился, не желая и не умея глотать эту гадость. Раз шесть несчастная мать, надеясь накормить своего отпрыска, вынимала и снова заталкивала червяка.
 И казалось, что она сквозь слезы кричит ребенку: «Ешь, что дают, а то не вырастешь!»

Мне вспомнился похожий эпизод времен отечественной войны. Все время хотелось есть, и папа, такой же голодный, как и мы, собственноручно приготовил блюдо из высушенных картофельных очисток, заправив их олифой, оставшейся у нас с довоенного времени от строительства дома (ею разводили масляную краску). Папа позвал меня с младшим братом Вадимом и как-то излишне торжественно поставил дымящееся варево на стол. Как мы ни были голодны, изобразить удовольствие на своих физиономиях нам не удалось… Папа ел и пытался улыбаться, хотя (теперь-то я понимаю) у него в горле стояли слезы.

Сердце мое дрогнуло, и, не дожидаясь окончания этого душераздирающего зрелища, я побежала в дом, вопреки логике надеясь, что в тепле насекомые не исчезли. Мне повезло – я поймала муху и, взяв ее пинцетом, приблизилась к гнезду. Огляделась. Родителей поблизости не было. Я протянула свою добычу ближайшему птенцу, подразнила птенца кончиком пинцета с наживкой, и он тотчас клюнул, вернее, клюнул на приманку – открыл клюв, а я быстренько просунула туда муху. Птенец вкусно сглотнул, а мне, видимо в благодарность, повернувшись попкой, выкинул белую капсулу. Я схватила ее тем же пинцетом и выбросила, хотя по правилам должна была улететь с нею подальше от гнезда – так полагается по птичьему этикету, вернее – по птичьей гигиене и осторожности.
Могу с гордостью сказать, что это не первый мой опыт кормления птенцов (были вороны и сорока), но у тех не оказалось других родственников, кроме меня.
Окрыленная, хотя и не летающая, побежала за следующей мухой. Правда на ходу мелькнула тревожная мысль, что с дневной нормой мухоловки в четыреста пятьдесят особей, даже при изобилии летающих и ползающих, мне все равно не справиться…
Но действительность оказалась намного суровее, чем я опасалась. Больше ни одной мухи я не нашла. Тогда я решилась… В саду накопала червей и сделала из них нечто «членораздельное»…Подошла к гнезду и начала «этим» кормить птенцов, стараясь по-прежнему не попадаться на глаза их родителям. Некоторое время удавалось. Птенцы поглощали мое блюдо с таким аппетитом, что я едва успевала заправлять их яркие клювики и синхронно убирать белые капсулы. Только бы в своем рвении не перекормить малюток!
Увлеченная ролью приемной матери, я проглядела появление настоящей. С испугом вспомнила, как мухоловка прогоняла ворону и даже представила себя на ее месте – сейчас мне влетит!
Удивительно, но наказания не последовало. Мне даже показалось, что мое самоуправство было одобрено птицей. Я не стала злоупотреблять ее доверием и тотчас уступила, вернее, отступила на террасу, однако вернулась к гнезду, едва она улетела. Рассказать кому - не поверят! Кормлю птенцов в гнезде, да еще с благословения их родителей!
Тщеславие так расхватывало меня, что захотелось запечатлеть момент, когда я с пинцетом в руке изображаю кормящую мать, но зная некоторый толк в фотографии, вовремя сообразила, что в такой серости и сырости все равно ничего хорошего не получится. Так я подкармливала своих приемных детей два дня. На третий – погода исправилась. Выглянуло долгожданное солнце.
Сгорая от нетерпения, я дала фотоаппарат Борису, сама с улыбкой голливудской звезды встала возле гнезда и как обычно протянула птенцам пинцет с едой. Птенцы - тоже, как обычно, - разинули свои пастишки, собираясь полакомиться, как вдруг над нашими головами раздалось очень строгое: «ЦЫЦ!» Все четверо, словно и не они только что разевали рты, дружно пали ниц, подставив мне вместо клювов свои попки… А мать уже налетала на меня, готовая клюнуть: «Хватит кормить детей этой гадостью!» Ну что же, добро надо делать без шума и рекламы! Такой урок мне дала маленькая птичка. Мы посрамленные, удалились, чтобы по-прежнему наблюдать за соседями, не вмешиваясь больше в их жизнь.
Насекомых много. Родители без устали подносят настоящий корм. Птенцы оживились, толкаются, вылезают на край гнезда, расчищают перышки – готовятся к полету.
11июля рано утром выпорхнул первый птенец. Только что он весьма самоуверенно упражнялся, вытягивая сначала одно крыло, потом другое, клювом пытаясь добраться до самого дальнего пера, как потерял равновесие и полетел, вернее – свалился. Падая, слёток взмахнул новенькими крылышками. Они удержали его в воздухе. Взмахнул ещё и – ПОЛЕТЕЛ! Полетел, как птица! Долетел до кустов сирени и уселся на ветку.
Родители кинулись к смельчаку и, мне кажется, похвалили. Мысленно именно так я и поступила. Птицы ласковым щебетом стали звать остальных. К полудню еще двое покинули гнездо. Четвертый – наверное, поздний ребенок - до самого вечера одиноко топтался в гнезде. Его уже не кормили, только дружно уговаривали лететь в кусты. Наконец и он решился.
Еще один день, последний, мы видели все семейство мухоловок возле дома. Они словно прощались с ним. А быть может с нами?
В бывшем гнезде я успела посадить настурцию, и ее оранжево-желтые цветы все оставшееся лето радовали нас, напоминая о птичьем семействе, рядом с которым мы провели незабываемый месяц – месяц, полный впечатлений...

       1976 -2006 Фото автора 11.07.76