Александр Блок. Лучи поэзии, навеянной любовью

Пропущенные страницы книги должны быть заняты иллюстрациями, которые составитель может предложить заинтересованным лицам.




Читать и…заболеть стихами –
       Вот признак счастья, - между нами


Верите ли, Господа, что стихи могут выразить состояние вашей души?
А в то, что от прикосновения к хорошей поэзии новые для Вас ощущения, сильные, как любовь и ненависть, счастье и горе, могут стать вашим лич-ным опытом?
Стихи есть не что иное, как зашифрованные в благозвучные рифмы картины, запоминающиеся как эпизоды нашей жизни.
Читайте стихи медленно, нараспев, извлекая образы из каждого слова и составляя из них музы-кальный рисунок.
Так, в соавторстве с поэтом, вы сотворите зри-мую песню и приобщитесь к стихотворной тайнописи.
А образы останутся звучать в вашей душе, по-степенно складываясь в лучшие ее свойства.
Читайте эти проверенные временем стихи. Знакомство с ними – не просто знак хорошего тона, но и большое удовольствие.






 





       




Александр Блок

Лучи поэзии, навеянной
       любовью














Москва

2007

















       Основными источниками для составления книги послу-жили следующие издания:
Блок: полное собрание сочинений в 8-ми томах,
тт. 1-8 М. – Л., 1960
М. А. Бекетова. Воспоминания об Александре Блоке. М. «Правда», 1990
Александр Блок «Эхо» М, Центр-100, 1995
Журнал «Наше наследие» 75 – 76 / 2005
Интернет-сайт «Серебряного века силуэт»
Электронная библиотека (RE+)
Всем, кто помог составить эту книгу, составитель выражает огромную благодарность.











© Составление, предисловие, сопроводительный текст, и примечания Александра Семенова
















МОСКВА

2007









5






       Об Александре Блоке все рассказать не мог бы, пожалуй, даже он сам. Но он в этом явно преуспел. Основные его поступки в жизни – это стихи. Мы приводим лишь некоторые из них. Од-нако, все им написанное – это о нем и его любви.
       У прочитавшего эту книгу, естественно, оста-нется множество вопросов о жизни и творчестве поэта. Но мы надеемся, что на вопрос о его не-обычной любви к невесте и жене, об отношениях с другими женщинами Вы представление получи-те.
       А еще он очень любил мать, иногда влюблял-ся на стороне, любил и проклинал Россию. Он многое любил и ненавидел. Поэту от Бога без этого нельзя.


ПРОЛОГ

       Жизнь - без начала и конца.
       Нас всех подстерегает случай.
       Над нами - сумрак неминучий,
       Иль ясность божьего лица.
       Но ты, художник, твердо веруй
       В начала и концы. Ты знай,
       Где стерегут нас ад и рай.
       Тебе дано бесстрастной мерой
       Измерить всё, что видишь ты.
       Твой взгляд - да будет тверд и ясен.
       Сотри случайные черты -
       И ты увидишь: мир прекрасен.
       Познай, где свет, - поймешь, где тьма.
       Пускай же всё пройдет неспешно,
       Что в мире свято, что в нем грешно,
       Сквозь жар души, сквозь хлад ума.
 
Из поэмы «Возмездие» 1919 г.

Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3






5





6


















<АВТОПОРТРЕТ>

Главная черта моего характера... Нерешительность
Качество, какое я предпочитаю в мужчине .......... Ум
Качество, какое я предпочитаю в женщине .. Красота
Мое любимое качество......... Ум и хитрость
Мой главный недостаток....... Слабость характера
Мое любимое занятие.......... Театр
Мой идеал счастья............. Непостоянство
Что было бы для меня величайшим несчастьем ....... Однообразие во всем
Чем я хотел бы быть.......... Артистом императорских театров
Место, где я хотел бы жить...... Шахматово
Мой любимый цвет............ Красный
Мое любимое животное........ Собака и лошадь
Моя любимая птица............ Орел, аист, воробей
Мои любимые писатели прозаики - иностранные ....... ------
Мои любимые писатели прозаики - русские ............ Гоголь, Пушкин
V
V
8












6






7





Вскоре юный поэт заразится мистицизмом и сме-нит ясные образы стихов на великолепные ту-манные песни о НЕЙ, ВЕЧНО ЖЕНСТВЕННОЙ, ЛУ-ЧЕЗАРНОЙ…










       Ночь на землю сошла. Мы с тобою одни.
       Тихо плещется озеро, полное сна.
       Сквозь деревья блестят городские огни,
       В темном небе роскошная светит луна.
       В сердце нашем огонь, в душах наших весна.
       Где-то скрипка рыдает в ночной тишине,
       Тихо плещется озеро, полное сна,
       Отражаются звезды в его глубине.
       Дремлет парк одинокий, луной озарен,
       Льется скрипки рыдающий жалобный зов.
       Воздух весь ароматом любви напоен,
       Ароматом незримых волшебных цветов.
       В темной бездне плывет одиноко луна.
       Нам с тобой хорошо. Мы с тобою одни.
       Тихо плещется озеро, полное сна.
       Сквозь деревья блестят городские огни.

       31 октября 1897
       Блок: Собр. соч. в 8-ми т.












 

7





8












6
V
V
Мои любимые поэты - иностранные ......... Шекспир
Мои любимые поэты - русские... Пушкин, Гоголь, Жу-ковский
Мои любимые художники - иностранные ................... ------
Мои любимые художники - русские. ......... Шишкин, Волков, Бакалович
Мои любимые композиторы - иностранные .................. ------
Мои любимые композиторы - русские ....................... ------
Мои любимые герои в художественных произведени-ях... Гамлет, Петроний, Тарас Бульба
Мои любимые героини в художественных произведе-ниях ... Наташа Ростова
Мои любимые герои в действительной жизни .......... Иоанн IV, Нерон, Александр II, Петр 1
Мои любимые героини в действительной жизни .......... Екатерина Великая
Мои любимые пища и питье..... Мороженое и пиво
Мои любимые имена.......Александр, Константин и Татьяна
Что я больше всего ненавижу.... Цинизм

V
V
10













8





9






А пока, до знакомства с идеями поэта и филосо-фа Владимира Соловьева, юный Блок писал кра-сивые стихи про любовь и они становились мод-ными песнями.














Она молода и прекрасна была
       И чистой мадонной осталась,
       Как зеркало речки спокойной, светла.
       Как сердце мое разрывалось!..

       Она беззаботна, как синяя даль,
       Как лебедь уснувший, казалась;
       Кто знает, быть может, была и печаль...
       Как сердце мое разрывалось!..

       Когда же мне пела она про любовь,
       То песня в душе отзывалась,
       Но страсти не ведала пылкая кровь...
       Как сердце мое разрывалось!..

       27 июля 1898
       
       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 1











9





10
















8
V
V

Какие характеры в истории я всего более презираю ........... Малюта Скуратов, Людовик XVI
Каким военным подвигом я всего более восхищаюсь ....... Леонида и 300 спартанцев
Какую реформу я всего более ценю.................. От-мена телесных наказаний
Каким природным свойством я желал бы обладать ........... Силой воли
Каким образом я желал бы умереть................... На сцене от разрыва сердца
Теперешнее состояние моего духа.. Хорошее и почти спокойное
Ошибки, к которым я отношусь наиболее снисходи-тельно ....... Те, которые человек совершает необду-манно
Мой девиз..................... Пусть чернь слепая суетит-ся,
Не нам бессильной подражать... и т. д

 Наугейм, 21 июня (3 июля 1897) А. Блок















10





11






       Блаженством для Блока было писать. К мо-менту опубликования его первой книги «Стихи о Прекрасной Даме», у него накопилось более 800 творений на тему любви к фантастической, Луче-зарной, даже не женщине, а «Вечной женствен-ности». В эту недосягаемую раму он поместил свою невесту, любу Менделееву, не придав зна-чения ее живым порывам, да так и оставил ее в этой оправе на всю жизнь, уверяя, что так пред-писано свыше.











Я шел к блаженству. Путь блестел
       Росы вечерней красным светом,
       А в сердце, замирая, пел
       Далекий голос песнь рассвета.
       Рассвета песнь, когда заря
       Стремилась гаснуть, звезды рдели,
       И неба вышние моря
       Вечерним пурпуром горели!..
       Душа горела, голос пел,
       В вечерний час звуча рассветом.
       Я шел к блаженству. Путь блестел
       Росы вечерней красным светом.

       18 мая 1899

  Собр. соч. в 8-ми т. Т. 1











11





12






«Семья моей матери причастна к литературе и к науке. Дед мой, Андрей Николаевич Бекетов, бо-таник, был ректором Петербургского университе-та в его лучшие годы (я и родился в «ректорском доме»)…».

Из автобиографии 1915 г.








 

А. А. Блок с собакой Дианкой, его мать А. А. Куб-лицкая-Пиоттух, дед ¬¬ А. Н. Бекетов, брат деда Н.Н. Бекетов, Бабушка Е. Г. Бекетова и тетя М. А. Бекетова
В подмосковном имении Шахматово летом 1894 года.







12




13







       В своей неоконченной поэме «Возмездие» Блок описал свою семью. Лучше о ней не рас-скажешь. Но поэма не только об этом…








       Так было и с моей семьей:
       В ней старина еще дышала
       И жить по-новому мешала,
       Вознаграждая тишиной
       И благородством запоздалым
       (Не так в нем вовсе толку мало,
       Как думать принято теперь,
       Когда в любом семействе дверь
       Открыта настежь зимней вьюге,
       И ни малейшего труда
       Не стоит изменить супруге,
       Как муж, лишившейся стыда).
       И нигилизм здесь был беззлобен,
       И дух естественных наук
       (Властей ввергающий в испуг)
       Здесь был религии подобен.
       "Семейство - вздор, семейство - блажь", -
       Любили здесь примолвить гневно,
       А в глубине души - всё та ж
       "Княгиня Марья Алексевна"...
       Живая память старины
       Должна была дружить с неверьем -
       И были все часы полны
       Каким-то новым "двоеверьем",
       И заколдован был сей круг:
       Свои словечки и привычки,
       Над всем чужим - всегда кавычки,
       И даже иногда - испуг;

Из поэмы «Возмездие» 1919 г.

       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3





13





14






       «…Свобода, право, идеал -
       Всё было для него не шуткой…»




 

Александр Львович Блок, будущий отец поэта. 1878 г.




14





15





«…Ему лишь было втайне жутко:
        Он, утверждая, отрицал
        И утверждал он, отрицая…»
 







Он странно омрачался вдруг...
Душа больная, но младая,
Страшась себя (она права),
Искала утешенья: чужды
Ей становились все слова...
(О, пыль словесная! Что нужды
В тебе? - Утешишь ты едва ль,
Едва ли разрешишь ты муки!) -
И на покорную рояль
Властительно ложились руки,
Срывая звуки, как цветы,
Безумно, дерзостно и смело,
  Как женских тряпок лоскуты
  С готового отдаться тела...
  Прядь упадала на чело...
        Он сотрясался в тайной дрожи...
  (Всё, всё - как в час, когда на ложе
  Двоих желание сплело...)
И там - за бурей музыкальной -
  Вдруг возникал (как и тогда)
        Какой-то образ - грустный, дальний,
  Непостижимый никогда...
  И крылья белые в лазури,
        И неземная тишина...
  Но эта тихая струна
  Тонула в музыкальной буре...

Из поэмы "Возмездие" 1919 г.

Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3








15





16






 «И царство (царством не владея)
Он обещал ей. И ему
        Она поверила, бледнея...»
       


 

Александра, младшая дочь в семье Бекетовых, будущая мать поэта. 1878 год.




16





17






«…Он красотою
        Меньшую дочь очаровал…»














Но чуждо, пусто, дико стало
  Всё, прежде милое, кругом -
Под этим странным обаяньем
Сулящих новое речей,
Под этим демонским мерцаньем
Сверлящих пламенем очей...
Он - жизнь, он - счастье,
        он - стихия,
  Она нашла героя в нем, -
И вся семья, и все родные
Претят, мешают ей во всем,
И всё ее волненье множит...
Она не ведает сама,
Что уж кокетничать не может.
Она - почти сошла с ума...
А он? -

Из поэмы "Возмездие" 1919 г.
 
Блок. Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3












17




18






       Александр Александрович Блок родился под утро воскресного дня 16 (28 по нов. стилю) но-ября 1880 года. Мальчик был крупный и хорошо сложенный, но слабый.
       




 

Александра Андреевна Блок с сыном Александром. 1883 год.



18





19







       В трехлетнем возрасте будущий поэт был чрезвычайно энергичным, капризным и непо-слушным ребенком. Приучить его к чему-нибудь или отговорить было почти невозможно. Он кри-чал, пока мать не уступала его прихоти.










       


В семье - печаль. Упразднена
        Как будто часть ее большая:
        Всех веселила дочь меньшая,
        Но из семьи ушла она,
  А жить - и путанно, и трудно:
То - над Россией дым стоит...
Отец, седея, в дым глядит...
Тоска! От дочки вести скудны...
Вдруг - возвращается она...
Что с ней? Как стан прозрачный тонок!
Худа, измучена, бледна...
        И на руках лежит ребенок.

Из поэмы Возмездие» 1919 г.
 
        Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3












19





20






       Мальчик превратился в своенравного краси-вого юношу. У Гимназиста Блока лучшим другом был Грек, офицер гренадерского полка. Тем не менее, как казалось его родной тетушке М. А. Бекетовой, до встречи в 16 лет с К. М. Садов-ской, женщины его не интересовали. Невеста же догадывалась о другом.




Из письма К. М. Садовской. Петербург 1998 г.

       Чем больше я вижу Тебя, Оксана, тем больше во мне пробуждается то чувство, которое объяснить од-ним словом нельзя: в нем есть и радость, и грусть, а больше всего горячей, искренней любви, и любовь эта не имеет границ и, мне кажется, никогда не кон-чится….
…Не знаю, может быть, это свойственно моей молодо-сти, но на меня благотворно и живительно действует эта роскошно распускающаяся весна и наполняет все мое существо, особенно когда Ты со мной, а мне ка-жется часто, что Ты близко от меня, и я думаю,

       Не здесь ли Ты легкою тенью,
       Мой гений, мой ангел, мой друг,
       Беседуешь тихо со мною
       И тихо летаешь вокруг?
       И робким даришь вдохновеньем,
       И сладкий врачуешь недуг,
       И тихим даришь сновиденьем,
       Мой гений, мой ангел, мой друг...

У меня в сердце постоянно звучат эти чудные строки. А мысль о Тебе действует на меня как музыка: то ду-ша полна грусти, то внезапно замрет от бурного ве-селья, то жадно стремится к свету. Не правда ли, что это любовь? Будешь ли Ты еще сомневаться?
       Я жду теперь Твоих писем, как неземного сча-стья... Жду Тебя, приходи.






20





21






       Она была старше на двадцать лет. Но как хо-роша!

       












Греши, пока тебя волнуют
Твои невинные грехи,
Пока красавицу колдуют
Твои греховные стихи.

Из дневника 1915 г.

К. М. С.

       Луна проснулась. Город шумный
       Гремит вдали и льет огни,
       Здесь всё так тихо, там безумно,
       Там всё звенит, - а мы одни...
       Но если б пламень этой встречи
       Был пламень вечный и святой,
       Не так лились бы наши речи,
       Не так звучал бы голос твой!..
       Ужель живут еще страданья,
       И счастье может унести?
       В час равнодушного свиданья
       Мы вспомним грустное прости...

       14 декабря 1898









21





22






       Ей уже исполнилось сорок, и она его любила страстно. Ему – всего двадцать, и он только ут-верждался, безжалостно полагая, что эта жен-щина и была ниспослана свыше как ступень для его восхождения к несказанной любви.











Из письма К. М. Садовской.
Петербург, 31 марта 1900.

«…Глубокоуважаемая Ксения Михайловна.
       Я глубоко понимаю, чувствую и верю. Прощенья я не прошу, потому что нельзя просить его. Не спра-шивайте о том, что было. Получить от Вас карточку - мое глубочайшее желание. Посылаю Вам свою….

       P. S. Что было? Было, конечно, то, что очень
трудно объяснить, зная даже мою отвратительную на-туру. Я сам не берусь объяснять этого "психологиче-ского" явления. Со мной бывает вот что: я - весь страсть, обожание, самое полное и самое чистое; вдруг все проходит - является скука, апатия (мне не-зачем рисоваться), а иногда отчаянная беспредмет-ная тоска. Что это? Молодость? Пресыщение? Без-нравственная черта характера? Последнее, пожалуй, всего вернее. Вот полное объяснение.
       Поверьте, это и мне тоже даром не проходит, те-перь тем более не прошло….
       …Может быть, моя карточка напомнит Вам лучшее время?»









22




23






       Не ведая о пришедшей к нему славе, став нищей, пачку его писем она хранила до самой смерти.












К. М. С.

Ты не обманешь, призрак бледный
Давно испытанных страстей.
Твой вид нестройный, образ бедный
Не поразит души моей.
Я знаю дальнее былое,
Но в близком будущем не жду
Волнений страсти. Молодое -
Оно прошло, - я не найду
В твоем усталом, но зовущем,
Ненужном призраке - огня.
Ты только замыслом гнетущим
Еще измучаешь меня.

25 декабря 1900

















23





24






       В поисках философских ориентиров и поэти-ческих «дрожжей», Блок обращается к известной поэтессе Зинаиде Гиппиус, а затем надолго под-падает под влияние поэта-философа Владимира Соловьева, вдохновенного сторонника мистициз-ма в поэзии, и «Вечной женственности» в мисти-цизме.










Из письма З. Н. Гиппиус. 14 июня 1902 г. Шахматово.

…Еще мне ужасно важно было бы узнать Ваше разре-шение некоторой частности, именно: если в понятии Эроса совсем отсутствовала "влюбленность", как Вы говорили (т. е. - "тоскованье", мечта о невозможном, Дон-Кихот, "рыцарь бедный"), то как понимать Орфея и Евридику, "платоновскую" любовь и Сапфо? (Если они могут служить возражением, то лишь условным?) Ваша формула открыла для меня такие громадные горизонты, что у меня явилась большая потребность ее проверки на частностях, которые очень могут ока-заться исключениями с известной стороны, чего мне очень хочется….

<Одной из “частностей” явилась собственная невеста, а затем жена Блока Любовь Дмитриевна Менделеева, а позднее Блок. (Прим. сост.)>.













24




25






       Земная жизнь не стоит его поэтического дара, но почему бы не пошутить над бьющей через край энергией, терзающей день и ночь молодое, здоровое и сильное тело.










(Ante Lucem)
(До света. Прим. сост.)
       Прикорнувши под горою,
       Мистик молит о любви
       Но влеченье половое
       Скептик чувствует в крови.
       Как тут быть? Деревня близко,
       А усадьба далека.
       Грязью здешней одалиски
       Не смутишь ты дурака.
       .......................................
       Мистик в поле (экий дурень!)
       Стосковался и заснул.
       Скептик, ловок и мишурен (!),
       В деревеньку заглянул.
       Видит он - на сеновале
       Дева юная храпит,
       На узорном одеяле,
       Распластавшися, лежит.
       .....................................

       14 августа 1902

  Блок: Собр. соч. в 8-ми т.







25





26






       Не вспомнив его деда, непросто объяснить и любовь поэта к русской природе, и встречу с бу-дущей невестой и женой.











Из автобиографии 1915 г.

       «… Дед мой продолжал читать курс ботаники в Пе-тербургском университете до самой болезни своей; летом 1897 года его разбил паралич, он прожил еще пять лет без языка, его возили в кресле. Он скончал-ся 1 июля 1902 года в Шахматове. Хоронить его при-везли в Петербург; среди встречавших тело на стан-ции был Дмитрий Иванович Менделеев.
       Дмитрий Иванович играл очень большую роль в бекетовской семье. И дед и бабушка моя были с ним дружны.
       Менделеев и дед мой, вскоре после освобождения крестьян, ездили вместе в Московскую губернию и купили в Клинском уезде два имения — по соседству: менделеевское Боблово лежит в семи верстах от Шахматова, я был там в детстве, а в юности стал бы-вать там часто.
       Старшая дочь Дмитрия Ивановича Менделеева от второго брака — Любовь Дмитриевна — стала моей невестой. В 1903 году мы обвенчались с ней в церкви села Тараканова, которое находится между Шахмато-вым и Бобловым»...











26





27







       Об этом редком и коротком периоде чувствен-ного увлечения Блока ею до венчания, его жена упомянет в своих воспоминаниях «И были и не-былицы о Блоке и о себе».














       Ловлю дрожащие, хладеющие руки;
       Бледнеют в сумраке знакомые черты!..
       Моя ты, вся моя - до завтрашней разлуки,
       Мне всё равно - со мной до утра ты.
       Последние слова, изнемогая,
       Ты шепчешь без конца, в неизреченном сне.
       И тусклая свеча, бессильно догорая,
       Нас погружает в мрак, - и ты со мной, во мне...
       Прошли года, и ты - моя, я знаю,
       Ловлю блаженный миг, смотрю в твои черты,
       И жаркие слова невнятно повторяю...
       До завтра ты - моя... со мной до утра ты...

       Март 1902

       Блок: Собр. соч. в 8-ми т.













27





28






       «…Началось то, что «влюбленность» стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо (Любы Менделеевой. Прим. сост.). В первом стихотворе-нии шахматовском это лицо приняло странный образ «Российской Венеры»…».
Из дневника Блока 1918 г.







Л. Д. Менделеевой 29 августа 1901 г.
Из непосланного письма

       Пишу Вам как человек, желавший что-то забыть, что-то бросить - и вдруг вспомнивший, во что это ему встанет. Помните Вы-то эти дни - эти сумерки? Я ждал час, два, три. Иногда Вас совсем не было. Но, боже мой, если Вы были!
       Тогда вдруг звенела и стучала, захлопываясь, эта дрянная, мещанская, скаредная, дорогая мне дверь подъезда. Сбегал свет от тусклой желтой лампы. По-казывалась Ваша фигура - Ваши линии, так давно знакомые во всех мелочах, изученные, с любовью наблюденные…
… Такая высокая, "статная", морозная. Изредка, в сильный мороз, волосы были спрятаны в белый шер-стяной платок. Когда я догонял Вас, Вы оборачива-лись с необыкновенно знакомым движением в плечах и шее, смотрели всегда сначала недружелюбно, скрытно, умеренно. Рука еле дотрагивалась (и вооб-ще-то Ваша рука всегда торопится вырваться). Когда я шел навстречу, Вы подходили неподвижно. Иногда эта неподвижность была до конца. Я путался, говорил ужасные глупости (может быть, пошлости), падал ду-хом; вдруг душа заливалась какой-то душной волной ("В эти сны, наяву непробудные...").
V
V
30




28





29







       «…Я покорился неведенью и боли (психоло-гически – всегдашней суровости Л. Д. Менделее-вой)….
…В том же мае я впервые попробовал «внутрен-нюю броню» - ограждать себя «Тайным ведени-ем» от Ее суровости («Все бытие и сущее…»). Это, по видимому, было преддверием будущего «колдовства», так же как необычайное слияние с природой»…

Из дневника Блока 1918 г.








Я понял смысл твоих стремлений -
       Тебе я заслоняю путь.
       Огонь нездешних вожделений
       Вздымает девственную грудь.
       Моей ли жалкой, слабой речи
       Бороться с пламенем твоим
       На рубеже безвестной встречи
       С началом близким и чужим!
       Я понял всё, и отхожу я.
       Благословен грядущий день.
       Ты, в алом сумраке ликуя,
       Ночную миновала тень.
       Но риза девственная зрима,
       Мой день с тобою проведен...
       Пускай душа неисцелима -
       Благословен прошедший сон.

       26 февраля 1901









29





30







       «…Любовь Дмитриевна проявляла иногда род внимания ко мне. Вероятно это было потому, что я сильно светился…».
Из дневника Блока 1918 г.










28
V
V

И вдруг, страшно редко, - но ведь было же и это! - тонкое слово, легкий шепот, крошечное движение, может быть, мимолетная дрожь, - или все это было, лучше думать, одно воображение мое. После этого опять еще глуше, еще неподвижнее.
       Прощались Вы всегда очень холодно, как здоро-вались (за исключением 7 февраля). До глупости ци-тировались мной стихи. И первое Ваше слово - всегда легкое, капризное: "кто сказал?", "чьи?" Как будто в этом все дело! Вот что хотел я забыть; о чем хотел перестать думать! А теперь-то что? Прежнее, или еще хуже?
       P. S. Все, что здесь описано, было на самом деле. Больше это едва ли повторится. Прошу впоследствии иметь это в виду. Записал же, как столь важное, ка-кое редко и было, даже, можно сказать, просто в мо-ей жизни ничего такого и не бывало, - да и будет ли? Всё вопросы, вопросы - озабоченные, полузлобные... Когда же это кончится, господи»?...










30






31





 

       «…Потом следуют необыкновенно важные «ворожбы» и «предчуствие изменения облика».
       Тут же получают смысл и высшее значение подробности незначительные с виду и явления природы (болотные огни, зубчатый лес, свечение гнилушек на деревенской улице ночью…)».

Из дневника Блока 1918 г.









И тяжкий сон житейского сознанья
       Ты отряхнешь, тоскуя и любя.
       
Вл. Соловьев

       Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -
       Всё в облике одном предчувствую Тебя.

       Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,
       И молча жду, - тоскуя и любя.

       Весь горизонт в огне, и близко появленье,
       Но страшно мне: изменишь облик Ты,

       И дерзкое возбудишь подозренье,
       Сменив в конце привычные черты.

       О, как паду - и горестно, и низко,
       Не одолев смертельныя мечты!

       Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
       Но страшно мне: изменишь облик Ты.

       4 июня 1901






31



       

32






       «…Тут я ездил в Дедово, где уже не ухаживал за Марусей, но вел серьезные разговоры с Со-ловьевыми. Дядя Миша подарил мне на проща-нье сигару и только что вышедший (им выпу-щенный) 1 том Вл. Соловьева»... (Его труды ут-вердили Блока в его мистических озарениях. Прим. сост).
Из дневника Блока 1918 г.









Л. Д. Менделеевой. 16 сентября 1901 г.
Из непосланного письма

       « Прошу Вас прочесть это письмо до конца. Оно может быть интереснее, чем Вы думаете. Я, пишущий эти строки (он же - податель письма), не думаю гово-рить ничего обыкновенного. Потому не примите скан-дальную обстановку за простые уловки с моей сторо-ны. Дело сложнее, чем кажется.
       Приступлю прямо к делу. Четыре года тому назад я встретил Вас в той обстановке, которая обыкновен-но заставляет влюбляться. Этот последний факт не замедлил произойти тогда же. Умолчу об этом време-ни, потому что оно слишком отдаленно. Сказать мож-но не мало, однако - не стоит. Теперь положение ве-щей изменилось настолько, что я принужден уже тре-вожить Вас этим документиком не из простой влюб-ленности, которую всегда можно скрывать, а из край-ней необходимости. Дело в том, что я твердо уверен в существовании таинственной и малопостижимой свя-зи между мной и Вами….

V
V
34






32





33






       «…Осень была преисполнена напряженным ожданием…
…Были блуждания на лошади вокруг Боблова (с исканием мест свершений) – Ивлево, Церковный лес. Прощание я помню: Любовь Дмитриевна вышла в гостиную (холодная яркая осень) с на-пудренным лицом...».
Из автобиографии 1915 г.












Какому богу служишь ты?
       Родны ль тебе в твоем пареньи
       Передрассветное волненье,
       Передзакатные мечты?
       Иль ты, сливаясь со звездой,
       Сама богиня - и с богами
       Гордишься равной красотой, -
       И равнодушными очами
       Глядишь с нездешней высоты
       На пламенеющие тени
       Земных молитв и поклонений
       Тебе - царица чистоты?

       20 июня 1901












33





34






       «…Здесь, в связи с острыми мистическими и романтическими переживаниями, всем существом моим овладела поэзия Владимира Соловьева…».

Из автобиографии 1915 г.








32
V
V

       Для некоторого пояснения предварительно заме-чу, что так называемая жизнь (среди людей) имеет для меня интерес только там, где она соприкасается с Вами (это, впрочем, чаще, чем Вы можете думать). Отсюда совершенно определенно вытекает то, что я стремлюсь давно уже как-нибудь приблизиться к Вам (быть хоть Вашим рабом, что ли, - простите за триви-альности, которые не без намеренья испещряют это письмо).
       Разумеется, это и дерзко и, в сущности, даже не-достижимо (об этом еще будет речь), однако меня оп-равдывает продолжительная и глубокая вера в Вас (как в земное воплощение пресловутой Пречистой Девы или Вечной Женственности, если Вам угодно знать). Другое оправдание (если нужно оправдывать-ся) - все-таки хоть некоторая сдержанность (Вы, впрочем, знаете, что она иногда по мелочам наруша-лась). Итак, веруя, я хочу сближений хоть на какой-нибудь почве….
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .».












34




35






       «…До сих пор мистика, которой был нысыщен воздух последних лет старого и первых лет ново-го века, была мне непонятна; меня тревожили знаки, которые я видел в природе, но все это я считал «субъективным» и бережно оберегал от всех…».

Из автобиографии 1915 г.









Прозрачные, неведомые тени
       К Тебе плывут, и с ними Ты плывешь,
       В объятия лазурных сновидений,
       Невнятных нам, - Себя Ты отдаешь.

       Перед Тобой синеют без границы
       Моря, поля, и горы, и леса,
       Перекликаются в свободной выси птицы,
       Встает туман, алеют небеса.

       А здесь, внизу, в пыли, в уничиженьи,
       Узрев на миг бессмертные черты,
       Безвестный раб, исполнен вдохновенья,
       Тебя поет. Его не знаешь Ты,

       Не отличишь его в толпе народной,
       Не наградишь улыбкою его,
       Когда вослед взирает, несвободный,
       Вкусив на миг бессмертья Твоего.

       3 июля 1901











35





36







Пора влечений, заблуждений,
Пора неистовых суждений,
Когда кипит порыв в крови,
Всегда сопутствует любви.













Из дневника А. А. Блока. 18 января 1902 г.

«…Помню я стихотворные вскрики молодой и несча-стливой души. Не обратив на них внимания тогда (а они ведь были ко мне и ни к кому более), теперь за-думываюсь над ними: и, кажется, завеса открывается с одного края - и вижу я Судьбу с ее долгой, тягучей, неизбежной надписью: "всему свой черед". (Так и Экклезиаст говорил.) Было время, когда мои пошло-сти приглашали девиц к невоздержанности, - и это их не губило, но оставляло неизбежно след (не грязно-ватый ли?). Я же выходил сух из воды. И вот "по ве-ликим железным законам" случилась моя "гносеоло-гическая" встреча, с которой равно неизбежно при-шел я к нынешнему. И этих чар порой бывает страш-но - и сладостно в их глубине»….














36





37






Любовь, любви не уступая,
Нас тянет в Ад – мы ж ищем Рая.













В жаркой пляске вакханалий
       Позабудь свою любовь,
       Пусть, не ведая печалей,
       В смутном сердце плещет кровь.
       Опочий с вакханкой резвой,
       Пусть уснет ее тимпан,
       И никто не встанет трезвый,
       Пусть от страсти каждый пьян!
       После удали и пляски
       Ты прильнешь к ее груди,
       Упоенный сладкой сказкой,
       Скажешь утру: "Погоди!"
       Пусть луна бросает тени
       На ее младую грудь,
       Обними ее колени,
       Жизнь холодную забудь!
       Покрывая жгучей лаской
       Стан вакханки молодой,
       Упивайся старой сказкой
       О любви, всегда живой!

       Весна 1898











37





38







       «Мой дорогой, отчего ты не написал мне се-годня? Ведь это же ужасно – не видеть тебя, знать, что ты болен, не получать от тебя
ничего! ...».
        Из письма Л. Д. Менделеевой Блоку. 12 ноября 1902 г.












Любовь Блок. И были, и небылицы о Блоке и о себе
Из воспоминаний

«…Каким-то подсознанием я понимала, что это то, о чем не говорят девушкам, но как-то в своей душе устраивалась, что не только не стремилась это под-сознание осознать, а просто вопросительного знака не ставила. Болен, значит – «ах, бедный, болен», и точка. Зачем я это рассказываю? Я вижу тут объясне-ние многого. Физическая близость с женщиной для Блока с гимназических лет – это платная любовь и неизбежные результаты – болезнь. Слава Богу, что еще все эти случаи в молодости – болезнь не роко-вая…».

















38




39






       Блок прощался с «гимназическими» увлече-ниями. Теперь ря¬дом была порядочная молодая девушка из достойной семьи. Мистика, до вре-мени, отошла на второй план.













Ты не пленишь. Не жди меня,
       Я не вернусь туда,
       Откуда в утро злого дня
       Ушла моя звезда.

       Я для другой храню лучи
       Моих великих сил.
       Ты не пленишь меня в ночи.
       Тебя я не любил.

       Я за звездой - тебе чужой,
       Я холоден с тобой.
       В земле родной огонь живой
       Храню я для другой.

       16 марта 1902













       
39





40






       «...Нет, мой дорогой, я не буду больше ходить в нашу комнату без тебя, верю, так лучше, если ты этого хочешь...».
       
       Из письма Л. Д. Менделеевой Блоку 15 декабря 1902 г











Из письма Блока Л. Д. Менделеевой.
13 декабря 1902 г.

«Тебе лучше не приходить в эту комнату на Серпу-ховской, пока я болен, потому что все эти люди ка-кие-то грубые и подозрительные. Вчера я не мог до-ждаться ни дворника, ни Остапа, говорил с женой управляющего и швейцаром…. У меня, в конце кон-цов, просто чувство отвращения ко всем им и к тому внутренне нечистому, что они говорят, а главное - думают»

14 декабря 1902 г.

«Прости меня, мне каждый день прибавляется знания о Твоем Совершенстве. Тут уж не о «небесном» даже я говорю. Это все – после, теория, не наше настоя-щее. Настоящее все вокруг Тебя, живой и прекрасной русской девушки. В Тебе то, что мне необходимо нужно, не дополнение, а вся полнота моя…».

Блок А. Письма к жене. С 76-78.










40





41






       Так «…ждет любовник молодой минуты перво-го свиданья…».
       А представляете, как бы выразил свои чувст-ва в ожидании подруги молодой нетерпеливый биндюжник?











Покраснели и гаснут ступени.
       Ты сказала сама: "Приду".
       У входа в сумрак молений
       Я открыл мое сердце. - Жду.

       Что скажу я тебе - не знаю.
       Может быть, от счастья умру.
       Но огнем вечерним сгорая,
       Привлеку и тебя к костру.

       Расцветает красное пламя.
       Неожиданно сны сбылись.
       Ты идешь. Над храмом, над нами -
       Беззакатная глубь и высь.

       25 декабря 1902
  Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 1












41





42






       «Милый, дорогой, не знаю как и начать рас-сказывать. Папа, папа согласен на свадьбу ле-том...»!

Из письма Л. Д. Менделеевой Блоку. 7 апреля 1903 г.














Письмо Блока Л. Д. Менделеевой.
7 апреля 1903 г. Вечер.

«Моя Милая, моя Дорогая, сейчас я получил письмо. Счастлив без конца. Весь день были ужасные разго-воры. Все измучились. Я уж написал Тебе растерян-ное письмо. В эту минуту получил Твое. Думаю, что будем венчаться осенью, потому что за границу ехать надо. Что Ты думаешь об этом? Потом останемся в Шахматове. Обо всем нужно говорить. Твой папа, как всегда, решил совершенно необыкновенно, по-своему, своеобычно и гениально. О пятнице думаю, как об обетованном дне. Моим думам о Тебе нет и не будет конца. Твой»

Блок А. Письма к жене. С. 114

















42





43






       «…Будущим историкам литературы придется считаться с тем фактом, что даты стихов Блока часто опережают события как его личной, так и мировой жизни…»,- писала родная тетка поэта.






       Все кричали у круглых столов,
       Беспокойно меняя место.
       Было тускло от винных паров.
       Вдруг кто-то вошел - и сквозь гул голосов
       Сказал: "Вот моя невеста".

       Никто не слыхал ничего.
       Все визжали неистово, как звери.
       А один, сам не зная отчего, -
       Качался и хохотал, указывая на него
       И на девушку, вошедшую в двери.

       Она уронила платок,
       И все они, в злобном усильи,
       Как будто поняв зловещий намек,
       Разорвали с визгом каждый клочок
       И окрасили кровью и пылью.

       Когда все опять подошли к столу,
       Притихли и сели на место,
       Он указал им на девушку в углу
       И звонко сказал, пронизывая мглу:
       "Господа! Вот моя невеста".

       И вдруг тот, кто качался и хохотал,
       Бессмысленно протягивая руки,
       Прижался к столу, задрожал, -
       И те, кто прежде безумно кричал,
       Услышали плачущие звуки.

       25 декабря 1902 г.
       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 1






43





44





       Предчувствие не обмануло будущую супругу
Блока.









Из письма Л. Д. Менделеевой Блоку.
13 января 1903 г.

«…Сегодня мне стало грустно от сознания, что «ты – для славы, а я – для тебя»; вчера было просто, ясно и весело, а раньше, помнишь, я испугалась этого. Но надо привыкнуть к этой мысли, понять, что иначе и не может быть, тогда и будет легко помириться с ней, да и мириться-то даже не придется – будет видно, что так надо, так хорошо.
       Ты понимаешь,- не то страшно и непонятно, что «Я – Для тебя»- в этом ведь счастье, все счастье для меня; Жутко и непонятно, что «ты – для славы», что для тебя есть наравне со мной (если теперь может быть иногда и не наравне, то будет потом) этот чуж-дый, сокрытый для меня мир творчества, искусства; я не могу идти туда за тобой, я не могу даже хоть ино-гда заменить тебе всех этих, опять-таки, чуждых мне, но понимающих тебя, необходимых тебе, близких по искусству, людей; они тебе нужны так же, как я.
       Ты, может быть, не захочешь согласиться с этим, но ведь и я-то, и твоя любовь, как и вся твоя жизнь, для искусства, чтобы творить, сказать свое «да»; я для тебя – средство, средство для достижения высше-го смысла твоей жизни. Для меня же цель, смысл жизни, все – ты. Вот разница. И она-то пугает, наго-няет грусть, потому что я еще не освоилась с ней, не почувствовала ее необходимость; потому что во мне слишком много женского эгоизма; хотелось бы заме-нить тебе не только всех других женщин, но все, весь мир, всех, все…».







44





45






       Но поразительные предвиденья поэта не про-сто не уступают тонкой женской интуиции, они своей точностью дают основание верить всем его «бредовым» фантазиям.







- Всё ли спокойно в народе?
       - Нет. Император убит.
       Кто-то о новой свободе
       На площадях говорит.

       - Все ли готовы подняться?
       - Нет. Каменеют и ждут.
       Кто-то велел дожидаться:
       Бродят и песни поют.

       - Кто же поставлен у власти?
       - Власти не хочет народ.
       Дремлют гражданские страсти:
       Слышно, что кто-то идет.

       - Кто ж он, народный смиритель?
       - Темен, и зол, и свиреп:
       Инок у входа в обитель
       Видел его - и ослеп.

       Он к неизведанным безднам
       Гонит людей, как стада...

       Посохом гонит железным...
       - Боже! Бежим от Суда!

       3 марта 1903

       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 1







45





46






       Накануне обручения, вечером 24 мая они ис-поведовались. Угадайте, чье покаяние длилось дольше?



 




























А. А. Блок и Л. Д. Менделеева ; жених и невес-та. 1903.
Фото Д. Здобнова. Фрагмент








46





47






       Знать, не легко привыкнуть к мысли, что ме-сто вечно женственной прекрасной дамы, луче-зарной царицы небес вскоре займет, пусть лю-бимая, но земная жена …










Ты в поля отошла без возврата.
       Да святится Имя Твое!
       Снова красные копья заката
       Протянули ко мне острие.

       Лишь к Твоей золотой свирели
       В черный день устами прильну.
       Если все мольбы отзвенели,
       Угнетенный, в поле усну.

       Ты пройдешь в золотой порфире -
       Уж не мне глаза разомкнуть.
       Дай вздохнуть в этом сонном мире,
       Целовать излучённый путь...

       О, исторгни ржавую душу!
       Со святыми меня упокой,
       Ты, Держащая море и сушу
       Неподвижно тонкой Рукой!

       16 апреля 1905
       
       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 2










47

 



48






       Они обвенчались в августе 1903 года. Жена так и осталась любимой моделью для его не-скончаемых упражнений на тему о вечной непо-рочной женственности. «Зарисовки с натуры» вылились в первую его книгу «Стихи о Прекрас-ной Даме», опубликованную в 1904 г.
       Дева Мария

Л. Д. Менделеева (Блок). Подробности биографии













Событие Дата Место / Описание
Рождение 17/29.12.1881 Санкт-Петербург, Россия
Брак 17.08.1903 Блок Александр Александро-вич
с. Тараканово, Дмитровский у., Московская губ., Россия
Образование (диплом) 1906 Окончила Бестужевские кур-сы
Санкт-Петербург, Россия
Род занятий с 1907 по 1922 Выступала на драм. сцене в труппах Вс. Э. Мейерхольда, А. П. Зонова
Род занятий с 1914 по 1917 Сестра милосердия в госпи-тале
Род занятий с 1930 Историк и теоретик балета
Ленинград, Россия
Военная служ-ба
кончина 27.09.1938 Ленинград, Россия

Она напоминала Блоку Любовь Дмитриевну, и репродукция до последних дней висела в его комнате.


48





49






       Не дай Вам Бог испытать на себе, каково это – быть замужем за необычно мыслящим поэтом. Но, может быть, Вам понравилась бы роль иконы для гения?







       Мой любимый, мой князь, мой жених,
       Ты печален в цветистом лугу.
       Павиликой средь нив золотых
       Завилась я на том берегу.

       Я ловлю твои сны на лету
       Бледно-белым прозрачным цветком,
       Ты сомнешь меня в полном цвету
       Белогрудым усталым конем.

       Ах, бессмертье мое растопчи, -
       Я огонь для тебя сберегу.
       Робко пламя церковной свечи
       У заутрени бледной зажгу.

       В церкви станешь ты, бледен лицом,
       И к царице небесной придешь, -
       Колыхнусь восковым огоньком,
       Дам почуять знакомую дрожь...

       Над тобой - как свеча - я тиха,
       Пред тобой - как цветок - я нежна.
       Жду тебя, моего жениха,
       Всё невеста - и вечно жена.

       26 марта 1904
       
  Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 1








49





50





Любовь Блок.
И были, и небылицы
о Блоке и о себе






       «...Я решаюсь говорить о тех трудностях и сложностях, которые встали перед моей коренной неосведомленностью в делах жизни, в делах любви.
       Даже сильная и уверенная в себе женщина в расцвете красоты и знания победила их в последст-вии с трудом. Я оказалась совершенно неподготов-ленной, безоружной. Отсюда ложная основа, лег-шая в фундаменте всей нашей совместной жизни с Блоком, отсюда безвыходность стольких конфлик-тов, сбитая линия всей моей жизни. Но обо всем по порядку.
       Конечно, не муж и не жена. О Господи! Какой он муж и какая уж это была жена! В этом отношении и был прав А. Белый, который разрывался от отчаяния, находя в наших отношениях с Сашей "ложь".
       Но он ошибался, думая, что и я, и Саша упорст-вуем в своем "браке" из приличия, из трусости и не-весть еще из чего. Конечно, он был прав, что только он любит и ценит меня, живую женщину, что только он окружит эту меня тем обожанием, которого женщина ждет и хочет.
       Но Саша был прав по-другому, оставляя меня с собой. А всегда широко пользовалась правом вся-кого человека выбирать не легчайший путь. Я не пошла на услаждение своих "женских" претензий, на счастливую жизнь боготворимой любовницы.

V
V
52








50





51






       «Незнакомка», пожалуй, самое знакомое и самое близкое русскому народу произведение малопонятного, но любимого со школы Блока.









НЕЗНАКОМКА

       По вечерам над ресторанами
       Горячий воздух дик и глух,
       И правит окриками пьяными
       Весенний и тлетворный дух.

       Вдали, над пылью переулочной,
       Над скукой загородных дач,
       Чуть золотится крендель булочной,
       И раздается детский плач.

       И каждый вечер, за шлагбаумами,
       Заламывая котелки,
       Среди канав гуляют с дамами
       Испытанные остряки.

       Над озером скрипят уключины,
       И раздается женский визг,
       А в небе, ко всему приученный,
       Бессмысленно кривится диск.

       И каждый вечер друг единственный
       В моем стакане отражен
       И влагой терпкой и таинственной,
       Как я, смирён и оглушен.

V
V
53





51





52





Любовь Блок.
И были, и небылицы
о Блоке и о себе





50
V
V

       Отказавшись от этого первого серьезного "ис-кушения", оставшись верной настоящей и трудной моей любви, я потом легко отдавала дань всем встречавшимся влюбленностям - это был уже не во-прос, курс был взят определенный, парус на-правлен, и "дрейф" в сторону несущественен.
       За это я иногда впоследствии и ненавидела А. Белого: он сбил меня с моей надежной самоуверен-ной позиции. Я по-детски непоколебимо верила в
единственность моей любви и в свою незыблемую верность в то, что отношения наши с Сашей "потом" наладятся.
       Моя жизнь с "мужем" (!) весной 1906 года была уже совсем расшатанной. Короткая вспышка чувст-венного его увлечения мной в зиму и лето перед
свадьбой скоро, в первые же два месяца, погасла, не успев вырвать меня из моего девического неве-дения, так как инстинктивная самозащита принима-лась Сашей всерьез.
       Я до идиотизма ничего не понимала в любовных делах. Тем более не могла я разобраться в сложной и не вполне простой любовной психологии такого не-обыденного мужа, как Саша.

V
V
54








52





53






       Слава богу, что жил такой поэт. И жил он правильно. Иначе бы у нас «Незнакомки» не бы-ло.







51
V
V

А рядом у соседних столиков
       Лакеи сонные торчат,
       И пьяницы с глазами кроликов
       "In vino veritas!" кричат.

       И каждый вечер, в час назначенный
       (Иль это только снится мне?),
       Девичий стан, шелками схваченный,
       В туманном движется окне.

       И медленно, пройдя меж пьяными,
       Всегда без спутников, одна,
       Дыша духами и туманами,
       Она садится у окна.

       И веют древними поверьями
       Ее упругие шелка,
       И шляпа с траурными перьями,
       И в кольцах узкая рука.

       И странной близостью закованный,
       Смотрю за темную вуаль,
       И вижу берег очарованный
       И очарованную даль.

V
V
55





53





54





Любовь Блок.
И были, и небылицы
о Блоке и о себе







52
V
V

       Он сейчас же принялся теоретизировать о том, что нам и не надо физической близости, что это "астартизм", "темное" и бог знает еще что.
Когда я ему говорила о том, что я-то люблю весь этот еще неведомый мне мир, что я хочу его - опять тео-рии: такие отношения не могут быть длительны, все равно он неизбежно уйдет от меня к другим. А я? "И ты также". Это приводило меня в отчаяние! Отверг-нута, не будучи еще женой, на корню убита основная вера всякой полюбившей впервые девушки в не-зыблемость, единственность. Я рыдала в эти вечера с таким бурным отчаянием, как уже не могла ры-дать, когда все в самом деле произошло "как по пи-саному".
       Молодость все же бросала иногда друг к другу живших рядом. В один из таких вечеров неожиданно для Саши и со "злым умыслом" моим произошло то, что должно было произойти, - это уже осенью 1904 года. С тех пор установились редкие, крат-кие, по-мужски эгоистические встречи.
       Неведение мое было прежнее, загадка не разга-дана, и бороться я не умела, считая свою пассивность неизбежной. К весне 1906 года и это немногое пре-кратилось.









54





55






       Иные скажут, де, молода еще по рестора-нам.... Да и финал безобразный! Но мы-то зна-ем, что им тоже снятся страусовы перья, пусть в виде богатого зятя или смерти соседа по комму-налке…









53
V
V

Глухие тайны мне поручены,
       Мне чье-то солнце вручено,
       И все души моей излучины
       Пронзило терпкое вино.

       И перья страуса склоненные
       В моем качаются мозгу,
       И очи синие бездонные
       Цветут на дальнем берегу.

       В моей душе лежит сокровище,
       И ключ поручен только мне!
       Ты право, пьяное чудовище!
       Я знаю: истина в вине!

       24 апреля 1906
 
       Озерки

       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 2









55





56






       «Зачем ты так нагло смотришь женщинам в лицо? – Всегда смотрю. Женихом был – смотрел, был влюблен – смотрел. Ищу своего лица. Глаз и губ».
Запись в дневнике А. Блока 6 марта 1908 г.










Из краткой автобиографии А. А. Блока

       «…В 1903 г. я женился на Любови Дмитриевне Менделеевой. Основные литературные влияния - Шекспир, Гёте, Достоевский, Фет, Полонский, Вл. Со-ловьев, Вал. Брюсов. Главные факторы творчества и жизни - женщины, петербургские зимы и прекрасная природа Московской губернии. Долгая замкнутость в самом себе создала отчужденность от людей и мира, но освобождение наступает, надеюсь, хотя и медлен-но. Думаю, что ему особенно способствует с ранних лет зреющая любовь к театру; благодаря этой любви и моей странно веселой судьбе, которая всегда со мной, я надеюсь не считаться исключительно плов-цом по туманным морям лирики, хотя ей и посвящены мои первые книги ("Стихи о Прекрасной Даме" 1905 г., "Нечаянная Радость" и "Снежная маска" 1907). Го-товлю издание лирических драм ("Балаганчик", "Ко-роль на площади" и "Незнакомка"), из которых пер-вая была поставлена на театре Комиссаржевской в конце l906 года…».

<около 8 мая 1907>
 
Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 7






       

56





57





Вольн; влюбляться вам в актрис
Из зала - не из-за кулис:
Отсюда не видна вуаль
Таланта с гримом. Мне вас жаль.










Посвящается Н. Н. В.

Я был смущенный и веселый.
       Меня дразнил твой темный шелк.
       Когда твой занавес тяжелый
       Раздвинулся - театр умолк.

       Живым огнем разъединило
       Нас рампы светлое кольцо,
       И музыка преобразила
       И обожгла твое лицо.

       И вот - опять сияют свечи,
       Душа одна, душа слепа...
       Твои блистательные плечи,
       Тобою пьяная толпа...

       Звезда, ушедшая от мира,
       Ты над равниной - вдалеке...
       Дрожит серебряная лира
       В твоей протянутой руке...

       Декабрь 1906

Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 2









57





58






       Последнее время лучший друг Блока Борис Бугаев (поэт Андрей Белый) изнемогал от стра-сти к Л. Д. Блок и даже прошедшим летом пытал-ся вызвать ее мужа на дуэль. Супруги отдали-лись друг от друга и Ал. Ал. не хватало пита-тельной среды для творчества – большой любви.






Из «Воспоминаний об Александре Блоке» М. А. Беке-товой (сестры матери поэта).

«…Близкое знакомство с актерской средой отмечено в автобиографии Ал. Ал. В числе важнейших моментов жизни. После первого представления (премьера пье-сы Блока «Балаганчик» состоялась 30 декабря 1906 г. Прим. сост.), на «бумажном балу» у Веры Ивановой началось увлечение Нат. Ник. Волоховой. В эту снеж-ную вьюжную зиму создалась «Снежная маска». Как это произведение, так и все, что значится в цикле «Фаина», составляет одну повесть. Стихи говорят за себя. Здесь отразился весь «безумный год», прове-денный «у шлейфа черного».
       Скажу одно: поэт не прикрасил свою «снежную деву». Кто видел ее тогда, в пору его увлечения, тот знает, как она была дивно обаятельна. Высокий тон-кий стан, бледное лицо, тонкие черты, черные воло-сы и глаза, именно «крылатые», черные, широко от-крытые «маки злых очей». И еще поразительна была улыбка, сверкавшая белизной зубов, какая-то торже-ствующая, победоносная улыбка.Кто-то сказал тогда, что ее глаза и улыбка, вспыхнув, рассекают тьму. Другие говорили: «раскольничья богородица». Но странно: все это сияние длилось до тех пор, пока продолжалось увлечение поэта. Он отошел, и она сразу потухла. Таинственный блеск угас – осталась только хорошенькая брюнетка. Тогда уж нельзя было сказать про нее? «Вот явилась, заслонила всех на-рядных, всех подруг»…».






58





59






       Неординарность восприятия действительно-сти Блоком: горячую страсть он облачает в хо-лодную снежную вьюгу.










СНЕЖНОЕ ВИНО

Посвящается H. H. В.
       
И вновь, сверкнув из чаши винной,
       Ты поселила в сердце страх
       Своей улыбкою невинной
       В тяжелозмейных волосах.

       Я опрокинут в темных струях
       И вновь вдыхаю, не любя,
       Забытый сон о поцелуях,
       О снежных вьюгах вкруг тебя.

       И ты смеешься дивным смехом,
       Змеишься в чаше золотой,
       И над твоим собольим мехом
       Гуляет ветер голубой.

       И как, глядясь в живые струи,
       Не увидать себя в венце?
       Твои не вспомнить поцелуи
       На запрокинутом лице?

       29 декабря 1906









59





60





       Актриса театра В. Ф. Комиссаржевской Ната-лия Николаевна Волохова, 1907 г. Ей А. Блок по-святил цикл стихов «Снежная маска». На «Фаи-ну» поэта вдохновила тоже она.

 







       
60





61






       И опять «под знойным снежным стоном». Не понятно, но слышится, чувствуется – это любовь.
С первого взгляда.













Вот явилась. Заслонила
       Всех нарядных, всех подруг,
       И душа моя вступила
       В предназначенный ей круг.

       И под знойным снежным стоном
       Расцвели черты твои.
       Только тройка мчит со звоном
       В снежно-белом забытьи.

       Ты взмахнула бубенцами,
       Увлекла меня в поля...
       Душишь черными шелками,
       Распахнула соболя...

       И о той ли вольной воле
       Ветер плачет вдоль реки,
       И звенят, и гаснут в поле
       Бубенцы, да огоньки?

V
V
63








61





62






       Блоку двадцать семь. Лермонтову было и ос-талось столько же. Но Любе удалось уладить де-ло с дуэлью. Иначе ее мужу могло остаться два-дцать шесть. Навсегда. Выходит – Любовь и есть судьба.



 

1907 год





62





63






       А от судьбы, как известно, не уйдешь. Так вышло и в этот раз.












61
V
V

Золотой твой пояс стянут,
       Нагло скромен дикий взор!
       Пусть мгновенья все обманут,
       Канут в пламенный костер!

       Так пускай же ветер будет
       Петь обманы, петь шелка!
       Пусть навек не знают люди,
       Как узка твоя рука!

       Как за темною вуалью
       Мне на миг открылась даль...
       Как над белой, снежной далью
       Пала темная вуаль...

       Декабрь 1906
       
Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 2











63





64






       «Получил два твоих письма, милая крошка….
…Мне тоскливо без тебя; я думаю, что тебе будет приятно вот это стихотворение, которое, в сущ-ности, исчерпывает все, что я могу написать те-бе. Мне оно нравится, но я его написал только сию минуту - ночью, усталый. И переписал на первую страницу новой тетради. Напиши мне о нем, моя родная. Пусто без тебя.
Саша…
……………………………………………………………………………………………




Л. Д. Б.

       Ты отошла, - и я в пустыне
       К песку горячему приник.
       Но слова гордого отныне
       Не может вымолвить язык.

       О том, что было, не жалея,
       Твою я понял высоту:
       Да. Ты - родная Галилея
       Мне - невоскресшему Христу.

       И пусть другой Тебя ласкает,
       Пусть множит дикую молву:
       Сын Человеческий не знает,
       Где приклонить Ему главу,

       1907. Весна Александр Блок».

Из письма Л. Д. Блок.
30 мая 1907. Ночь












64





65




















Кольцо существованья тесно:
       Как все пути приводят в Рим,
       Так нам заранее известно,
       Что всё мы рабски повторим.

       И мне, как всем, всё тот же жребий
       Мерещится в грядущей мгле;
       Опять - любить Ее на небе
       И изменить ей на земле.

       Июнь 1909
 
Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3

















65





66






       Что творилось в душе жены поэта, одному Бо-гу известно. Неужели она была и впрямь выше этого?










Из «Воспоминаний об Александре Блоке» его родной тетки М. А. Бекетовой

«…Ал. Ал. Часто ходил в театр, часто видался с Воло-ховой. Люб. Дм. Занималась голосом у артистки Д. М. Мусиной, училась танцам у танцмейстера Пресняко-ва….
…Жизнь Блоков была у всех на виду. Они жили от-крыто и не только ничего не скрывали, но даже афи-шировали то, что принято замалчивать. Чудовищные сплетни были в то время в нравах литературного и художественного мира Петербурга…
       …и можно было только удивляться, в какой мере они оставались к ним равнодушны…».


Из письма Л.Д. Блок. 27 февраля 1908 г.

«…В прежних столетиях я вспоминаю тебя. Но твое происхождение теряется в каких-то глухих тропах времен – приблизительно на тех дорожках, где слу-чайный народ ставил на горных подъемах для слу-чайных путников изображения богов, и они были для путешественников алтарями и вехами….
…Сегодня мы идем с Натальей Николаевной на вы-ставку Нового общества и Борисова-Мусатова…
…Вышли пьесы (пришлю скоро). Конверты и пр. при-везет Наталья Николаевна…».







66





67


















ПЕСНЯ ФАИНЫ

       Когда гляжу в глаза твои
       Глазами узкими змеи
       И руку жму, любя,

       Эй, берегись! Я вся - змея!
       Смотри: я миг была твоя,
       И бросила тебя!

       Ты мне постыл! Иди же прочь!
       С другим я буду эту ночь!
       Ищи свою жену!

       Ступай, она разгонит грусть,
       Ласкает пусть, целует пусть,
       Ступай - бичом хлестну!

V
V
69               











67





68






       По всей вероятности, жена сообщила Блоку о том событии, о котором умалчивает сама в «Бы-лях и небылицах…», и М. А. Бекетова в своих воспоминаниях.






Письмо Л.Д. Блок. 4 апреля 1908.

       «Милая, ты знаешь сама, как ты свободна. Но о том, о чем ты пишешь, нельзя переписываться. Я со-вершенно не знаю ваших маршрутов и не имею поня-тия, куда писать. Это письмо пишу наугад. Твоего письма я не понимаю, т. е. не понимаю того чувства, которое было у тебя, когда ты писала. Может быть, не понимаю от своего теперешнего равновесия. Но чем больше я в равновесии, тем больше знаю реаль-ное.
       Что тебе написать, совсем не знаю. Ты пишешь мне как чужая - не так ли? Знаешь ли ты, насколько важно для меня твое письмо и имела ли ты какое-нибудь отношение ко мне, когда его писала? Ты пи-шешь, что я могу спрашивать. Я спрашиваю прежде всего, представляется ли тебе все будущее совер-шенно вне меня или ты просто можешь судить теперь только о близком будущем?
       Только эти вопросы. И то - слишком трудно зада-вать их в письме. А что - письмо твое написано из са-мой глубины? Или - ты не знаешь теперь своей глу-бины?
       Я пишу очень сухо. И стараюсь только простей-шее. Я не знаю, как ты можешь понять меня "там"? И можешь ли понять.
       Ты пишешь до такой степени странные вещи о деньгах, о "честности" и т. п. Из этого я заключаю, что ты не понимаешь больше меня.
       Писать это письмо мне трудно.
       Куда писать?»







68





69















67
V
V

Попробуй кто, приди в мой сад,
       Взгляни в мой черный, узкий взгляд,
       Сгоришь в моем саду!

       Я вся - весна! Я вся - в огне!
       Не подходи и ты ко мне,
       Кого люблю и жду!

       Кто стар и сед и в цвете лет,
       Кто больше звонких даст монет,
       Приди на звонкий клич!

       Над красотой, над сединой,
       Над вашей глупой головой -
       Свисти, мой тонкий бич!

       Декабрь 1907
       
  Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 2














69




70






       Похоже, Блок чувствовал, что потеря своей первой и единственной, по настоящему любимой, обернется творческим бессилием.








Из письма Л. Д. Блок 18 июля 1908 г.

       «…Что же, действительно - плод всех прошлых горьких красивых и торжественных годов - "Марья Ивановна" <?>, Боржом, Гельсингфорс, захудалая провинция, "зеленая скука" с "покучиваньем", актер-ство, развязность, "свобода" от всего "рабского"... и от всего свободного? - Или это все - только времен-ная кромешная тьма, и настанет другое?
       Целый день я ехал по сияющим полям между Шахматовым, Рогачевым и Бобловым. Только недав-но. В лесу между Покровским и Ивлевым были все те же тонкие папоротники, сияли стоячие воды, цвели луга. И бесконечная даль, и шоссейная дорога, и все те же несбыточные, щемящие душу повороты дороги, где я был всегда один и в союзе с Великим и тогда, когда ты не знала меня, и когда узнала, и теперь опять, когда забываешь. А то - все по прежнему, и все ту же глубокую тайну, мне одному ведомую, я ношу в себе - один. Никто в мире о ней не знает. Не хочешь знать и ты. Но без тебя я не узнал бы этой тайны. И, значит, к тебе относил я слова: "За все, за все тебя благодарю я...", как, может быть, все, что я писал, думал, чем жил, от чего так устала душа, - от-носилось к тебе…»










70





71


















Она пришла с мороза,
       Раскрасневшаяся,
       Наполнила комнату
       Ароматом воздуха и духов,
       Звонким голосом
       И совсем неуважительной к занятиям
       Болтовней.

       Она немедленно уронила на пол
       Толстый том художественного журнала,
       И сейчас же стало казаться.
       Что в моей большой комнате
       Очень мало места.

       Всё это было немножко досадно
       И довольно нелепо.
       Впрочем, она захотела,
       Чтобы я читал ей вслух "Макбета".

        V
V
73












71




72






       Последнее время Блок все чаще упоминает о своем регулярном пьянстве. Это могло вызвать глубокую депрессию и страх перед одиноким бу-дущим.









Письмо Л. Д. Блок. 23 июля 1908.

       Пишу тебе совершенно больной и измученный пьянством. Все это время меня гложет какая-то внут-ренняя болезнь души, и я не вижу никаких причин для того, чтобы жить так, как живут люди, рассчиты-вающие на длинную жизнь.
       Положительно не за что ухватиться на свете; единственное, что представляется мне спасительным, - это твое присутствие, и то только при тех условиях, которые вряд ли возможны сейчас: мне надо, чтобы ты была около меня неравнодушной, чтобы ты приня-ла какое-то участие в моей жизни и даже в моей ра-боте; чтобы ты нашла средство исцелять меня от без-выходной тоски, в которой я сейчас пребываю.
       Кажется, ни один год не был еще так мрачен, как этот проклятый, начиная с осени. Пойми, что мне, помимо тебя, решительно негде найти точку опоры, потому что мамина любовь ко мне беспокойна, да я и не могу питаться одной только материнской любовью.
       Мне надо, чтобы около меня был живой и молодой человек, женщина с деятельной любовью;

V
V
74









72





73















71
V
V

Едва дойдя до пузырей земли,
       О которых я не могу говорить без волнния,
       Я заметил, что она тоже волнуется
       И внимательно смотрит в окно.

       Оказалось, что большой пестрый кот
       С трудом лепится по краю крыши,
       Подстерегая целующихся голубей.

       Я рассердился больше всего на то,
       Что целовались не мы, a голуби,
       И что прошли времена Паоло и Франчески.

       6 февраля 1908
       
Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 2

















73





74






       «Светлая всегда со мной. Она еще вернется ко мне. Уже не молод я, много «холодного белого дня» в душе. Но и прекрасный вечер близок».

Запись из дневника А. Блока. Августе 1907 г.







72
V
V

если этого никогда не будет, то мне ничего не оста-нется, кроме пустой и зияющей темноты, когда я рас-трачу все свои жизненные силы. - Только на такое опускание по наклонной плоскости я сейчас спосо-бен, потому, может быть, что не имею твердой веры в то, что ты придешь ко мне.
       Едва ли в России были времена хуже этого. Я ус-тал бессильно проклинать, мне надо, чтобы человек дохнул на меня жизнью, а не только разговорами, по-хвалами, плевками и предательством, как это все время делается вокруг меня.
       Может быть, таков и я сам - тем больше я втайне ненавижу окружающих: ведь они же старательно культивировали те злые семена, которые могли бы и не возрасти в моей душе столь пышно. От иронии, лирики, фантастики, ложных надежд и обещаний можно и с ума сойти. - Но неужели же и ты такова?

V
V
76











74





75














Своими горькими слезами
       Над нами плакала весна.
       Огонь мерцал за камышами,
       Дразня лихого скакуна...

       Опять звала бесчеловечным,
       Ты, отданная мне давно!..
       Но ветром буйным, ветром встречным
       Твое лицо опалено...

       Опять - бессильно и напрасно -
       Ты отстранялась от огня...
       Но даже небо было страстно,
       И небо было за меня!..

       И стало всё равно, какие
       Лобзать уста, ласкать плеча,
       В какие улицы глухие
       Гнать удалого лихача...

       И всё равно, чей вздох, чей топот, -
       Быть может, здесь уже не ты...
       Лишь скакуна неровный топот,
       Как бы с далекой высоты...

V
V
77









75





76






       Блок не раз доказывал свой дар предвиденья. Возможно и сейчас его угнетало предчувствие грядущих горестных событий?







74
V
V

Посмотри, какое запустение и мрак кругом! Посмотри трезво на свой театр и на окружающих тебя сцениче-ских деятелей. Мне казалось всегда, что ты женщина - с высокой душой, не способная опуститься туда, ку-да я опустился. Помоги мне, если можешь. Я даже ра-ботать не могу, не вижу цели. И эти дни все похожи один на другой, ужасно похожи. И если подумаешь, что еще много таких, совсем тошно. Лечь бы и уснуть и все забыть.
       Я тебе писал в остром припадке отчаянья, лег от-дохнуть. Сейчас у меня, по-видимому, жар, должно быть - простудился. Серьезного ничего не чувствую. Посылаю тебе это письмо бог знает зачем, ведь меньше чем через неделю не получишь. Я вышлю те-бе денег, как только меня перестанет надувать вся издательская и театральная сволочь, а сейчас у меня - ни копейки. Если ты не решила совсем бросить ме-ня, приезжай, как только можешь скорее. Никогда в жизни я не испытывал таких чувств одиночества и брошенности. Верно, предположения мои правильны, ты перестала помнить обо мне.













76




77












75
V
V

Так - сведены с ума мгновеньем -
       Мы отдавались вновь и вновь,
       Гордясь своим уничтоженьем,
       Твоим превратностям, любовь!

       Теперь, когда мне звезды ближе,
       Чем та неистовая ночь,
       Когда еще безмерно ниже
       Ты пала, униженья дочь,

       Когда один с самим собою
       Я проклинаю каждый день, -
       Теперь проходит предо мною
       Твоя развенчанная тень...

       С благоволеньем? Иль с укором?
       Иль ненавидя, мстя, скорбя?
       Иль хочешь быть мне приговором? -
       Не знаю: я забыл тебя.

       20 ноября 1908
       
  Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 2












77




78






       Любовь Дмитриевна после нескольких меся-цев гастролей с труппой Мейерхольда по запад-ным и южным городам, в августе вернулась бе-ременной.






Из воспоминаний Зинаиды Гиппиус о Блоке
«Мой лунный друг».

       «… А вот полоса, когда я помню Блока простого, человечного, с небывало светлым лицом. Вообще – не помню его улыбки; если и была – то скользящая, не-заметноя. А в этот период помню именно улыбку, озабоченную и нежную. И голос точно другой, теп-лее.
       Это было, когда он ждал своего ребенка, а больше всего – в первые дни после его рождения….
       … Мы едва мельком слышали, что она (Л. Д. Блок) ожидает ребенка. Раз Блок пришел и рассказал, что ей вдруг стало дурно и он отвез ее в лечебницу. « И что же?» - спрашиваем. «Ничего, ей теперь лучше».
       День за день; наступили необыкновенно трудные роды. Почему –то я помню ночные телефоны Блока из лечебницы. Наконец однажды, поздно, известие: родился мальчик.
       Почти все последующие дни Блок сидел у нас вот с этим светлым лицом, с улыбкой. Ребенок был слаб, отравлен, но Блок не верил, что он умрет: «Он такой большой». Выбрал имя ему – Дмитрий, в честь Мен-делеева.
       У нас в столовой, за чаем, Блок молчит, смотрит не по-своему, светло и рассеянно.
       - О чем вы думаете?
       - Да вот… Как его теперь… Митьку… воспитывать?
       Митька этот бедный умер на восьмой или десятый день…».








78





79














НА СМЕРТЬ МЛАДЕНЦА

       Когда под заступом холодным
       Скрипел песок и яркий снег,
       Во мне, печальном и свободном,
       Еще смирялся человек.

       Пусть эта смерть была понятна -
       В душе, под песни панихид,
       Уж проступали злые пятна
       Незабываемых обид.

       Уже с угрозою сжималась
       Доселе добрая рука.
       Уж подымалась и металась
       В душе отравленной тоска...

       Я подавлю глухую злобу,
       Тоску забвению предам.
       Святому маленькому гробу
       Молиться буду по ночам.

       Но - быть коленопреклоненным,
       Тебя благодарить, скорбя? -
       Нет. Над младенцем, над блаженным,
       Скорбеть я буду без Тебя.

       Февраль 1909
       
  Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3







79





80






       Старый верный друг понимает все без слов. Но никому было не под силу унять такую безыс-ходную тоску
 

Блок с любимой собакой в Шахматове. 1909 год.






80




81


















Весенний день прошел без дела
       У неумытого окна;
       Скучала за стеной и пела,
       Как птица пленная, жена.

       Я, не спеша, собрал бесстрастно
       Воспоминанья и дела;
       И стало беспощадно ясно:
       Жизнь прошумела и ушла.

       Еще вернутся мысли, споры,
       Но будет скучно и темно;
       К чему спускать на окнах шторы?
       День догорел в душе давно.

       Март 1909
       
       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3
















81





82






       «Еще в феврале месяце у блоков зародилась мысль о весенней поездке за границу, в Италию; купаться в море, жариться на солнце, окунуться в итальянское искусство – все это давно привле-кало обоих», -вспоминала тетка Блока.








Из письма матери. 13 апреля 1909 г.

"...- А вечером я воротился совершенно потрясенный с "Трех сестер". Это - угол великого русского искус-ства, один из случайно сохранившихся, каким-то чу-дом, не заплеванных углов моей пакостной, грязной, тупой и кровавой родины...
       ...Несчастны мы все, что наша родная земля при-готовила нам такую почву - для злобы и ссоры друг с другом. Все живем за китайскими стенами, полупре-зирая друг друга, а единственный общий враг наш - российская государственность, церковность, кабаки, казна и чиновники - не показывают своего лица, а натравляют нас друг на друга.
       Изо всех сил постараюсь я забыть начистоту вся-кую русскую "политику", всю российскую бездар-ность, все болота, чтобы стать человеком, а не маши-ной для приготовления злобы и ненависти. Или надо совсем не жить в России, плюнуть в ее пьяную харю, или - изолироваться от унижения - политики, да и "общественности" (партийности)».

 Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 8











82




83









НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

1

       Река раскинулась. Течет, грустит лениво
       И моет берега.
       Над скудной глиной желтого обрыва
       В степи грустят стога.

       О, Русь моя! Жена моя! До боли
       Нам ясен долгий путь!
       Наш путь - стрелой татарской древней воли
       Пронзил нам грудь.

       Наш путь - степной, наш путь - в тоске
       безбрежной,
       В твоей тоске, о, Русь!
       И даже мглы - ночной и зарубежной -
       Я не боюсь.

       Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
       Степную даль.
       В степном дыму блеснет святое знамя
       И ханской сабли сталь...

       И вечный бой! Покой нам только снится
       Сквозь кровь и пыль...
       Летит, летит степная кобылица
       И мнет ковыль...

       И нет конца! Мелькают версты, кручи...
       Останови!
       Идут, идут испуганные тучи,
       Закат в крови!

       Закат в крови! Из сердца кровь струится!
       Плачь, сердце, плачь...
       Покоя нет! Степная кобылица
       Несется вскачь!

       7 июня 1908 Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3






83




84






       «…Я здесь очень много воспринял, Живу в Венеции уже совершенно как в своем городе, и почти все обычаи, галереи, церкви, море, каналы для меня – свои, как будто я здесь очень давно…

Из письма матери. 7 мая 1909 г. Венеция








...Здесь хочется быть художником, а не писателем, я бы нарисовал много, если бы умел. Среди итальян-ских галерей и музеев вспоминается Чехов в Художе-ственном театре - и не уступает Беллини; это - тоже предвестие великого искусства. Несчастную мою ни-щую Россию с ее смехотворным правительством <...>, с ребяческой интеллигенцией я бы презирал глубоко, если бы не был русским. Теперь же я знаю, что все перечисленное, и даже все видимое простым глазом, - не есть Россия; и даже если русские пентю-хи так и не научатся не смешивать искусства с поли-тикой, не поднимать неприличных политических спо-ров в частных домах, не интересоваться Третьей ду-мой, - то все-таки останется все та же Россия "в меч-тах"....
...Люба ходит в парижском фраке, я - в венском бе-лом костюме и венецианской панаме. Рассматриваю людей и дома, играю с крабами и собираю раковины. Все очень тихо, лениво и отдохновительно...
...Всякий русский художник имеет право хоть на не-сколько лет заткнуть себе уши от всего русского и увидать свою другую родину - Европу, и Италию осо-бенно...».

 Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 8









84
       




85




       

       Блока невозможно представить в полной праздности и лени. Им, кроме стихов, написано столько писем, дневниковых записей, статей, докладов, рецензий, переводов и т.п., что на лень у него времени просто не могло остаться никак.











       Искусство - ноша на плечах,
       Зато как мы, поэты, ценим
       Жизнь в мимолетных мелочах!
       Как сладостно предаться лени,
       Почувствовать, как в жилах кровь
       Переливается певуче,
       Бросающую в жар любовь
       Поймать за тучкою летучей,
       И грезить, будто жизнь сама
       Встает во всем шампанском блеске
       В мурлыкающем нежно треске
       Мигающего cinema!
       А через год - в чужой стране:
       Усталость, город неизвестный,
       Толпа, - и вновь на полотне
       Черты француженки прелестной!..

       Июнь 1909
       
Foligno
 
       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3








85





86






       Отец поэта, профессор варшавского универ-ситета Александр Львович Блок незадолго до смерти.
       Сын, получив известие, что отец при смерти, 30 ноября 1909 г. уехал в Варшаву, но, прибыв туда 1 декабря, отца в живых не застал.












       


87






       …Господин / Загородил ему дорогу / И, всматри-ваясь, молвит строго:/ "Вы - сын профессора?" - "Да, сын..." / Тогда (уже с любезной миной):/ "Прошу вас. В пять он умер. Там..."
Из поэмы «Возмездие»
       









       Отец от первых лет сознанья
       В душе ребенка оставлял
       Тяжелые воспоминанья -
       Отца он никогда не знал.
       Они встречались лишь случайно,
       Живя в различных городах,
       Столь чуждые во всех путях
       (Быть может, кроме самых тайных).
       Отец ходил к нему, как гость,
       Согбенный, с красными кругами
       Вкруг глаз. За вялыми словами
       Нередко шевелилась злость...
       Внушал тоску и мысли злые
       Его циничный, тяжкий ум,
       Грязня туман сыновних дум.
       (А думы глупые, младые...)
       И только добрый льстивый взор,
       Бывало, упадал украдкой
       На сына, странною загадкой
       Врываясь в нудный разговор...

       Из поэмы «Возмездие». 1919 г.

       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3








87





88






       Блок делился с матерью: «…Массаж идет ус-пешно. Швед (массажист. Прим. сост.) хвалит мою pr;chtige Muskulatur (великолепную муску-латуру. Прим. сост.)… …Массажист уже называет меня атлетом, потому что я выжимаю гирю не с б;льшим трудом, чем он»…









Из письма матери. 21 февраля 1911 г.

       «…С одной стороны - я "общественное животное", у меня есть определенный публицистический пафос и потребность общения с людьми - все более по суще-ству. С другой - я физически окреп и очень серьезно способен относиться к телесной культуре, которая должна идти наравне с духовной. Я очень не прочь не только от восстановлений кровообращения (пойду се-годня уговориться с массажистом), но и от гимнасти-ческих упражнений. Меня очень увлекает борьба и всякое укрепление мускулов, и эти интересы уже за
няли определенное место в моей жизни; довольно неожиданно для меня (год назад я был от этого очень далек) - с этим связалось художественное творчест-во…
…в мировом оркестре искусств не последнее место занимает искусство "легкой атлетики" и та самая "французская борьба", которая есть точный сколок с древней борьбы в Греции и Риме…».

 Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 8










88





89






       «…Пишу я вяло и мутно, как только что ро-дившийся. Чем больше привык к "красивости", тем нескладнее выходят размышления о живом, о том, что во времени и пространстве. Пока не найдешь действительной связи между временным и вневременным, до тех пор не станешь писате-лем, не только понятным, но и кому-либо и на что-либо, кроме баловства, нужным…».

Из дневника Блока. 2января 1912 г.









О, я хочу безумно жить:
       Всё сущее - увековечить,
       Безличное - вочеловечить,
       Несбывшееся - воплотить!

       Пусть душит жизни сон тяжелый,
       Пусть задыхаюсь в этом сне, -
       Быть может, юноша веселый
       В грядущем скажет обо мне:

       Простим угрюмство - разве это
       Сокрытый двигатель его?
Он весь - дитя добра и света,
       Он весь - свободы торжество!

       5 февраля 1914

Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3










89





90






       Гильдой (по имени героини драмы Г. Ибсена «Строитель Сольнес») Блок называл
Н. Н. Скворцову (в замужестве Косилову). Она часто приезжала к нему на свиданья из Москвы. Ее письма он в конце жизни уничтожил.








Из письма матери. 28 февраля - 1 марта 1911 г.

       Мама, ко мне вчера пришла Гильда. Меня не было дома, когда пришла девушка, приехавшая из Москвы, и просила меня прийти туда, куда она назначит. Я пошел с чувством скуки, но и с волнением. Мы про-вели с ней весь вчерашний вечер и весь сегодняшний день. Она приехала специально ко мне в Петербург, зная мои стихи. Она писала мне еще в прошлом году иронические письма, очень умные, но совсем не свои. Ей 20 лет, она очень живая, красивая (внешне и внутренне) и естественная. Во всем до мелочей, даже в костюме - совершенно похожа на Гильду и говорит все, как должна говорить Гильда. Мы катались, гуля-ли в городе и за городом, сидели на вокзалах и в ка-фе. Сегодня она уехала в Москву.

        1 марта
       Сейчас иду смотреть квартиры.
       Получил от Жени очень хорошее письмо.
       Все думаю о Гильде.
       Господь с тобой.

        Саша.
       
       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 8








90


       


91






       «…Я искал «удовольствий», но никогда не надеялся на счастье. Оно приходило само и, при-ходя, как всегда, становилось сейчас же не со-бою. Я и теперь не жду его, бог с ним, оно – не человеческое…».
Из Дневника Блока. 13 января 1912 г.











Есть минуты, когда не тревожит
       Роковая нас жизни гроза.
       Кто-то на плечи руки положит,
       Кто-то ясно заглянет в глаза...

       И мгновенно житейское канет,
       Словно в темную пропасть без дна...
       И над пропастью медленно встанет
       Семицветной дугой тишина...

       И напев заглушенный и юный
       В затаенной затронет тиши
       Усыпленные жизнию струны
       Напряженной, как арфа, души.

       Июль 1912

  Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3











91






92






       «…В нашем ноябре нет начал и концов - все одно растущее, мятежное, пронизывающее, как иглами, влюбленностью, безумием, стонами, вос-торгом...».

Из дневника Блока. 10 ноября 1911 г.







Из дневника Блока. 10 ноября 1911 г.

       «…Ночь глухая, около 12-ти я вышел. Ресторан и вино. Против меня жрет Аполлонский. Лихач. Варье-тэ. Акробатка выходит, я умоляю ее ехать. Летим, ночь зияет. Я совершенно вне себя. Тот ли лихач - первый, или уже второй, - не знаю, ни разу не видал лица, все голоса из ночи. Она закрывает рот рукой - всю ночь. Я рву ее кружева и батист, в этих грубых руках и острых каблуках - какая-то сила и тайна. Ча-сы с нею - мучительно, бесплодно. Я отвожу ее назад. Что-то священное, точно дочь, ребенок. Она скрыва-ется в переулке - известном и неизвестном, глухая ночь, я расплачиваюсь с лихачом. Холодно, резко, все рукава Невы полные, всюду ночь, как в 6 часов вечера, так в 6 часов утра, когда я возвращаюсь до-мой.
       Сегодняшний день пропащий, разумеется. Про-гулка, ванна, в груди что-то болит, стонать хочется оттого, что эта вечная ночь хранит и удесятеряет од-но и то же чувство - до безумия. Почти хочется пла-кать…
…Жить на свете и страшно и прекрасно. Если бы се-годня - спокойно уснуть»…

 Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 7









92

       


93






       «Совесть как мучит! Господи,
       дай силы, помоги мне».

Запись в дневнике Блока. 23 декабря 1913 г.






Грешить бесстыдно, непробудно,
       Счет потерять ночам и дням,
       И, с головой от хмеля трудной,
       Пройти сторонкой в божий храм.

       Три раза преклониться долу,
       Семь - осенить себя крестом,
       Тайком к заплеванному полу
       Горячим прикоснуться лбом.

       Кладя в тарелку грошик медный,
       Три, да еще семь раз подряд
       Поцеловать столетний, бедный
       И зацелованный оклад.

       А воротясь домой, обмерить
       На тот же грош кого-нибудь,
       И пса голодного от двери,
       Икнув, ногою отпихнуть.

       И под лампадой у иконы
       Пить чай, отщелкивая счет,
       Потом переслюнить купоны,
       Пузатый отворив комод,

       И на перины пуховые
       В тяжелом завалиться сне...
       Да, и такой, моя Россия,
       Ты всех краев дороже мне.

       26 августа 1914
       
  Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3





93





94




       «…Кстати, по поводу письма Скворцовой: по-ра разорвать все эти связи. Все известно зара-нее, все скучно, не нужно ни одной из сторон. Влюбляется или даже полюбит, - отсюда письма - груда писем, требовательность, застигание все-гда не вовремя; она воображает (всякая, вся-кая), что я всегда хочу перестраивать свою душу на "ее лад". А после известного промежутка - брань. Бабье, какова бы ни была - 16-летняя девчонка или тридцатилетняя дама. Женонена-вистничество бывает у меня периодически - те-перь такой период...».

Из дневника Блока. 13 января 1912 г.

 







Непосланное письмо Н. Н. Скворцовой.
 4 декабря 1911 г.

       «Наталия Николаевна, я пишу Вам бесконечно ус-талый, эти дни - на сто лет старше Вас. Пишу ни о чем, а просто потому, что часто, и сейчас, между про-чим, думаю о Вас и о Ваших письмах, и Ваша нота слышится мне.
       В душе у меня есть темный угол, где я постоянно один, что иногда, в такие времена, как теперь, стано-вится тяжело. Скажите, пожалуйста, что-нибудь тихое мне - нарочно для этого угла души - без той гордости, которая так в Вас сильна, и даже - без красоты Ва-шей, которую я знаю.
       Если же Вы не можете сейчас, или просто знаете о себе, что Вы так еще молоды, что не можете отре-шиться от гордости и красоты, то ничего не пишите, а только так, подумайте про себя, чтобы мне об этом узнать».

Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 7







94





95






       Мы, вероятно, должны быть благодарны Н. Н. Скворцовой, что, несмотря на свою красоту и гордость, она не смогла переделать Блока по своей выкройке и сравнительно скоро его утоми-ла.










       Ваш взгляд - его мне подстеречь...
       Но уклоняете вы взгляды...
       Да! Взглядом - вы боитесь сжечь
       Меж нами вставшие преграды!

       Когда же отойду под сень
       Колонны мраморной угрюмо
       И пожирающая дума
       Мне на лицо нагонит тень,

       Тогда - угрюмому скитальцу
       Вослед скользнет ваш беглый взгляд,
       Тревожно шелк зашевелят
       Трепещущие ваши пальцы,

       К ланитам хлынувшую кровь
       Не скроет море кружев душных,
       И я прочту в очах послушных
       Уже ненужную любовь.

       12 декабря 1913
       
Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3









95





96






       «…Несмотря на то (или именно благодаря то-му), что я «осознал» себя художником, я не час-то и довольно тупо обливаюсь слезами над вы-мыслом и упиваюсь гармонией. Свежесть уже не та, не первоначальная…».

Из дневника Блока. 28 июня 1916 г.








АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ АНКЕТА

Имя, отчество и фамилия............ Александр Александро-вич Блок

Год, месяц и число рождения........ 16 ноября 1880 года
Место рождения...... Петербург

Звание и образовательный ценз.. Потомственный дворя-нин, окончивший курс Императорского
Петербургского университета.

Время и место напечатания первого произведения и его заглавие......... Три стихотворения без заглавия
в сборнике студентов Петербургского Университета (ре-дакция Б. Никольского и И.Е.Репина-1902 (?))

1-я книга (название, год и место издания, изд-во, число стр. и экземпляров, цена)................. "Стихи о Прекрасной Даме", Москва, ноябрь 1904, изд-во "Гриф" (С. А.Соколова), стр. 140, экз. 1200

Перечень изданных книг................ "Стихи о Прекрасной Даме" (1-е изд. 1904, 2-е - 1911), "Нечаянная Радость" (1-е - 1907, 2-е - 1912), "Снежная маска" (1907), "Земля в снегу" (1908), "Лирические драмы" (1908), "Снежная ночь" (1912), "Ночные часы" (1911), "Праматерь" Грильпарцера (перевод - 1909),

V
V
98





96




97






Судьба у каждого своя,
И каждый сам себе судья.









ПЕРЕД СУДОМ

       Что же ты потупилась в смущеньи?
       Погляди, как прежде, на меня.
       Вот какой ты стала - в униженьи,
       В резком, неподкупном свете дня!

       Я и сам ведь не такой - но прежний,
       Недоступный, гордый, чистый, злой.
       Я смотрю добрей и безнадежней
       На простой и скучный путь земной.

       Я не только не имею права,
       Я тебя не в силах упрекнуть
       За мучительный твой, за лукавый,
       Многим женщинам сужденный путь...

       Но ведь я немного по-другому,
       Чем иные, знаю жизнь твою,
       Более, чем судьям, мне знакомо,
       Как ты очутилась на краю.

       Вместе ведь по краю, было время,
       Нас водила пагубная страсть,
       Мы хотели вместе сбросить бремя
       И лететь, чтобы потом упасть.

V
V
99







97





98






       «…С «литературой» связи не имею и горжусь этим. То, что я сделал подлинного, сделано мной независимо, т. е. я зависел только от неслучай-ного.
       Лучшими остаются «Стихи о Прекрасной Да-ме». Время не должно тронуть их, как я ни был слаб как художник…».
Из дневника Блока. 28 июня 1916 г.


96
V
V

"Стихотворения Аполлона Григорьева" (редакция), "Пере-писка Флобера" (в трёх томах - редакция),
"Стихи о России" (1915)

Сотрудничество в журналах, газетах и альманахах ...... На-чинал в "Новом пути" (1903) и
"Северных цветах" (1903). Остальных названий несколько десятков

Критика (наиболее значительные статьи и рецензии) ........... Бывали и целые статьи и фельетоны (журналы, газеты, альманахи, словари).

Отдельные книжки: П. Жуков. Л. Андреев и А. Блок. Уфа, 1915

Какие писатели оказали наибольшее влияние .......... Жу-ковский, Владимир Соловьев, Фет.
Кредо или девиз.... В царство времени всё я не верю, Силу сердца в себе берегу, Роковую не скрою потерю, Hо ска-зать навсегда - не могу. Вл. Соловьев

Подпись............. Александр Блок

Дата................ 23 января 1915 г. Петроград

Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 7









98





99






Тебе же небом сужен я,
И ты, мой друг, – судьба моя.









97
V
V

Ты всегда мечтала, что, сгорая,
       Догорим мы вместе - ты и я,
       Что дано, в объятьях умирая,
       Увидать блаженные края?

       Что же делать, если обманула
       Та мечта, как всякая мечта,
       И что жизнь безжалостно стегнула
       Грубою веревкою кнута?

       Не до нас ей, жизни торопливой,
       И мечта права, что нам лгала. -
       Всё-таки, когда-нибудь счастливой
       Разве ты со мною не была?

       Эта прядь - такая золотая
       Разве не от старого огня? -
       Страстная, безбожная, пустая,
       Незабвенная, прости меня!

       11 октября 1915
       
  Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3










99





100





       Как-то Блок писал матери: «…Остался в Озер-ках на цыганском концерте, почувствовав, что здесь – судьба. И действительно, оказалось так.
       Цыганка, которая пела о множестве миров, потом говорила мне необыкновенные вещи, по-том - под проливным дождем в сумерках ночи на платформе – сверкнула длинными пальцами в броне из острых колец, а вчера обернулась кро-вавой зарей…».
       






       Известную артистку Музыкальной драмы Л. А. Дельмас, поэт впервые увидел на сцене осенью 1913 г. в образе обольстительной и неукротимой испанской цыганки. Такие женщины ему всегда нравились. 14 февраля 1914 он ей писал:
       «…Я смотрю на Вас в "Кармен" третий раз, и вол-нение мое растет с каждым разом. Прекрасно знаю, что я неизбежно влюбляюсь в Вас, едва Вы появитесь на сцене. Не влюбиться в Вас, смотря на Вашу голо-ву, на Ваше лицо, на Ваш стан, - невозможно.
       Я думаю, что мог бы с Вами познакомиться, ду-маю, что Вы позволили бы мне смотреть на Вас, что Вы знаете, может быть, мое имя. Я - не мальчик, я знаю эту адскую музыку влюбленности, от которой стон стоит во всем существе и которой нет никакого исхода. Думаю, что Вы очень знаете это, раз Вы так знаете Кармен»…
       Их связь продолжалась несколько лет и вдохнови-ла Блока на создание циклов стихов «Кармен» и «Арфы и скрипки». До его смерти они оставались друзьями.










100

       


101






Весь цикл стихов «КАРМЕН» Блок посвятил очередной возлюбленной.









Л. А. Д.
 
       Сердитый взор бесцветных глаз.
       Их гордый вызов, их презренье.
       Всех линий - таянье и пенье.
       Так я Вас встретил в первый раз.
       В партере - ночь. Нельзя дышать.
       Нагрудник черный близко, близко...
       И бледное лицо... и прядь
       Волос, спадающая низко...
       О, не впервые странных встреч
       Я испытал немую жуткость!
       Но этих нервных рук и плеч
       Почти пугающая чуткость...
       В движеньях гордой головы
       Прямые признаки досады...
       (Так на людей из-за ограды
       Угрюмо взглядывают львы).
       А там, под круглой лампой, там
       Уже замолкла сегидилья,
       И злость, и ревность, что не к Вам
       Идет влюбленный Эскамильо,

V
V
103








101





102







       Любовь Александровна Дельмас, артистка Му-зыкального театра.

       

       1910-е годы






102





103














101
V
V

Не Вы возьметесь за тесьму,
       Чтобы убавить свет ненужный,
       И не блеснет уж ряд жемчужный
       Зубов - несчастному тому...
       О, не глядеть, молчать - нет мочи,
       Сказать - не надо и нельзя...
       И вы уже (звездой средь ночи),
       Скользящей поступью скользя,
       Идете - в поступи истома,
       И песня Ваших нежных плеч
       Уже до ужаса знакома,
       И сердцу суждено беречь,
       Как память об иной отчизне, -
       Ваш образ, дорогой навек...

       А там: Уйдем, уйдем от жизни,
       Уйдем от этой грустной жизни!
       Кричит погибший человек...

       И март наносит мокрый снег.

       25 марта 1914
 
       Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3










       103




       104






       
       «…Отдыхая от службы перед обедом, я стал разбирать (чуть не в первый раз) ящик, где по-хоронена Л. А. Дельмас.
       
       Из дневника Блока. 22 апреля 1917 г.
       


       

       Боже мой, какое безумие, что все проходит, ничто не вечно. Сколько у меня было счастья («счастья», да) с этой женщиной. Слов от нее почти не останет-ся. Останется эта груда лепестков, всяких сухих цве-тов, роз, верб, ячменных колосьев, резеды, каких-то больших лепестков и листьев. Все это шелестит под руками. Я сжег некоторые записки, которые не лю-бил, когда получал; но сколько осталось. И какие пленительные есть слова и фразы среди груды вздо-ра. Шпильки, ленты, цветы, слова. И все на свете проходит. Как она плакала на днях ночью, и как на одну минуту я опять потянулся к ней, потянулся жес-токо, увидев искру прежней юности на лице, моло-деющем от белой ночи и страсти…».




104





105










Л. А. Д.

Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь.
Так вот что так влекло сквозь бездну грустных
лет,
Сквозь бездну дней пустых, чье бремя не
избудешь.
Вот почему я - твой поклонник и поэт!

Здесь - страшная печать отверженности женской
За прелесть дивную - постичь ее нет сил.
Там - дикий сплав миров, где часть души
вселенской
Рыдает, исходя гармонией светил.

Вот - мой восторг, мой страх в тот вечер
в темном зале!
Вот, бедная, зачем тревожусь за тебя!
Вот чьи глаза меня так странно провожали,
Еще не угадав, не зная... не любя!

Сама себе закон - летишь, летишь ты мимо,
К созвездиям иным, не ведая орбит,
И этот мир тебе - лишь красный облак дыма,
Где что-то жжет, поет, тревожит и горит!

И в зареве его - твоя безумна младость...
Всё - музыка и свет: нет счастья, нет измен...
Мелодией одной звучат печаль и радость...
Но я люблю тебя; я сам такой, Кармен.

31 марта 1914

Блок: Собр. соч. в 8-ми т. Т. 3







105




106






       «…Я не боюсь шрапнелей. Но запах войны и сопряженного с ней — есть хамство. Оно подсте-регало меня с гимназических времен, проявля-лось в многообразных формах, и вот — подступи-ло к горлу. Запаха солдатской шинели — не сле-дует переносить. Если говорить дальше, то эта бессмысленная война ничем не кончится. Она, как всякое хамство, безначальна и бесконечна, безобразна…».

 

 Блок после возвращения с фронта в Зимнем дворце. 1917 год.





106





       107






       «Все будет хорошо, Россия будет великой. Но как долго ждать и как трудно дождаться.
       Ал. Блок. 22.IV.1917»




СКИФЫ

       Панмонголизм! Хотя имя дико,
       Но мне ласкает слух оно.

Владимир Соловьев
30 января 1918.

       Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
       Попробуйте, сразитесь с нами!
       Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
       С раскосыми и жадными очами!

       Для вас - века, для нас - единый час.
       Мы, как послушные холопы,
       Держали щит меж двух враждебных рас
       Монголов и Европы!

       Века, века ваш старый горн ковал
       И заглушал гром; лавины,
       И дикой сказкой был для вас провал
       И Лиссабона, и Мессины!

       Вы сотни лет глядели на Восток,
       Копя и плавя наши перлы,
       И вы, глумясь, считали только срок,
       Когда наставить пушек жерла!

       Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
       И каждый день обиды множит,
       И день придет - не будет и следа
       От ваших Пестумов, быть может!

V
V
108




107




108







107
V
V

       О, старый мир! Пока ты не погиб,
       Пока томишься мукой сладкой,
       Остановись, премудрый, как Эдип,
       Пред Сфинксом с древнею загадкой!

       Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,
       И обливаясь черной кровью,
       Она глядит, глядит, глядит в тебя,
       И с ненавистью я с любовью!..

       Да, так любить, как любит наша кровь,
       Никто из вас давно не любит!
       Забыли вы, что в мире есть любовь,
       Которая и жжет и губит!

       Мы любим всё - и жар холодных числ,
       И дар божественных видений,
       Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
       И сумрачный германский гений...

       Мы помним всё - парижских улиц ад,
       И венецьянские прохлады,
       Лимонных рощ далекий аромат,
       И Кельна дымные громады...

       Мы любим плоть - и вкус ее и цвет,
       И душный, смертный плоти запах...
       Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
       В тяжелых, нежных наших лапах?

       Привыкли мы, хватая под уздцы
       Играющих коней ретивых,
       Ломать коням тяжелые крестцы,
       И усмирять рабынь строптивых...

V
V
109






108




109








108
V
V

       Придите к нам! От ужасов войны
       Придите в мирные объятья!
       Пока не поздно - старый меч в ножны,
       Товарищи! Мы станем - братья!

       А если нет - нам нечего терять,
       И нам доступно вероломство!
       Века, века - вас будет проклинать
       Больное позднее потомство!

       Мы широко по дебрям и лесам
       Перед Европою пригожей
       Расступимся! Мы обернемся к вам
       Своею азиатской рожей!

       Идите все, идите на Урал!
       Мы очищаем место бою
       Стальных машин, где дышит интеграл,
       С монгольской дикою ордою!

       Но сами мы - отныне вам не щит,
       Отныне в бой не вступим сами,
       Мы поглядим, как смертный бой кипит,
       Своими узкими глазами.

       Не сдвинемся, когда свирепый гунн
       В карманах трупов будет шарить,
       Жечь города, и в церковь гнать табун,
       И мясо белых братьев жарить!..

       В последний раз - опомнись, старый мир!
       На братский пир труда и мира,
       В последний раз на светлый братский пир
       Сзывает варварская лира!

       






109





110




Александр Александрович Блок умер
       7 августа 1921 г.

 У него болело сердце и больше не могло любить.

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Всё будет так. Исхода нет.

 

25 апреля 1921 г.
Умрешь – начнешь опять сначала,
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.


       


110