Фотография начала ХХ века.
*****************************
Редактор:
Наталья Столярова,
г.Чайковский,РФ.
******************
Фрагмент ио романа "Око за око"
******************
Расписавшись в журнале получения почты, Андрей предложил посыльному перекусить, чем Бог послал.
- Никак нет! Не могу, Ваше благородие!.. На Английской набережной меня ожидает служебный мотор. Ещё десять пакетов предписано вручить господам морским офицерам! Разрешите идти?
- Разрешаю!
Как только захлопнулась дверь за унтер-офицером, Андрей - почти бегом – бросился на звуки фортепиано, доносившиеся из гостиной.
Жена играла для маленького сына австрийскую польку. Николаша, подняв ручонки над кудрявой белесой головой, неуклюже пытался танцевать. Андрей застыл на пороге, умилённый. Марина, увлечённая ребёнком, не сразу заметила мужа:
- А теперь, сынуля, давать вместе петь песенки!
Андрей на цыпочках незаметно подошёл сбоку фортепианной банкетки и осторожно сел рядом с Мариной, включившись в аккомпанемент в четыре руки. Марина с улыбкой посмотрела на него и перестала играть:
- Как я рада, милый, что ты пришёл! Ты хорошо читаешь ноты с листа?
- Кажется, неплохо .… А что?
- Вчера купила новый сборник Чайковского «Шестнадцать песен для детей». Вот он!
Марина открыла красочный нотный альбом :
- Вот эта песенка, которая мне ужасно понравилась. «Мой Лизочек так уж мал, так уж мал…» Стихи Аксакова. Мы собираемся её выучить наизусть, петь её и танцевать. Правда, Ника?
Малыш заулыбался и ухватил маму за нос.
- Вот видишь, папА, Никола просить тебя нам аккомпанировать.
- А посмотреть текст можно?
- Разрешаем, господин лейтенант!
- Ошибаетесь, мои родные господа! С сего дня – я не лейтенант, а – капитан второго ранга! Вот, получил сегодня приказ о моём новом назначении!
- Поздравляем и целуем! А наш приказ выполнишь?
- Ваш приказ для меня важнее приказа Императора. Текст простенький. И аккомпанемент довольно простой, даже для меня… Только, скажи мне: кто такой «Лизочек, который так уж мал?» Комар?
- Да нет же! Сразу видно, что ты в детстве в куколки не играл.
- Я играл в бумажные кораблики…
- «Лизочек» - это куколка. Русская дюймовочка. Пупсик! Для мальчиков ангелочек, а для девочек Лизочек. Всё просто и понятно.
- Я бы никогда не догадался…
- Ты готов нам аккомпанировать?
- Так точно!
- Не обращай внимания на текст. Я заменила авторские слова песни: вместо «мой Лизочек…» я буду петь « мой Сыночек…»
«Мой Сыночек так уж мал, так уж мал,
Что, надувши одуванчик,
Заказал себе диванчик,
Тут и спал, тут и спал»
Андрей «фортиссимо» сыграл фортепианное вступление.
Марина, взяв на руки сына, прижав его к груди, пела простую незатейливую детскую песню с таким глубоким проникновением, с такой возвышенной любовью к первенцу, к нему, к жизни, что у Андрея бешено забилось сердце. Её низкое грудное меццо-сопрано заполнило теплом каждую клеточку его тела необъятным счастьем. Он стал сбиваться с ритма и темпа…
Марина тоже испытала потрясение: остановилась:
- Ты, оказывается, не только отличный моряк! Ты - замечательный музыкант. Я люблю тебя! Нашему сыну пора есть и спать. Я отнесу его к няне.
- А мне надо позвонить генералу Редигеру. Меня срочно вызывают на важное совещание в императорскую штаб-квартиру. Мой отпуск закончился. В понедельник мы с тобой едем на нашем моторе в Царское село.
- Вот и отлично! Там живут мои хорошие подруги: Оля Книппер и Аня Горенко. Мы учились в одной Мариинской гимназии. Можем даже у них остановиться, пока ты будешь совещаться. У них прекрасные большие квартиры, и я не буду там скучать. Я позвоню им по телефону.
****
Александру Фёдоровичу Редигеру Начальнику имперской канцелярии, будущему Военному министру России, а особенно его супруге Софии Марковне,- придворной даме из свиты императрицы Александры Фёдоровны – очень нравилось, влиятельное, безбедное существование под сенью императорской семьи. Капризная, но волевая женщина из богатого банкирского дома командовала мужем грубо, как боцман - "салагой" на паруснике.
Александр Фёдорович, напротив - был её антиподом: дворянин, потомственный аристократ, питомец Пажеского корпуса, среди которых были столпы многоликой русской истории, такие, как укротитель Наполеона граф Кутузов, граф Шереметьев, фельдмаршал Паскевич, адмирал Ушаков, декабрист Рылеев, писатель Радищев, поэт Баратынский, лексикограф Даль, композитор Скрябин...
Все они - "александровцы" - гордились своим уникальным образованием, академическими знаниями, совершенством владения тремя европейскими языками, интеллигентностью, способностью при всех обстоятельствах не выходить из душевного равновесия.
София, без всяких церемоний, без повода, без стука обычно врывалась в его кабинет и требовала в повышенном тоне от "государственного мужа", постоянно заваленного работой по составлению необходимых документов для Императора, уделять ей должное внимание и
уважение, терпеливо выслушивать и обсуждать петербургские сплетни.
Как правило, громкие крики о долге любить её ночь и день, заканчивались истерикой, угрозой написать жалобу государю на его "неприличное, недостойное его должности, поведение с законной супругой".
Александр Редигер приходил от её диких сцен в молчаливое исступление. Вначале он спасался длинными прогулками вдоль Дворцовой набережной Невы, а с переездом в Царское село, взяв по-солдатски - под локоточки - выводил Софию силой в сад, предлагая искупаться в фонтане.
Однако семейные нелады им удавалось скрывать до поры до времени.
К ним в дом - на углу Бульварной и Церковной улиц - к подросшим дочерям, ученицам Мариинской гимназии, стали заглядывать подруги – Оля Книппер и Аня Горенко. Появлялись они в компании двух мальчиков. Долговязый Коля Гумилёв и юркий Коля Пунин - гимназисты из Николаевской мужской гимназии устраивали для девочек импровизационные домашние концерты: читали стихи собственного сочинения, пели под гитару, дурачились, пытались целоваться.
Разумеется, "софийские истерики", регулярно происходившие на втором этаже дачи, не могли пролететь мимо ушей подростков. Скоро всё Царское село знало о существовании "скандального театра" в доме генерала Редигера.
Царское село - к началу ХХ-го века, впитавшее в себя всего два десятка тысяч жителей, с одной стороны, повязанное летописной исторической нитью с жизнью русских царей, с другой - по быту своему оставалось большой тихой деревней, жители которой знают друг о друге всё в подробностях. И всё же это был город, в котором бок о бок существовали противоположные миры: огромные английские парки с античными статуями, ажурными беседками, укутанными в розы павильонами, с рукотворными озёрами, на зеркальной глади которых плавали белые лебеди, плескались заморские чудные птицы.
Рукотворная природа естественным образом, органично, сливалась с девственными лесами и полями, изрезанными живописными речками и чистыми ручейками. Богатство и бедность жили рядом.
За углом Императорского Александрийского дворца, сверкающего золотом, разноцветным мрамором, прозрачной чистотой венецианского стекла дверей и окон, начинались тихие улочки, переулочки, на которых в ряд стояли обыкновенные скромные деревянные домики простого люда, утопающие в зелени садов летом и припорошенные пушистой белизной снега зимой.
Но чем дальше от дворцов, тем приземистее становились пыльные улицы гарнизонных поселений, с кривыми мещанскими избами в резных палисадниках, окруженных переплетами серых заборов.
Аня Горенко, преобразившись из нерадивого «утёнка» в Анну Ахматову, обернувшись прекрасным «лебедем» русской поэзии, там, в Царском селе – городе русской Музы, узнала «изнанку» царской казармы:
Там солдатская шутка
Льётся, желчь не тая.
Полосатая будка
И махорки струя.
Драли песнями глотку
И клялись попадьей
Пили допоздна водку,
Заедали кутьей.
И всё гармонично уживалось в этой маленькой географической точке огромной России. Среди дворцов и хижин, ума и глупости, православных соборов, церквей, погостов, немецких кирх, польских костёлов, турецких минаретов, китайских пагод - зачиналась вера, надежда, любовь в Отечеству.
Иностранцы, которые селились здесь, быстро русели, часто становясь более русскими, чем, жившие здесь веками, славянские туземцы. Здесь была проложена первая железная дорога. Здесь впервые вспыхнул городской электрический фонарь. Здесь впервые хирургический скальп доверили женщине – княжне Вере Игнатьевне Гедройц.
Здесь царь Пётр Великий принял титул - Первый Император Руси. Здесь Николай Второй потерял это звание навсегда.
Царское село - волею истории, оказавшись символической родиной и одновременно - могилой Великой империи,превратилось для её потомков далёким, отраженным светом серебряного романтического 19-го века.