Время остановилось на без десяти два. Насмешливый оскал непокорного будильника. После этого он не соизволил даже пошевелить стрелками. Притаился. В результате я проспал, что и послужило причиной события, от которого меня до седых волос, наверное, оторопь будет брать. Все получилось крайне глупо, потому что вся моя дальнейшая жизнь зависела теперь от щупалец механического чудовища и ничего хорошего в дальнейшем не обещала.
Я крепко выругался про себя, продрал глаза и с ужасом понял, что безнадежно опоздал на работу. Свет за занавесками являлся тому подтверждением.. Я приподнялся на кровати и с укоризной посмотрел на круглей циферблат. Будильник гадко ухмылялся и во мне поднялась злость. Сколько же я с ним бился? Мои сражения порой напоминали поведение душевнобольного человека.
В начале своей карьеры будильник не доставлял хлопот. Он исправно будил меня в 6 утра и не мог на него нарадоваться. А потом он внезапно забарахлил. В его утренних трелях появились отклонения от нормы. То он звучал слишком тихо, заставляя мой организм включать непроизвольно внутренние часы, то грохотал над ухом, как грузовик с битом стеклом вперемешку с кусками листового железа, что также не действовало на меня умиротворяющим образом. Просыпался я злющий на весь белой свет и человечество, в особенности, на тех его представителей, которые занимаются тем, что выбрасывают на свободный рынок таких вот тварей. Я сооружал массу приспособлений, которые, в зависимости от настроения будильника, увеличивали громкость его трезвона или давили децибелы. Журнальный столик возле кровати через пару месяцев превратился в собственную карикатуру, нарисованную чокнутом изобретателем. Коробки со звукопоглощающими стенками соседствовали с металлическими рупорами, миниатюрное толстые подушки льнули к цилиндрическим и конусообразным сосудам связке консервных банок своеобразной формы, висящих над столиком в окружении чувствительных мембран. Всевозможное отражатели и собиратели звука. Автоматизированная акустическая система с возможностью менять свои свойства на полярно противоположные. Будильник постоянно выкидывал всякие фокусы и однажды довел меня до белого каления. Но как только я решился на его замену, отнеся в сервисный центр, смутная мысль, не дававшая мне покоя, сформировалась и проявилась со страшной четкостью. Ее словно нарисовали огромными буквами на стене здания. МНЕ НРАВИЛОСЬ С НИМ БОРОТЬСЯ. Мне доставляло прямо-таки животное удовольствие с ним бороться, отбивать его контратаки, строить увлекательные каре из невообразимых приспособлений и испытывать сладостное удовлетворение от очередной победи над строптивым механизмом.
Не смотря ни на что, он меня будил, (а в последнее время я добился подавляющего превосходства по всем видам защиты/нападения) и будил исправно. На работу я приходил во время, так как, следуя дурацкому корпоративному духу опоздания, как минимум, не приветствовались.
И вот настал черный день.
Ом выкинул белый флаг и капитулировал, разом отомстив своему обидчику, то есть мне.
Я проснулся окончательно и обругал его последними словами. Бессловесное творение. Да, он издевался надо мной. Ом потешался надо мной. Без десяти минут два! На вот, получи, садист, вопил он в беззвучном зловредстве. В следующий раз будешь умнее.
Ладно. Я, вздыхая и разводя сокрушенно руками, проковылял в ванную комнату и вдруг остановился. В квартире стояла редкая тишина. Было так тихо, что на это стоило обратить внимание. Но недоумение длилось секунду, потом я подумал о зубной пасте, бритве, куске мыла, что слилось в образ маленького мальчика с трехдневной щетиной, чистящего большие кривее желтые зубы общипанной зубной щеткой намыленными руками. Бывает, что по утрам в голову лезет подобная чушь. Это и было как раз таким утром. Безрадостным утром со всеми признаками нервозности продолжающегося дня.
Выйдя из ванной комнаты, я вернулся в спальню одеться и задержал взгляд на журнальном столике. Несусветней бардак впервые предстал передо мной в своем ни необузданном великолепии садистских наклонностей. Я горестно покачал головой и приступил к облачению в стандартную одежду служащего процветающей компании.
Завтрак был трагически скуп и не отличался обилием калорий. Нет, я положительно не мог сосредоточиться. Что-то тревожило меня помимо того, что я глубоко опоздал на работу. Даже гадкий ощерившийся будильник почти не вызывал уже во мне столь гадких мыслей.
Настала пора надеть теплые вещи и обувь. Зима. Нулевая температура, слякотный день. Что может быть более безрадостным. По старой привычке не раскрывая в будни жалюзи, я МОГ ТОЛЬКО догадываться о состоянии погоды за окном, но прогноз во вчерашних информационных сообщениях обладал недельной стабильностью и незыблемостью раз и навсегда выученного текста, который произносила хорошенькая девушка. Мне кажется, ей осточертело повторять каждый день одно и то же, и у меня появилось потустороннее желание позвонить на телевидение и попросить заменить диктора андроидом или, на худой конец, заставкой, где бы сверкало солнце, и искрился снег белый-белый, как насмешка над бурой массой, покрывающей наши улицы.
Ключ легко повернулся в замке.
Дверь, открываемая мной, подалась и тут же захлопнулась не без моей же помощи. Я стоял и остолбенело смотрел на свою руку, на дверную ручку и саму дверь. Я не открыл бы ее сейчас и под страхом смертной казни.
Если вы видели НИЧТО, то вам будет неинтересно, а так как я его никогда не видел, то интерес во мне убило в зародыше. За дверью оно и находилось. Полное абсолютное НИЧТО. Это универсальное слово для обозначения и действенная помощь остаться в здравом уме. Зачем разгадывать записи неизвестного языка, которое оставил опьяненный любовью древний египтянин, или уподобляться завладевшему несколькими глиняными черепками и обломком кремниевого тесака археологу? Надо найти след первого человека, прошептавшего НИЧТО в пароксизме первобытного страха. Я знаю, как клубится туман, я знаю, как радует глаз голубое бездонное небо или столь же голубая и бездонная морская бездна. Я знаю, как слепит яркий солнечный свет, и как расширяются зрачки в безлунную и беззвездную мочь. К черту! Я могу представить себя, хотя бы гипотетически, как выглядит вакуум! Но, открыв дверь, я увидел НИЧТО и хватит об этом!
Оглушенный, я долгое время простоял в коридорчике, который выходил в большую- комнату напротив окна. На негнущихся ногах в предвестии потрясения я приблизился к нему и проскрипел механизмом жалюзи. ТО ЖЕ САМОЕ! Я был близок к панике и ничего не понимал, только судорожно держался за вновь закрытые вертикальные пластиковые полосы, лихорадочно соображая о произошедшем. Но мысли упорно не хотели жить в мозгу и организовывать подсказки.
Совсем уж ни к месту я почувствовал жуткую пустоту в желудке, и меня непреодолимо потянуло на кухню. Я как сомнамбула поплелся к холодильнику, к пише. Уставившись глазами в одну точку, кажется, это было пятно некстати облупившейся краске на стене, я съел огромное количество продуктов, основательно опустошив содержимое холодильника.
Я ел, ел, как ненасытный изголодавшийся слон. Мне было все мало. Я уже физически ощущал, как увеличивается и оттягивается живот и заполняется пищевод. Когда перенасыщенный желудок забился в агонии и заорал нервными импульсами мозгу, чтобы прекратил жрать, я отвалился от стола, еле встал и чуть не рухнул на пол под собственной тяжестью. Последний кусок мяса торчал где-то в районе гланд и неповоротливый язык делал безуспешные попытки умять его, проявляя чудеса невербального акробатизма.
Тяжелыми многотонными ногами душевнобольного бронтозавра я передвигался из кухни в прихожую и наконец поравнялся дверью в спальню, где что-то было. Кроме всего прочего. Ах, да, будильник. Я пребывал не в том состоянии, чтобы испытывать бессмысленную ненависть к нему, но в данный момент весь его вызывающий вид приковал мое умирающее внимание. Более всего это походило на обессиленное любопытство.
Мое мучение, этот механический предатель, изменил форму и весь как-то съежился. Стекло лопнуло и покрылось в верхнем полукруге сетью трещин. Теперь его оскал превратился в старческую ухмылку. Изменилось все в комнате. Ее внезапно посетила старость? Или забвение? Банальная печать времени? Во мне не умещалось размышление. Кровать, сплющенной аркой лежала на полу, рядом валялись полусгнившие ножки. Журнальный столик покрыт прахом боевых машин и еле держится над полом. Облупленные стены и ржавые пятна на потолке. Развалины шкафчика и гниль разбухших досок. Словно здесь недавно побывал взмыленный Сальвадор Дали после ссоры с Галой.
Все же я не окончательно сошел с ума и даже изнурительный пищевой марафон не отбил у меня охоту к небольшой мыслительной работе. А может неожиданная сюрреалистическая дряхлость обстановки возбудила мое серое вещество?
Кое-как я вернулся на кухню. Лучше бы я этого не делал. Сейчас она выглядела по крайней мере лет на триста.
Глаза мои стали закрываться, и мне захотелось где-нибудь притулиться и заснуть вечным сном.
Потом мне что-то показалось или причудилось. Я приостановил очередное падение век и увидел постаревшую кухню в полном порядке. Очень некстати мне захотелось закричать. Так закричать, чтобы или оглохнуть, или свихнуться. В моем набитом пищей состоянии я, конечно, не смог бы сделать ни первого, ни второго.
Раздался звонок. В дверь?
Мне смутно припоминалось, что именно такие звуки воспринимает ухо, когда кто-то хочет ко мне войти культурно, предварительно не вышибая дверь плечом. Отпустило!?
Звонок оказался той отдушиной, в которой я, не осознавая этого, так нуждался.
Но как же/кто же это может быть? Ведь там НИЧЕГО НЕТ!?
Дверь я открыл с трудом и отпрянул, как испуганный конь. Передо мной стоял человек. До странности обычный человек в строгом костюме, модных ботинках. Неуместной вещью в его гардеробе было подобие ружья, которое он держал в левой руке. Судя по его лицу, он ожидал меня увидеть еще меньше, чем я его.
- Вы кто? - спросил он, все еще сверля меня глазам.
- Без десяти минут двау - брякнул я машинально, затем проявив немало сообразительности, поправился. - Давайте начнем с вас.
Он на мгновение задумался, потом пожал плечами и ответил:
- Я - служитель Музея Времени Карлена – 2 - Кэд Виндзор.
Я мгновенно вспотел, потому что понял, что непрошенный гость говорит чистейшую правду. Какой к чертям розыгрыш! Стоп! МУЗЕЙ ВРЕМЕНИ!?
- Простите,- пробормотал я. - Вы не могли бы повторить то, что сказали?
- Пожалуйста,- недовольно снизошел он .- Теперь вы удовлетворены? Ну и как вы здесь оказались?
- Что значит как? - встрепенулся я в изумлении. - Это моя квартира. Мое, так сказать, обиталище. А в чем собственно?
- Вас не должно быть здесь - озадаченно проговорил Виндзор и потер свободной рукой лоб.
- От чего же?- с издевкой спросил я.
- Вероятно, произошел сбой настройки. Живое существо не может забираться из своего времени. Перемещают лишь рукотворную неорганику.
- Почему? – спросил я и выглядел при этом, вероятно, довольно глупо.
- Это несложно понять, если вы слышали о временном парадоксе, синдроме двойника или о временном свертывании.
Я не имел понятия о подобной галиматье и занервничал.
- Вы можете говорить так, чтоб я немного вас понимал.
Он помолчал, разглядывая меня, потом обреченно повел рукой.
- Скорее всего, ваша жизненная ветвь ведет в тупик, и изъятие
не повлияло на состояние времени в настоящий момент. Иначе я бы с вами не разговаривал и вообще здесь не было бы ничего.
- Ну, с этим мы вроде уже встречались.
Он казался в недоумении.
- Да, так. Я же бодрствовал, когда BЫ перемешали неживое. Видел кое-чего. – я старался его поддеть только от абсурдности разговора.
- Что! - он подался вперед. – Если это правда, то ваш случай – первый в истории Музея!
Мне он совсем разонравился со всей этой чушью.
- А вам то, что за дело до этого? Я не собираюсь быть подопытным кроликом.
- Не паникуйте...
- Кой черт! Давайте, забрасывайте меня обратно! Что за ересь вы мне тут несете!?
- Эй, как вас там? Вы действительно не понимаете где вы и что с вами?
- Мне плевать! Посмотрите на него! Я - мертвая ветвь! Кто вы такие!? - я все больше распалялся и меня била нервная дрожь.
- Успокойтесь,- он несколько отодвинулся от меня. - Давайте обсудим все без криков.
- Зачем!? Меня ничего не интересует!
- Неужели? - он пристально смотрел в мои глаза.
Этот взгляд подействовал на меня, как целое ведро опрокинутой ледяной воды и я заткнулся.
- Я хотел бы растолковать, как вы сюда попали.
- Хорошо. А что дальше?
- Вы только выслушайте меня, а затем задавайте свои вопросы.
Отдел Музея Времени, где работал Виндзор специализировался на изделиях прошлых веков, среди которых самими сложными по конструкции являлись часы. Сюда же входили различные безделушки, изготовленные промышленным способом, механические изделия, которые при заводе двигали составными частями, динамические игрушки и так далее. Короче, разнообразная мелочь пузатая, в которой не использовалась бы никакая другая энергия кроме механической, и где основную роль играли разнообразные пружины, шатуны, валики и прочая дребедень.
Вкратце он обрисовал мне принципы перемещения во времени и ответил на вопросы о моей судьбе.
Выходило так, что существование конкретного индивидуума, коим являлся я, было предопределено. Великих открытий я не совершил, новых земель не открыл, просто жил и коптил воздух. Работник, оказывается, посредственный...
Виндзор предупредил очередной вопрос и заверил, что данные обо мне собраны только что и переданы ему, как Первооткрывателю.
- Такая информация никогда не систематизировалась и не учитывалась. Наши ученые не задумывались о необходимости переноса живой материи, тем более высокоорганизованной. Знания, передаваемые из поколения в поколение, не утрачивались, а закреплялись и развивались. К чему вызывать гениев прошлого и лишать современников радости собственного познания мира? Роль гения состоит в том, чтобы наметить магистральные пути развития, дать
возможность потомкам не умереть со скуки. А археология, как вечная наука - страховка от свойственной человечеству забывчивости и одновременно интересна к увлекательна.
- Как вы отнеслись бы к раскопкам собственного прошлого, - спросил он, убежденней, что я от счастья брошусь ему на шею.
- У меня нет пути назад?
- Господи, для зашиты человеческого организма от внешних воздействий губительных для него перемещений требуется уйма энергии. Северное полушарие Карлен-2 останется без энергии, без малого, на двадцать минут. Серьезная авария на генерирующей орбитальной станции.
- Но откуда же управляющей системе было знать, что в квартире находится человек?
Виндзор хитро улыбнулся.
- Вы считаете, компьютер глупее гаечного ключа?
- Значит, надежда есть? Вы же сами себя ограничиваете,- прошептал я с надрывом.
- Вы назначаетесь на должность Служителя Музея Времени в Секцию Часов, - вынес свой вердикт Кэд Виндзор, повернулся и начал спускаться по лестнице.
Почти сразу после этого зазвенел будильник. Он радостно трезвонил, извещая весь мир о том, как надул меня.
Я нехорошо улыбнулся и мысленно опустил на него паровой молот, потом бросил осколки в ведро с серной кислотой, погрузил в контейнер с атомным зарядом и запустил его в космос, включив... часовой механизм бомбы.
А будильник все звенел, и я с огромным трудом сообразил, что время 6 утра и пора, вставать на идиотскую работу. И только сейчас я окончательно осознал, что никогда мне не победить будильник - гипнотик с восьмой планете гаммы Ориона. Он слишком силен и опытен, и недаром тамошние автохтоны воздвигли ему памятник размером с гору. Об этом я прочитал вчера перед сном в раритетном бумажном издании Всемирной ВиртЭнциклопедии 2193 года. Я нашел глазами традиционно увесистый том, порывисто вскочил, схватил его и резким ударом превратил в пыль все мои приспособления на журнальном столике.