Я не помню, когда и как я научился читать, не помню также, чтобы меня кто-нибудь этому учил. По крайней мере, к тому времени, когда меня отдали в школу, я уже прочитал кучу книг. Совершенно не помню своих первых детских книг, которые мне наверняка покупали, зато хорошо помню свою первую "взрослую" книгу. Это был Гоголь, я снял его с полки нашего домашнего книжного шкафа, и меня поразила картинка к рассказу "Вий". Пока я читал этот рассказ, я был полумёртвый от страха, но дочитал его до конца. Правда, после этого долгое время боялся даже смотреть на то место в шкафу, где стояла страшная книга. Потом Господь послал мне светлого ангела в образе библиотекарши. Я стал ходить в детскую библиотеку, и там библиотекарша быстро поняла, что мне нужно. Она давала мне читать Андерсена, Гофмана, Перро, братьев Гримм. Я набрался мистики, но не страху.
Не знаю, что из меня в конце-концов получилось бы, если бы моё развитие продолжалось тем же путём. Но война всё поломала. Без малого четыре года в эвакуации я почти ничего не читал (нечего было), но зато стал самым обычным мальчишкой: играл со сверстниками, дрался, купался в речке и ночевал в шалаше на огороде. Научился материться, петь похабные частушки и даже пробовал курить - не понравилось.
Огороды были у всех - без них было не выжить. Эвакуированным выделили под огороды большой участок земли за линией железной дороги. Их надо было день и ночь стеречь от воров, а это, считай, всё местное население. Так что мы, мальчишки, фактически жили всё лето в шалашах на огородах. В середине участка была площадка, где мы собирались с заходом солнца у костра, пекли картошку, пели блатные и похабные песни и рассказывали всякие небылицы. Каждый должен был рассказать какую-нибудь невероятную историю, якобы случившуюся с ним самим или его родственниками. Чем больше выдумки, тем лучше. От мата и несусветного вранья вяли уши! Я не знаю, откуда мы черпали репертуар блатных и матерных песен, но он был очень разнообразным. Например, такая воровская песня:
Ехал поезд пассажирский с Минска на Москву.
Я залез на верхню полку и как будто сплю...
Затем в песне повествуется, как вор присмотрел чей-то большой чемодан, схватил его и побежал. Но чемодан оказался слишком тяжёлым, и вора быстро догнали. Идёт подробное перечисление телесных повреждений, нанесённых вору преследователями. А кончается песня душевным обещанием:
Курва буду, не забуду этот паровоз!
Как увижу машиниста - разукрашу нос.
Ближе к полуночи большинство "сторожей" расползаются по своим шалашам спать. До рассвета досиживают лишь несколько самых стойких. Напелись, наорались до хрипа, и молча впитывают воспалёнными от бессонной ночи глазами малиновое чудо на востоке.