Ну вот, Саша опять уехал. Он думает я не догадываюсь о причинах его волнения. Но я то знаю, как он боится, что я снова заговорю о переезде в Германию. Да ладно, пусть едет. Успокоится.
Я осталась одна дома. Дети были в школе и я решила прибрать в квартире. Вытирая пыль с полок книжного шкафа, мой взгляд упал на альбом с моими старыми фотографиями. Этот альбом я оформляла ещё в юности.
Я бережно достала фотоальбом с полки, села в кресло и с легким волнением стала разглядывать чёрно-белые снимки. Часть из них делал мой отец. Он был замечательным фотографом-любителем. Вот Вся наша семья, в центре на стульях сидят мама и папа, сзади стоят два брата, Эдвард и Владимир. Справа и слева от родителей сидят Мария и Анна, мои родные сёстры. А между родителями на стульчике сижу я, с нашей старой кошкой.
Как давно это было. И незаметно я погрузилась в воспоминания.
Мы жили в посёлке рабочего типа под названием Потанино, не далеко от города Копейска. Я всегда любила свой посёлок. У нас был большой и засекреченный завод, где делали строительные материалы. Почему он был засекреченным я долго не могла понять. Позже я узнала, что из наших материалов строили военные объекты. Был старый и новый детский сад. Была больница и школа. Несколько магазинов. И большой красивый клуб.
За посёлком находилась железная дорога, где постоянно проходили поезда, из Челябинска в направлении Москвы. Ещё недалеко от посёлка были два озера и много карьеров.
Родители попали в этот поселок в сорок шестом году. Их поселили там, вместе с другими труд-армейцами после победы Отечественной Войны, где ещё до пятьдесят четвёртого года они состояли на учёте спецпоселения. Они, чистокровные немцы, родом с северного Казахстана, из Кокчетавской области, они жили в немецкой деревни, с красивым названием Любимовка.
Я знаю, что их предки поселились в России ещё при Екатерине Второй, и жили в Поволжье.
Во время сталинских репрессий и мамин и папин отцы были расстреляны, как враги народа.
У меня до сих пор хранятся архивные справки о их гибели и о том, что они реабилитированы.
Так вот, помню как мама рассказывала, что ей было всего пятнадцать, а папе восемнадцать, когда их эшелоном отправили на Урал, в Челябинск. Там они строили завод Колющенко. Сколько же им пришлось пережить.
Встретились они уже в Потанино, после войны, вот ведь как бывает.
Семья у нас была очень дружная. Я не помню, чтоб мы ругались. Всегда шутки, смех. Много работали, помогая родителям. Меня вообще с детства баловали, ведь я младшая. А я очень любила папу и своего старшего брата, Эдварда. Помню как я считала его самым умным, самым хорошим, и самым красивым братом на свете. А он и был таким. Все делал добросовестно, с душой. И всему научил меня. Это он научил меня быть честной, быть сильной, ничего не бояться. Он научил меня любить музыку, научил танцевать, рыбачить, стрелять из ружья, и машину водить тоже он научил. Я люблю его и сейчас.
Ах да, я немного отвлеклась. Детство моё пролетело очень быстро.
Я рано вышла замуж. И после свадьбы переехала к мужу в Копейск. Познакомилась с ним на свадьбе у двоюродной сестры. Он был другом её жениха. Мне было семнадцать, ему двадцать четыре. Первая любовь. И я кинулась в неё без оглядки. Глупая девчонка. Ведь я совсем не знала его. Но что делать если ты беременна. Родилась дочь. А он продолжал пить, как это делал до меня. Ни уговоры, ни угрозы, что я уйду не помогали. А через пять лет мучений я развелась с ним. Пьяный он был очень агрессивен, и я не хотела, чтоб дочь боялась его как я.
Вернулась в поселок, пошла работать на завод. Сначала на стройку, затем в детский сад, воспитателем. Через два года я вновь вышла замуж.
- Мама, у всех есть братики и сестрёнки. Я тоже хочу.-все просила Юля, которой было семь лет.
И я решилась родить. Малышку назвали Ириной. Счастье длилось недолго. Мой второй, запил.
И повторилась прежняя история. Но терпеть я больше не хотела. И когда Иришке было всего пол года, мы расстались. Совершенно разочарованная в мужчинах, с двумя маленькими детьми, я сняла домик. Сестра Анна помогла мне переехать. Я осталась одна. Были минуты отчаяния, что не хотелось жить. Получая тридцать пять рублей на ребёнка, двадцать пять я отдавала хозяйке дома, на остальные, считая буквально каждую копейку, жила месяц.
Но мои девочки, которых я любила больше жизни, заставляли меня что то делать.
Я собрала в кулачок всю свою волю и взялась за работу. Посадила огород, ночами вязала и продавала детские пинетки. И кое как выкручивалась. Зимой наконец вышла на работу. Стало полегче. Юля в школе. Ирину устроила в детсад, где работала сама. Какая я была счастливая. Мы были сыты и могли позволить себе ещё что нибудь покупать. Это счастье!
Вскоре мне предоставили комнату в семейном общежитие, ещё одна радость. Не надо топить печь, не надо колоть дрова, не надо ходить через две улицы за водой!
Как то подруга из садика пригласила меня на праздник к себе домой. Я столько была одна, что с радостью согласилась.
Там меня познакомили с ее двоюродным братом Пашей. Он был на два года младше меня.
Не очень то он мне и понравился. Однако я видела как он смотрит на меня. Когда мы расходились, он предложил проводить меня, я согласилась. Он оказался у меня дома. И после проведённой со мной ночи ни за что не хотел уходить.
-Я сказал, что мы теперь будем вместе,-повторял он, каждый раз как я напоминала ему, что скоро дети придут домой от моей мамы.
-Пусть, я даже буду рад.
Так и вышло. Мы вскоре расписались. Он и впрямь полюбил и меня и детей. Иришке он сразу понравился, ей было всего два. А Юля напротив, не хотела и не воспринимала его, как бы он не старался подружиться с ней. Могла не ответить на его вопросы, заданные ей. Могла просто проигнорировать его просьбу. Но время шло. Жизнь налаживалась. Мне стало намного легче и морально, да в общем то и материально. К нему не плохо относились и мои родственники. Только Эдварду он не нравился.
-Не самостоятельный он какой то,-всегда говорил он.
Прошло около года нашей совместной с Пашей жизни, как однажды войдя к нам Эдвард спросил:
-Привет, Алёна, а ты помнишь, как ты всегда мечтала иметь свой дом и корову?
-Помню и что?- недоуменно спросила я.
-А то, что я с Леной переезжаем в деревню. Ей предоставляют квартиру в коттедже, как фельдшеру и скоро мы уедем жить в деревню. Хочешь с нами?-хитро улыбаясь ещё раз задал мне вопрос.
-Конечно хочу!- не задумываясь ответила я, полностью доверяя брату.
Он глупостей то уж точно не скажет. Он всегда за меня переживал. Жалел меня, частенько упрекая, что я так легкомысленно бросаюсь в новые семейные отношения.
Сказано, сделано. Мы вчетвером поехали в деревню, посмотреть, что она из себя представляет.
Примерно в двадцати километрах от Копейска на равнинной местности находился посёлок Мирный, центральное отделение Козыревского совхоза. Посёлок был не большой раза в три меньше чем Потанино. Дома в основном частные, несколько двухэтажных домов, клуб, магазин , детский сад и школа. В центре села, напротив поликлиники, у крохотной площади с памятником Ленину, стаяло двухэтажное здание местной конторы. Мы вошли внутрь. В отделе кадров на встретили радушно. Узнав, что две семьи хотят поселиться на первом отделении в деревне Худяково, нас тут же отправили к директору совхоза. Благо он был на месте.
Раяпу Оскар Карлович, радушно принял нас, усадив за стол. Мы долго обсуждали условия трудоустройства, жилья. В итоге мне предложили должность бухгалтера отделения, у меня было техническое образование. Паше обещали работу трактористом, а Эдварду работу электрика, и это после старшего мастера кирпичного цеха. Но мы были рады и согласны на эти условия ещё и потому, что нам с Пашей тоже выделили отдельный дом.
Вернувшись домой мы стали собираться к переезду. Надо было выписаться из квартир и уволившись забрать трудовые книжки.
Помню когда я увольнялась, наш директор завода, будучи в своё время в дружеских отношениях с моим отцом, вызвал меня к себе в кабинет и сталь отговаривать меня,
-Алёна, ты сошла с ума? Зачем ты это делаешь? Ты понимаешь куда ты собралась?-возмущался Василий Александрович,-Через месяц сдаётся новая пятиэтажка! Ты восемь лет работала, чтоб получить квартиру, а теперь всё бросаешь?-недоумевал он.
-Василий Александрович, вы же сами всегда на собрании частенько говорили о том, что селу надо помогать,-ответила я.
-Ну и что, что говорил, я тебе это что ли говорил? А ты знаешь хоть, как там надо будет работать, это тебе не детсад и не городская квартира,- не успокаивался он.
- Мне не привыкать,-скромно ответила я,- Вы сами знаете как мне пришлось, так что не ударю в грязь лицом, не опозорю нашу династию.
-Да я не о том тебе говорю, да впрочем вижу, что тебя уже не переубедить.
-Хорошо, езжай,-улыбнулся наконец директор,- Но если что не так, если станет совсем трудно, возвращайся. Во всём помогу. И на работе восстановим, и в очереди на жилье. Ну, поняла меня?
-Спасибо вам, Василий Александрович,- чуть не заплакала я.
-Ладно, счастливо тебе, да не забывай там про нас,-улыбаясь, простился он.
Меня тогда так тронула эта его отеческая забота. Видимо он понимал, что помочь нам кроме него некому. Папы тогда уже три года как не было, он проработал на заводе без малого тридцать восемь лет.
Ну вот, помню этот день как сегодня, семнадцатое декабря тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Две грузовые машины и синий москвич Эдварда въехали в деревню Худяково. Мы вышли из машины и огляделись.
Какая красота! Просто зимняя сказка! Деревенька сама по себе небольшая, домов немногим превышает шестьдесят. И потому кажется маленькой. Расположена в низине, будто в блюдце. А кругом поля убранные и покрытые глубоким снегом. Эти поля со всех сторон, куда не глянь, берёзовые леса. А за деревней, совсем близко течёт река Миасс. Мы были поражены этой красотой. А воздух, какой чистый воздух! Голова кружилась с непривычки.
Мы стали обустраиваться на новом месте. А с работой вышел казус.
-Ради бога извините пожалуйста, но обещанные вам места уже заняты,-скромно извинялся передо мной и Пашей управляющий отделением Ботов, где мы должны были работать.
В итоге я получила место молочницы, а Паша обыкновенного скотника. Но делать было нечего, все концы обрублены, пришлось согласиться.
Проработав месяц молочницей, я перевелась в доярки. Работа конечно намного тяжелее, но и зарплата намного отличалась от прежней.
Да, тяжело, но помню как весело было. Шутки, смех. Да и к коровам привыкла, можно даже сказать, полюбила. Каждую из шестнадцати знала по имени. Но через месяц мне предложили другую работу. Помошник бригадира полеводства, ответственный за выдачу горючки и уборщица в красном уголке, всё в одном лице. Я конечно согласилась. Хотя немного побаивалась, всё таки двадцать два механизатора. Деревенские мужики, порой пьющие, порой ругающиеся крепким деревенским матом, но я твёрдо верила, что справлюсь.
Так и вышло. С первого дня я строго настрого запретила ругаться при мне матом, и мне тогда показалось, что это даже понравилось мужчинам. Потом я старалась никого не обижать при начислении зарплаты. Сколько сделал, столько и получи. Вскоре меня стали уважать и даже дружно решили в МТМ и красном уголке не сорить, поставив везде самодельные большущие пепельницы. Да и с начальством проблем не было. Все отчёты сдавала вовремя, недостачи с ГСМ не было. Мне очень нравилась работа.
И дома всё складывалось хорошо. Старшая дочь Юля уже привыкла к новой школе. Быстро сдружилась со сверстниками. Училась всегда с большим желанием и хорошо. И дома она была моей помощницей. Где прибрать поможет, где прополоть грядку. Но больше всего она любила водиться с сестрёнкой.
Однако тогда меня немного тревожило и даже обижало, что Паша стал иногда выпивать. Стал немного замкнутым, чего раньше я за ним не замечала. Я списывала это, думая тогда, что он недоволен потому, что не получил ту работу какую хотел. Но ещё я заметила, что он стал ревновать меня. Я говорила ему, что это глупости, это работа. Но он буквально везде ходил за мной по пятам. Мне было даже не ловко. Но всё бесполезно. У него как будто замкнуло. Я перестала обращать на это внимание, следишь, следи если тебе от этого легче.
Прошла осень, близился новый год.
Я очень люблю этот праздник. И в тот год особенно ждала его. Всё таки на на новом месте, в нашем собственном доме!
Паша принёс из леса настоящую лесную красавицу. Это была маленькая, пушистая сосёнка.
Я с моими девчонками украсила её ёлочными игрушками и "дождём". Получилось очень красиво! Целый день я готовила всякие вкусности к празднику. Салаты, холодец, настряпала маленькие пельмени. Часов в восемь вечера я уложила Ирину спать, накрыла заранее стол, привела себя в порядок, одев моё любимое голубое парчовое платье. Достала свои белые лодочки. Подвела глазки, сделала причёску. И в девять часов, Паша, я и Юля пошли к Эдварду проводить старый год. Они с Еленой и детьми уже ждали нас. Слегка выпив и весело проведя время, около двенадцати мы вернулись домой. Иришка крепко спала, она вообще редко когда просыпалась ночью. Вот и тогда она сладко посапывала у себя в кроватке.
Открыв шампанское мы с Пашей и Юлией встретила Новый Год! Какие мы были тогда молодые и счастливые! Мы и предположить тогда не могли, что совсем скоро, наша жизнь изменится совершенно.
Я вспомнила как в начале первого мы втроём пришли в клуб праздновать Новый Год.
Было весело. Наверно все жители пришли на ёлку. Юля счастливая водила хоровод вокруг ёлки, держа за руки взрослых. Но через пол часа я проводила её домой, уложила спать и вернулась в клуб к Паше. Мы стояли у окна и разговаривая смеялись. Когда я оглянулась,
то неожиданно для себя поймала на себе смелый взгляд, идущего прямо ко мне Саши, работавшего кочегаром. Я вспомнила, это был тот парень, который встретился мне впервые у нашей столовой. И ещё я часто видела его на разнарядке, но совсем не обращала ни какого внимания на него.
Саша подошёл к нам, поздоровался и пригласил меня на танец. Я вопросительно посмотрела на Пашу.
-Конечно танцуй, -явно-вызывающе сказал Паша.
Он вообще всегда гордился когда я в полном параде находилась рядом с ним. И сейчас его просто распирало от удовольствия, видя как мужчины смотрели на меня.
И я, улыбаясь протянула руку Саше, уходя с ним в центр зала.
И в первое же прикосновение, в первую же встречу наших взглядов, находясь на таком близком расстоянии друг к другу, я почувствовала давно забытое, но такое приятное чувство!
Саша был не высокого роста, примерно метр семьдесят три, но такого крепкого телосложения. Кость широкая, мышцы сильные, блондин с большими голубыми глазами. Новенький серый костюм сидел на его стройном теле как влитой.
О боже , как мы танцевали. Его большие, сильные ладони так нежно касались моей талии. И я невольно стала прижиматься к нему всё ближе, ближе. И я чувствовала ответные объятия. Ах, у меня кружилась голова. Ещё немного и я не смогла бы совладеть с той страстью, которая опьяняла меня.
-Алёна, давай выйдем ?-умолял Саша.
А я только смеялась и смеялась, дразня его ещё больше.
Я вовремя спохватилась. И в следующий перерыв между танцами подошла к Паше и попросила его вернуться домой. Он согласился, и мы ушли. Так закончился тот первый Новый Год в деревне.
Я поняла, я влюбилась. Влюбилась по настоящему, и это чувство пугало и мучило меня.
Я мысленно уговаривала себя, что так нельзя, что я замужем. Но это мало помогало, я всё время думала о Саше. Но Паше я ни коим образом не давала повода для ревности, оставаясь верной женой.
А жизнь тем временем продолжалась, шли дни, проходили месяцы. отношения с Пашей стали портиться. Он всё чаще выпивал на работе и приходил домой довольно нетрезвым. Это мне совсем не нравилось. Я высказывала ему свои претензии, он объяснял своё поведение тем, что ему не нравится жить в деревне и что он хочет вернуться в Потанино. С этим я совсем не хотела соглашаться. Мы часто ругались. Да плюс ко всему его дурная ревность. Помню как однажды весной он пьяный в порыве ревности схватил нож:
-Я убью тебя! И себя убью!
Для меня это было последней каплей. Я поняла, это конец. Я низа что не буду жить с этим человеком.
До сих пор не знаю, сделал бы он это или нет, но тогда я очень испугалась. А бояться я больше не хотела. И на следующий же день подала на развод. Он плакал, умолял простить его. Но точка в наших с ним отношениях уже была им поставлена.
Мы расстались. Не дожидаясь суда, он уехал из деревни, вернувшись в свой поселок. Я с дочерьми осталась в деревне.
Вспомнила как тяжело мне было той весной. Денег не хватало. Погреб, в котором хранился картофель зимой промёрз, заморозив купленный картофель. Но мир не без добрых людей. Как то соседка тётя Аня, позвала меня к себе. А когда я вошла во двор, она подала мне ведёрко картофеля и, завернутый в газету, кусок мяса. Мне было очень неловко,
-Спасибо, не надо, тётя Аня,-пыталась отказаться я.
-Да не стесняйся, бери. Жалко мне тебя, вижу как ты разрываешься. Дети, работа, да картошка вся вымерзла. Бери, говорю,-повторяла она, толкая мне в руки ведёрко и сверток.
Никогда не забуду эту человеческую доброту и бескорыстную помощь. Я тогда была так ей благодарна.
И ещё Людмила, сестра Саши, всегда хорошо ко мне относилась. Она работала поваром в нашей столовой и когда я приходила покупать еду домой, она старалась положить побольше еды. Мы часто подолгу разговаривали с ней. Она знала про всё и про всех. Очень доброжелательная и весёлая. А какая красавица! Она то и рассказала мне всё про своего брата. Как тяжело ему было, как он переживал за детей после развода.
Помню она всё чаще стала говорить мне, как хорошо было бы, если бы с ним сошлись.
Но я отмалчивалась, в душе надеясь, что так и будет, но позже.
Где то в середине мая, придя утром в красный уголок, когда ещё никого не было, я заметила на своём столе веточку свежесорванной цветущей сирени.
Волнение и радость наполнили моё сердце. Я точно не знала от кого это, но чувствовала, что это Саша.
А когда он, вместе с рабочими вошёл в помещение, мои догадки оправдались. Его глаза сияли, он улыбался мне.
С этого дня он каждый день клал свежую веточку, пока сирень не отцвела. Потом это были подснежники, незабудки...
Числа десятого июня ко мне пришла Людмила и сказала, что Саша приглашает меня тринадцатого чила на свой день рождения. Я ответила, что подумаю.
-Даже и не думай, а приходи,-уговаривала Людмила.-Он мне все уши про тебя прожужжал.
Я и сама уже знала, что я ему больше чем нравлюсь.
-Знаешь, я думаю, он любит тебя. Как впрочем и ты его,- хитро прищурившись, вопросительно улыбаясь посмотрела на меня подруга.
-Он так намучился, да и ты одна. И родителям нашим я знаю ты нравишся. Сошлись бы да жили.
- Мила, я подумаю,-переваривая всё услышанное, задумчиво ответила я.
Но на сам праздник, я конечно же придти постеснялась. Кто я ему? Я даже не была его девушкой.
Но позднее, ближе к вечеру, я решилась пойти к Людмиле, в надежде, вызвав Сашу поздравить его и поговорить.
И снова, не думая о последствиях, я отправилась навстречу судьбе, не зная, чем всё это обернётся.
Мы встретились недалеко от дома Люды. Все родные и Саша шли к ней. Я чувствовала, как моё лицо покрывается румянцем. Здороваясь и проздравляя Сашу, я обратила внимание на то, что Мария Андреевна, Сашина мама, улыбается мне. Я думаю, ей тогда понравился мой смелый поступок.
Саша улыбался мне, он не мог скрыть радость. Он был такой счастливый от того, что я пришла.
Взяв меня под руку и уводя в сторону родительского дома, Саша приглашал меня к себе для беседы.
Но кроме долгого разговора о жизни и о нас, случилось то, о чём мы так долго и страстно мечтали. Мы были счастливы! Столько любви и нежности, я не испытывала очень давно.
Он проводил меня домой. И уже дома, весь вечер я чувствовала его сильные и нежные руки на своём теле.
А на следующий день он вошол в мой дом, держа в руках сумку с вещами.
-Вот, Алёна, я пришёл к тебе. Я люблю тебя больше жизни. И обязательно буду любить твоих девочек как своих. Знай, я никогда вас не обижу. Давай жить вместе?
-Давай попробуем,- счастливая от его слов, забирая из его рук сумку, ответила я.
Так началась наша счстливая и долгая семейная жизнь.