Сексот. Из цикла Бытописатель

       

       Было это в конце восьмидесятых. Я больше года ходил по редакциям литературных журналов в надежде пристроить новую повесть. Ясное дело – везде отказ. Формулировки разные. Отписки общими фразами, но концовки одинаковые – портфель журнала забит года на три вперед.
       Наконец, одна из литсотрудниц сжалилась надо мной и подсказала:
       -Вы, молодой человек, к Ильиной Наталии Иосифовне обратитесь. Женщина суровая, но если ей рукопись понравится, считайте, что напечатают. К ее мнению многие редакции прислушиваются. Запишите вот номер телефона.
       Покинув редакцию, я из первого автомата позвонил Ильиной.
       Женский голос строго спросил:
       -Чего изволите, сударь?
       Кратко изложив суть проблемы, с волнением стал ждать ответ.
       С легкой заминкой трубка ответила:
       -Присылайте ваше творение бандеролью по адресу… Я в ближайшее время улетаю… Позвоните, скажем, недельки через три, лучше – четыре.
       Телефон отключился.
       Сразу отправил бандероль по указанному адресу. Начались ожидания.

       С трудом вытерпел месяц. Перезвонил день в день. Трубка жеманно ответила:
       -Приезжайте, кое-что надо сказать по существу. Числа девятого вам удобно?
       Я лихорадочно прикинул график боевых дежурств – число подходило.
       -Да. – Выдохнул в ответ.
       -Вот и складно. Жду вас часам к одиннадцати.

       Почти неделю готовился к встрече. Перечитал все ее доступные критические статьи. Даже накидал возможные ответы на возможные вопросы.
       В назначенный день, пораньше, явился к писательскому дому. Ровно в одиннадцать вошел в подъезд. Консьержка тут же поинтересовалась, к кому иду, перезвонила и одобрительно кивнула в сторону лифта.
       Подошел к квартире. Поправил одинокую розу, купленную хозяйке. Позвонил.
       Дверь открыла далеко не молодая женщина. Лицо в макияже, седые волосы уложены в прическу, платье темное строгое.
       -Снимите, пожалуйста, обувь и проходите в кабинет. – Указала рукой на двухстворчатую дверь и добавила, принимая цветок. – Спасибо, я сейчас…
       Прихожая, кабинет поразили аскетизмом и чистотой. Полторы стены кабинета занимали стеллажи с книгами. Многотомные издания на французском и немецком языках, меньше - на русском. Еще на одной стене два старых портрета, писанных маслом. У окна старинный письменный стол. На нем лампа с абажуром. Рядом кресло.
       Вошла Наталия Иосифовна.
       -Ну-с, присаживайтесь в кресло, молодой человек.
       Сама устроилась за столом, вынула из распечатанной бандероли рукопись.
       -Простите, начну без экивоков. Начало затянуто несколько. Повесть детская, а порой переходите на взрослый язык. Тогда нужна преамбула, что это – воспоминание. Стиль, в целом, выдержали. Кое-где приятно удивлена. Характеры развернуты скудновато. Мелких помарок много. Диалоги слабы и недодуманы.
       В прихожей зазвонил телефон.
       -Подождите минутку.- Извинилась она, потом прибавила. – Прилетела из Франции две недели назад. Подругам не терпится пообщаться.
       Минут пятнадцать из прихожей доносилось восторженно:
       - Ах, Париж… Валюша, ты не представляешь! Сена… Погода чудесная. Художники на Монмартре… Всюду цветы…
       Трубка аппарата клацнула, и тут же новый звонок.
       -Танечка, это ты? – Донеслось приглушенно из прихожей. – Да, работаю. Сейчас… Сидит молодой писюк… Предполагаю…-Еще тише.- Предполагаю, что сексот… Сама знаешь, с моим-то прошлым… Детские воспоминания… Местами даже интересно… Предполагаю, что могли и подослать…
       Поняв о чем речь, я вскочил, схватил рукопись и выбежал в прихожую.
       -Извините, Наталия Иосифовна! Но вы меня не за того приняли!
       Она покраснела.
       - Простите, молодой человек! Не хотела обидеть. Над повестью придется поработать серьезно. Но что-то в ней есть…
       
       Обида душила безмерно.

       Через пару месяцев остыл. Перечитал, проанализировал пометки на полях. Почти со всем согласился.

       До конца 1946 года Ильина Наталия Иосифовна жила в Китае. В Харбине и Шанхае.