Ночь опустилась на большой никогда не затихающий город, построенный когда-то торговцами на развилке дорог. По улицам и внутри жилых кварталов гуляет февральская поземка. Холодный, порывистый ветер подгоняет редких прохожих, спешащих домой по слабо освещенным улицам. Им холодно, зябко, а в мыслях «Поскорее бы добраться домой, где тепло, ужин и любящая жена». Внизу одного из девятиэтажек, так плотно застроенного микрорайона с негусто горящими окнами, видится прохожим распахнутая дверь в подъезд. И к этой черной пропасти входа с вывеской «Пункт правопорядка», призывно приглашая, ведет широкий лестничный подъем, запорошенный снегом.
Свет от ярко горящего фонаря падает на подъезд, проникает через большие окна в опорный пункт, а это всего лишь несколько комнат на первом этаже жилого дома. В пункте правопорядка горят все окна. В одном из них видно, что сидит человек и что-то читает. На дубовом накрытом зеленой материей столе лежит с опозданием в три дня доставленное письмо из райкома. «В последнее время в нашем районе участились случаи самогоноварения и пьянства среди рабочих завода. – пишется в нем и дальше предлагается. - Необходимо предпринять самые решительные меры силами общественности и дружинников».
- М-н-да. – задумчиво произносит молодой начальник пункта правопорядка Туземкин Василий Егорович. Поглаживая левой рукой усы, он откладывает в сторону исписанную резолюциями различных начальников бумагу первого секретаря райкома Зайдигуллина Р.Р. и разглядывает экзотических рыбок в аквариуме.
Из раздумий его вывел шум возле дверей. Он поворачивает голову. Ну кто там? За изучением скопившихся бумаг и не заметил, как в его кабинет ввалился странный тип. Высокий и худощавый, он был одет нелепо, будто только что доставлен из какой-то отдаленной деревни, где какая именно одежда на тебе для сельчан не имеет большого значения, поскольку все и так друг друга знают. Встречают давно по положению. Впрочем, у этого типа сверху была драная меховая шапка, поношенная телогрейка, а вот на ногах – это стоит описать! - на одной ноге - валенок, а на другой – ботинок. Будто на пожар бежал, выходя из дома, только вот забыл посмотреть в зеркало.
- Доложите обстановку! – Звучит пьяный, но такой хлесткий и требовательный голос. Разглядывая комнату, он на мгновение задержался возле входа. Его пьяные черные глаза прошли по картине на стене, рассмотрели корочки книг на книжной полке и упали в ярко освещенный аквариум с экзотическими рыбками.
- Вы меня поняли, капитан? Я первый секретарь Чирейкин Петр Андреевич. – наседал пьяный мужик.
Скажет тоже, первый секретарь! По одежде и роже видно законченный алкаш. Неприятный голос вызвал снисходительную улыбку у Василия Туземкина. Он в этом пункте работает несколько лет. Сверху восемь этажей, иногда местные жильцы забегали в пункт правопорядка, чтобы решить свои житейские проблемы, но никто из них так неприятно не кричал в этом кабинете. Все были вежливы. Конечно, приходилось с каждым сдержано разбираться. А как же, на то и пункт правопорядка!
Такое нарочитое безразличие хозяина кабинета вызвала ярость у вошедшего алкаша. Нервно задергались тонкие губы. И он заорал:
- Капитан, за неповиновение у вас погоны полетят. Однозначно. – Это где он заметил у начальника опорного пункта погоны, который числился в НИИ старшим лаборантом, а на деле подчиняется райкому.
Нелепая личность, переминающаяся с валенка на ботинок, все больше вызывала у Туземкина раздражение своей неуместностью в кабинете. И он зло окинул его взглядом и нарочито улыбнулся. А внутри начало выпирать негодование.
- Встать по стойке смирно! – Не унимался тип, приближаясь к столу. – Когда я с тобою разговариваю.
Туземкин спокойно встал и, сверкая глазами, вышел из-за стола. И протянул руку, разглядывая нелепый вид крикуна. Алкаш, было, кинулся не то руку в ответ пожать, не то ударить, но получил неожиданный удар в под дых. Согнулся и упал на колени, и стал орать, брыкаться, пока не получил пинки под зад. Воздев руки к верху, он смотрел стеклянными глазами, ничего не соображая. «У пьянь!» - И Туземкин наградил еще пинками, пока алкаш окончательно не растянулся на полу. Впрочем, он был, оказывается, на столько сильно пьян, так что долго и безуспешно пытался встать. Изо рта пошли хлюпающие звуки.
* * *
Появились участковые в милицейской форме. Их было трое.
- Такая пьянь, такая рвань!– произнес участковый милиционер Растик Искажин, рассматривая лежащего на полу мужика. - А это что за чучело гороховое?
Его недавно назначили участковым, после того, как он окончил университет. Всегда веселый и добродушный, он пытался, было, поднять и посадить развалившегося человека на ближайший стул. Возле стены под картиной стоял ряд стульев, скрепленных снизу бруском.
- У вас всех полетят погоны. Однозначно. – Не унимался тип, вдруг очнувшись. – Вы все полетите…
- Алкаш алкашом и какой-то неуемный командир. – ответил Туземкин. – Он все требовал, чтобы я тут ему встал на вытяжку и доложил обстановку. Надо позвонить в вытрезвитель. Пускай вышлют сюда машину.
Искажин приподнял мужчину, тот было искривил тонкие губы, хотел что-то опять крикнуть, но получив в под дых, вновь развалился теперь на стульях. Его рука упала на пол. Шапка закатилась под стол. Два участковых милиционера сели рядом на стулья и стали в ожидании разглядывать типа. Заметив это, алкаш немного притих. Участковым в ходе рейдов по дворам попадались разные пьяницы. Были среди них тихони, были говоруны, были весельчаки, но встречались и буйные, с которыми нужно быть настороже.
- Надо установить личность, кто вообще такой. – сказал один из участковых. Обшарил карманы, но ничего подтверждающее личность не нашел.
- Пускай в вытрезвителе установят личность. – сказал Туземкин, потеряв интерес к типу, потому что начали прибывать дружинники. Он показал, где им размещаться. А сам схватив телефон, быстро набрал какой-то номер.
- Тут для плана пьяный сам зашел к нам. – сказал он, поглаживая усы и хитро улыбаясь. – Да, да, пришлите машину.
Вырубленный тип под взглядами двух участковых милиционеров уже не дергался, а лежал на стульях с остекленевшими глазами и молча разглядывал обои кабинета, пытаясь что-то соображать.
* * *
Вскоре прибыла вытрезвиловская машина, два милиционера зашли в опорный пункт правопорядка. Бросили взгляд на лежащего мужика и, получив согласие Туземкина, бодро выволокли алкаша к машине. Раскрыв задние двери кинули его на пол. Закрыли дверь и уехали.
Инструктаж проходил в том же кабинете. Под картиной сидели участковые и старшие дружинники. Маршруты, особенности патрулирования и меры предосторожности в общении с местным населением – все это было в речи Туземкина. Он записал старших, дружинники сами вписали себя в журнал. И вскоре в пункте снова остался Туземкин один. А за окном по-прежнему в свете яркого фонаря летел мелкий снег.
Зазвонил телефон, Туземкин подумал, что звонят участковые, чтобы доложить первые результаты патрулирования в жилых кварталах.
- Вы зачем забрали первого секретаря райкома партии! – дрожащим голосом гудел начальник вытрезвителя капитан Рашид Сибагатов. В его голосе чувствовался испуг, нежели упрек.
- Как так? Неужели?
- Да, вот так.
- А хрен его знает! – вырвалось у Туземкина, чувствуя неблагоприятный ход событий. - По его виду и не поймешь, кто такой. Обыкновенный алкаш! Сам видишь.
На другом конце провода раздались гудки.
- А правда, если такая ошибочка вышла, могут завтра и взаправду с работы турнуть. – произнес задумчиво Туземкин.
Теперь светлое место в кабинете не радовал глаз. Туземкин сидел, разглядывая рыбок, безучастно и вспоминал, как его совсем недавно пытались подставить Братковы. Они жили через двор и работали врачами скорой помощи. Ну, такие бухарики редко встречаются и сейчас! Они уговорили медсестру, чтобы она разыграла сцену изнасилования. Начальник опорного пункта пытается изнасиловать медсестру. И благодаря этому случаю снять с должности. Медсестра не бескорыстно, конечно, но согласилась сыграть эту роль.
И как-то, а на дворе была уже глубокая осень, листья уже слетели с деревьев. Медсестра, увидев в окне одного Туземкина за столом, поднялась в опорный пункт. Она тихо зашла в прихожую и стала раздеваться. Мокрый плащ повесила на вешалку. Незаметно и бесшумно вошла она в кабинет начальника опорного пункта. Быстро сняла юбочку, потом кофточку и осталась в одной прозрачной ночнушке, под которой ничего не было. В проеме дверей ее тело просвечивалось, будто не было и никакой ткани ночнушки. И все это произошло так быстро на глазах начальника опорного пункта, у которого зрачки глаз сузились от удивления, и рот открылся. Туземкин и сообразить не успел что сказать.
Только тут ошибочка вышла. Она не заметила, что Туземкин в это время вел совещание За аквариумом расположились ветераны.
- Тфью, ****ь такая! – Нашел что сказать полковник в отставке Гладилин Борис Юрьевич, первый заметивший голую медсестру. Он живет в том же доме, что и медсестра.
Да тут и она спохватилась, что дала маху, что не заметила других зрителей. Ветераны негодовали: Им было неприятно. А Туземкин засмеялся, глядя на голую медсестру. Какой конфуз на лице медсестры! Заходят следом Братковы в белых халатах, чтобы подтвердить факт изнасилования. Или хотя бы попытку изнасилования.
- Вы же сказали, что он один. – Взвыла медсестра при виде медбратьев и выскочила из кабинета.
- Вот женщина шизанутая! – негодуют ветераны. - У нас совещание, а она, голая, ввалилась в кабинет. Знаем мы такие штучки!
А что если бы получилось у Братковых? Тогда начальника опорного пункта сняли бы сразу за аморалку. Вот теперь еще этот прокол с первым секретарем райкома. Так думал Туземкин, настроение у него в конец испортилось. Кто его знал, на вид обыкновенный бухарик, который права качает. А что качать, в кодексе об административных правонарушениях все прописано. Конечно, председатель, который все это составлял и подписывал, сам такая пьяница! И курильщик в общественных местах. Но кто его остановит? Он пишет все законы не для себя, а для простых граждан, как раньше устанавливал свои порядки помещик в отношении крепостных крестьян. Ничего не изменилось.
* * *
На следующий день, уже вечером, когда открывались опорные пункты правопорядка, по телефону обязали всех начальников опорных пунктов явиться в обязательном порядке во Дворец культуры завода. Дворец находится на Литейной улице, за два квартала от нашего пункта правопорядка. Секретарша, сообщившая Туземкину о приглашении, делала упор на том, что там представят всем нового первого секретаря райкома партии.
Когда Туземкин добрался по холодным улицам до дворца, почувствовал тепло просторных холлов. Возле входа в актовый зал толпились незнакомые люди. Зал был большой с мягкими красными креслами и шел под скос к трибуне на сцене. Почти все места были уже заняты. Там сидели знакомые командиры дружин, старые и почетные дружинники маленьких и больших отрядов, были и оперативные комсомольские работники. Возле самого входа в зал разместился отряд отличников комсомола. На сцене трибуна, обитая красной материей, длинный стол за которым сидели разные руководители района. На заднем плане сцены вечно на одном и том же месте находился бюст вождя мирового пролетариата. В центре длинного стола Туземкин заметил еще незанятое место, вероятно для нового руководителя района. Он еще не пришел.
Тут его отвлекает в сторону какой-то высокий худощавый мужчина.
- Послушайте Василий Егорович. – В этом солидно одетом мужчине Туземкин еле признал вчерашнего алкаша, дебошира в ватнике. Насколько сильно меняет человека строгий костюм, белая рубашка и галстук. - Спасибо вам, что хорошо работаете по охране правопорядка. Я вам подписал почетную грамоту. Только не говорите, что я был вчера пьяный. Я сейчас буду для всех читать антиалкогольную лекцию.
- Ладно. – Согласился Туземкин, разглядывая метаморфозу, четыре дня тому назад избранного нового руководителя района.
- Представляем вам нового первого секретаря райкома партии. – Звучал голос второго зама, увидевшего в дверях Чирейкина Петра Андреевича.
И действительно новый руководитель района поднялся на сцену семенящими шагами, бросил папку на середину стола и подошел к микрофону. Громко поздоровался со всеми. Надо сказать, что он умел выступать пред публикой. Час толкал речь против алкоголя, говорил много о нетерпимости к пьянству и пьяницам. Правда, все это читал по бумажке, много приводил цифр, часто поглядывая в сторону Туземкина. Вот так поглядит и дальше читает по бумажке. Только другие рядом сидевшие зрители не понимали, почему Туземкин - такой радостный и расслабленный в кресле. На его лице блуждала веселая улыбка. Ему было и страшно и смешно. Чтобы не засмеяться на весь зал, Туземкин сдерживал в себе переполнявшие эмоции. Даже грыз зубами щеки, чтобы не расхохотаться первому секретарю.
А ведь на встречу Туземкин шел с опаской, чего еще надумало руководство, которому напрямую подчинялись все начальники опорных пунктов правопорядка в районе. Вспоминались слова дежурного по вытрезвителю: «Вы совершили нападение на первого человека в районе. Избили его».
- Ну и действительно, сколько лет там я сидел, почетных грамот не получал. – Вспоминал Туземкин много лет спустя. - А тут получил грамоту, знак отличия, а также денежную премию в размере 25 рублей.
Недавно в пункт правопорядка был доставлен некто Ширяев Ю.Ю. , задержанный на автобусной остановке в легком алкогольном опьянении. Когда участковые стали расспрашивать, он вдруг признался, что родом из той же деревни, что и Чирейкин. Что вы хотите, если у вас первый человек – законченный пьяница. Многое нелицеприятное рассказал односельчанин. Как не давал жить деревне Чирей, его кличка. И как умел до столба докапываться на своей мелкой должности начальника склада снабжения. Потом он пошел на повышение. Видимо понадобились его способности притеснять крестьянство. Когда его забрали наверх, деревня вздохнула спокойно.
* * *
Но это была так давно, за пять лет до антиалкогольной компании. Но вот такие секретари не исчезают со сцены, как говорят рабочие завода: «Дерьмо не тонет». Да, не тонет, сколько раз сам убеждался. Оно обязательно где-нибудь да всплывает. И вот недавно центр прислал этого человека как федерального управленца в нашу национальную республику. Не то министром, не то замом министра.