Здравствуй, Шоколандия! или приключения Сладкоеда
-1-
Что вкуснее всего на свете?
В одной стране, где не водятся обезьяны и не хрюкают бегемоты, где не скачут на жирафах и не едят крокодилов, жил мальчик. Звали мальчика Андрейкой.
Андрейка рос смелым, умным и довольно послушным ребенком. В свои неполные шесть лет, он уже сам читал книжки, писал письма бабушке и дедушке, рисовал замки, дворцы, ракеты и забавных веселых человечков, которых подписывал «Андрей», «папа», «мама».
Конечно, из всех этих человечков, самой красивой была мама. Маму Андрейка очень-очень любил, и ему не нравилось, когда она долго разговаривала с папой или по телефону. Тогда Андрейка пускался на хитрость: начинал плакать, хватаясь то за живот, то за ногу, и говорил, что ему больно-больно. Мама тут же бросалась «лечить» сынишку лаской и нежностью. Когда же «лечение» сюсюканьем затягивалось, за «больного» принимался папа, которого Андрейка всегда рисовал веселым Бармалеем с длинным-длинным ремнем, который не возможно поднять, и конфетой в руках.
Нет, папа с бармалеевским ремнем на охоту за Андрейкой, конечно, не ходил. Ему было достаточно нахмурить брови и сказать строгим голосом, раз пятнадцать, как тот сразу же выздоравливал. Но ненадолго, ведь повыть волчонком Андрейка любил. Случалось, так криком зайдется, что люди на улице головы вверх поднимают, думают, что «скорая помощь» на крышу дома заехала.
Андрейку их головы нисколько не интересовали. Ему только и нужно было, чтобы родители его крик остановили конфеткой, шоколадкой или жвачкой какой-нибудь. Ну, очень, очень сильно он любил все сладкое! Конечно, все дети на свете любят сладкие вкусности: торты и ириски, мороженое и пирожные, шоколад и мармелад, пастилу и земелах, козинаки и драже, карамель, халву, джемы, варенье, печенье, повидло – в общем, все, в чем сахар таится. Но, как считал сам Андрейка, - будь земной шар весь леденцовым, то он съел бы его целиком за один день, даже не запивая и самой капелюсенькой капелькой воды. А в те моменты, когда папа ругал его за нытье без причины, Андрейка очень жалел, что папа не сделан из шоколада, и его тоже нельзя съесть.
А шоколад Андрейка любил больше всего на свете! Даже больше игр с папой. Как только родители ни боролись с его жадностью до сладкого! Говорили, что много конфет есть вредно, что он сам почернеет от шоколада, что летом пчелы из него мед сделают, что сахар все зубы съест! Но ничего не действовало! Даже когда папа показывал сыну дырявый зуб и утверждал, что это сделала злая карамелька – Андрейка прятал в рот конфету и весело говорил, что и себе хочет такую же дырку, чтобы вместе с папой идти к доброй тетеньке-штукатуру по дыркам в зубах.
И вот, в шестой День рождения Андрейки, приключилась с ним одна сладкая история…
-2-
Говорящая конфета
Солнечным летним утром Андрейка проснулся и увидел возле кровати много-много конфет и подарков. Не замечая настольных игр, конструктора и плюшевой мартышки, он тут же накинулся на сладости. Смеясь и радуясь такому щедрому подарку – целой горе разноцветных конфет – Андрейка, не умываясь, принялся уплетать конфеты. Он поглощал их с такой скоростью, что конфеты не успевали и скрипнуть фантиком, как оказывались во рту. Фантик продолжал шуршать в воздухе, изображая бабочку, а Андрейка уже следующую конфету прятал в рот.
Даже две мухи на стекле прекратили драться, а паучок и вовсе засмотрелся на Андейку, и перестал плести узоры в углу. С таким восхищением они смотрели, как Андрейка ловко разворачивал и прятал конфеты в рот.
Съев половину подарка, Андрейка увидел огромную, как папина ладонь, конфету в блестящей желтой обертке. С обертки, не моргая, смотрела красивая озорная девчонка с куклой в руке.
- Интересно, а что у нее внутри? – спросил сам себя Андрейка и с любопытством начал разворачивать фантик.
- Не ешь меня, добрый мальчик, – попросила вдруг конфета.
- Ого! Вот тебе, бабка, и рыбный день! – вспомнил Андрейка, как говорит папа, когда мама готовит рыбу на ужин. – Это ты разговариваешь, или я уже столько конфет съел, что теперь могу радио без радиоприемника слышать? – спросил он у конфеты.
- Я, добрый мальчик, – ответила девочка с обертки.
- Никакой я и не добрый, а жадный и злой серый волк! А ты будешь Красной шапочкой, и я тебя съем. Ам! - Андрейка щелкнул зубами.
- Ой! – вскрикнула девочка. – Пожалуйста, не делай так никогда больше! Мне страшно…
- А что тут страшного?! Я же в шутку зубами стучу, - поспешил успокоить ее Андрейка. – А чтобы не было страшно, ты глаза закрой и уши пальцами заткни.
- Зачем? – удивилась конфета.
- Как зачем?! Чтобы не видеть и не слышать, как я тебя съем!
- Зачем ты, Андрей, хочешь показаться мне злым мальчишкой, который способен обидеть беззащитную девочку?
- Фи-фи-фи! Фитюлька какая! И обижать ее нельзя, и есть ее нельзя! Прямо пластилиновая какая-то.
- Нет, я шоколадная. Я – принцесса Шоколадного королевства. И зовут меня – мадемуазель Шоко. Я – дочь короля Шоколандии Трюфеля Третьего и баронессы Шоколадской!
- Ничего себе! Все лучшее – детям Парижа! – почесывая лоб, произнес Андрейка и поспешил добавить, – так говорит мой папа, когда приносит мне леденец. И как это тебя, дочь таких вкусных родителей, сюда занесло? А, Шоко Трюфелевна Шоколадская?
- Не Шоко Трюфелевна Шоколадская, а мадемуазель Шоко или просто Шоко. А с родителями я тебя позже познакомлю.
- Спасибо, но я старый шоколад не сгрызу.
- А ты их и не съешь, даже если очень захочешь! – вступилась за родителей Шоко.
- Это еще почему? Их что, даже комары не грызут? – решил узнать Андрейка.
- Потому что ты – добрый рыцарь. А добрые рыцари дедушек и бабушек не едят!
- Едят-едят, еще как едят! Как говорит мой папа, «в голодный год и мед за сахар сойдет!», - не уступал прожорливый Андрейка.
- А родителей понравившейся девочки не едят даже в голодный год! - и не сдавалась Шоко.
- А кто тебе сказал, что ты мне понравилась?
- Если нет, тогда брось меня в окно, - предложила принцесса.
Андрейка замахнулся, но тут же опустил руку:
- У-У-Ух, ты, хитрая какая! Нет, я лучше тебя друзьям показывать буду. За конфеты. Ха-ха-ха! Правда, я здорово придумал? Ты скажешь им слово, а они мне – конфету! И ты целая и невредимая, и я сытый да веселый! Вот так! - довольный придумкой, Андрейка погладил живот и облизнулся, как кот учуяв сметану.
- Нет, Андрейка, нам некогда бегать к твоим друзьям! Надо спешить! - твердо сказала Шоко.
Да так твердо, что Андрейка только и смог произнести:
- Куда?
- Спасать Шоколандию от набегов дражепузиков и карамельгардов! Они хотят завоевать Шоколадное королевство и растопить моего папу Трюфеля Третьего, - заплака Шоко. - И мою мамочку, баронессу Шоколадскую. А меня отдадут в прислуги в леденцовый дворец к королю Дюшесу Первому. Вырубят какао- лес, испортят молочные реки, и останутся дети без шоколада. А спасти наше королевство можешь только ты! – Шоко перестала плакать и пристально посмотрела на Андрейку.
- П-почему я? Нет, я не могу! И вообще, у меня сегодня День рождения! А еще живот болит, и голова кружится, а спать-то как хочется…
- Как медведю зимой, – закончила за него Шоко. – Кажется, так говорит твой папа?
- Даааа....
- Вот видишь, я все про тебя знаю! И знаю, что ты без конфеты жить не можешь и даже тайком от родителей в суп конфеты кладешь. Мы долго за тобой наблюдали. Таких сладкоедов больше нигде нет! Поэтому только ты способен спасти наше королевство.
- Да уж, залез заяц к волку в огород. Так говорит мой папа, когда видит мураша в сахарнице, - пояснил Андрейка. – И как я должен вас спасать? Съесть этих карамельгадов? Так я карамель не очень люблю – она к зубам противно липнет.
- Да, съесть, если ничего другого не придумаешь.
Андрейка почесал затылок, подумал и, выдохнув, сказал:
- Ради спасения шоколада я согласен стереть в порошок все зубы об эти противные карамельками! Только записку напишу родителям, чтобы они не волновались за меня.
Он взял ручку, листок бумаги и написал следующее:
«Папа и мама! Я ушел с принцесской Шоко есть дражных пузиков и карамельных гадов. Андрейка»
- Все, я готов.
- Хорошо, – улыбнулась Шоко. – Закрой глаза и три раза повернись вокруг себя, приговаривая: «Кручусь-верчусь – маленьким становлюсь!»
Андрейка повернулся три раза и, когда открыл глаза, то увидел, что все вокруг него стало невероятно огромным, а папин тапочек сделался похожим на пароход, выброшенный злой волной на берег. Шоко же, наоборот, оказалась одного роста с Андрейкой.
Принцесса Шоколадного королевства стояла рядом с ним. Ее большие голубые глаза и маленький ротик счастливо улыбались Андрейке. Коротко, почти по мальчишески остриженные волосы Шоко напомнили ему мамину прическу, и вдруг стало грустно, и захотелось, как обычно, завыть сиреной, расплакаться и прижаться к маме, а папу попросить съесть всю карамель на свете и перегрызть всех дражепузиков…. Но, из последних сил он удержался от слез.
Вспомнив, что папа всегда говорил ему: «Настоящий мужчина, не тот, кто носит мужскую одежду, а тот, кто слово сказанное держит и начатое дело доводит до конца!», – Андрейка радостно улыбнулся и побежал догонять Шоко, принцессу из самой вкусной на свете страны – Шоколандии.
-3-
О растерянности мамы и находчивости папы
А в это время в маленькой уютной кухне мама Андрейки, Варвара Леопольдовна, занималась приготовлением праздничных блюд. Папа, Иван Спиридонович, сидел тут же, на стуле, и помогал маме: он читал вслух газету.
Иван Спиридонович был мастером на все руки: он не только одинаково хорошо ел правой и левой рукой, но еще и мог отремонтировать все, что ломало его семейство. А то, что он не мог отремонтировать, то сдавали в мастерскую. Он работал инженером и разрабатывал разные штуковины и загогулины, названия которым и сам еще не придумал.
Мама Андрейки работала ученым. Она учила яблоки, вишни и сливы избавляться от прожорливых гусениц и не болеть. Как все ученые, Варвара Леопольдовна, была серьезной и строгой, а Иван Спиридонович любил пошутить и пошалить.
Однажды он подложил в холодильник деревянное яйцо. Оно ничем не отличалось от других. А утром, когда Варвара Леопольдовна решила приготовить своим мужчинам омлет, то наделала много шума, пытаясь, это яйцо разбить. Она уже было взяла молоток, но, услышав за спиной смех мужа и сына, догадалась о подвохе и положила молоток на сковороду…. В то утро Андрейка с папой остались без омлета, но с жареным молотком.
Вот и сейчас сидел большой шалун, читал газету и незаметно таскал из тарелки сливочный крем. Не успела Варвара Леопольдовна «накормить» им очередное пирожное и закрыть ему «ротик», глядь, а ложечки и нет.
- Вань, отдай ложку! – попросила она.
Иван Спиридонович встал, вышел из кухни и скоро вернулся.
- На. – Он протянул ей ложечку для обуви.
Варвара Леопольдовна, не глядя, взяла ее, и чуть было не опустила в крем.
- Господи, да за что мне такое наказание?! – возмутилась она поведением большого шалуна. - У других мужья и дети хоть и не помогают, то и не мешают! А у меня что большой, что малый – обжоры и зануды!
- Ты наверно в детстве яблоки у соседей в огороде тырила, - пошутил Иван Спиридонович.
- Да я была самая… - вдруг замолчала и прислушалась. – Вроде сын проснулся. Вань, сходи посмотри!
- Раз не слышно радостных криков при виде подарков, значит, он еще спит, - рассудил Иван Спиридонович.
Тогда Варвара Леопольдовна сама пошла в детскую.
Через минуту на испуганный крик Варвары Леопольдовны в комнату вбежали Иван Спиридонович и два маленьких любопытных паучка.
Они увидели кучу фантиков от конфет и плачущую, сжимающую в руках листок Варвару Леопольдовну.
- Не плачь, я еще конфет куплю, - решил шуткой подбодрить ее Иван Спиридонович.
- Это все ты! Это из-за тебя! - Варвара Леопольдовна продолжала плакать и трясти листком перед большим бугристым носом мужа.
Папа взял записку и по слогам, как ученик первого класса, прочел: «Па-па и ма-ма. Точка. Я ушел с прин-цес-ской Шоко есть драж-ных пу-зи-ков и ка-ра-мель-ных га-дов. Точка. Андрей. Нет точки», после чего задумчиво почесал переносицу, которую он называл горкой для катания божьих коровок.
- Ничего не понимаю! Каких пузиков? Каких таких гадов он пошел есть? Что его дома плохо кормят? - удивился папа Андрейки, но, услышав плач жены, тут же уверенно произнес. – Все ясно и понятно! И нечего реветь! Не понимаю...
- Что тебе ясно?
- То, что у нас внимательный и заботливый сын. Даже написал, где его искать.
- И где же?
- У принцессы Шоко. И не переживай – к твоим пирожным он обязательно вернется даже из Шоколадного королевства! – старался успокоить Варвару Леопольдовну Иван Спиридонович.
Пока родители Андрейки думают-гадают, как же там их мальчик, мы с вами, с помощью волшебной ручки перебежим в Шоколандию к нашим друзьям.
-4-
В гостях у старой Перечницы
Страна Шоколандия находится в самом центре планеты Кондитер. С Востока ее окружают непролазные какао-леса и непроходимые какао-болота. Северная же часть омывается огромным молочным морем, а Запад Шоколандии знаменит лечебными йогуртовыми озерами с творожными берегами. Длинная и широкая молочная река Му-у разделяет Шоколандию и Леденцовое королевство.
В Леденцовом королевстве правит толстый и жадный король Дюшес Первый, владыка карамелиевой земли, леденцовых дворцов и командующий огромной армией карамельгардов и дражепузиков.
Шоколандия – это довольно холодная страна. Конечно, для ее жителей и для их шоколадных домиков именно такая температура необходима для счастливой и беззаботной жизни. Но вот туристам, особенно из южного государства Казинакии, приходится кутаться в пальто и куртки.
Сюжной стороны - пустыня Сахарина и высокие скалистые Халвагоры защищают Шоколандию от Казинакии и от ее хитрого коварного правителя Ибн-Козинак-Семечка-Грызи-Али-Бека. О нем говорят, что он даже не пожалел свой любимый подсолнух, чтобы заманить в клетку маленького соловья-свистуна!
А тем временем, принцесса Шоко и Андрейка уже пробежали арахисовую полянку и вошли в густой какао-лес.
- Это лес? – спросил Андрейка, как опытный лесолаз, видавший-перевидавший множество лесов, и сам же ответил себе. – Интересный лес, необычный! Елки и сосны похожи на наши, земные. Только у вас они какие-то коричневые и пахнут так сладко, что сразу хочется все их съесть!
- Это какао-лес. Все деревья здесь вечно-коричневые, – стала объяснять Шоко. – Но хоть они и пахнут сладко, есть их нельзя. Они на вкус горькие.
«Да чтобы я послушал какую-то принцессу?! Я папу-то с пятнадцатого раза слышу, а уж слушаюсь, когда он уже и говорить не может!» – подумал Андрейка и отломил самую спелую веточку (как ему показалось).
Он понюхал ее, облизнулся, чуть не задев нос кончиком языка, и сунул веточку в рот.
- Тьфу-тьфу! - тут же громко сплюнул Андрейка. – Ну и гадость эти ваши елки! Все-таки прав был папа, когда говорил: «Сначала угости товарища, а потом уже ешь сам»!
- Папа тебе это говорил об известных продуктах, а тут - неизвестные, - сказала Шоко.
- Ты лучше за тропинкой следи! А то заблудимся, как мой папа. Я его всегда из лесного заблуждения вывожу, – пробурчал Андрейка.
- Вот и меня выведешь! – сказала Шоко, нырнув под лохматую, кривую ветку шоко-ели.
- Как? – поинтересовался Андрейка.
- Так же как папу, - пояснила Шоко.
- Так не получится. У меня конфет нет.
- А причем здесь конфеты? – удивилась принцесса.
- Так я же папу из лесу по конфетным фантикам вывожу, - объяснил Андрейка и тут же засмеялся, – Ха-ха-ха! Какая смешная елка! Ее наверно клоун посадил!
Чем глубже заходили они в лес, тем забавнее и смешнее встречались деревья: какао-сосна – снизу толстая, как слон, а сверху тоненькая, как его хвостик; или какао-елка высотой с двух пап и с целыми четырьмя макушками, похожими на рожки оленя.
- Ого! Гриб! Мухомор! – весело крикнул Андрейка и бросился под какао-ель.
- Не тронь! - закричала Шоко. – Его нельзя трогать! Это не мухомор, а нюхомор. Если тронешь его, то потом руку от перца никогда не отмоешь.
- Перец?! Вы что из перца шоколад делаете?! – удивился Андрейка.
- Тсссс! Мы зашли во владения старой Перечницы, – тихо сказала Шоко. –
- Кого-кого? Ха-ха-ха! – Андрейка засмеялся, вдохнул перцового аромата и тут же чихнул, - Апчхи! Эчхи! Апч!
Да так громко это у него получилось, что затрещали деревья и с веток вспорхнули испуганные каркао-вороны.
- Тише ты! Перечницу разбудишь!
- Ну и что?
- А то! Или съест она нас, или заставит какую-нибудь песню прочихать. А, то, и того хуже –заставит нюхоморы сажать под елками. Это она их везде насажала, поэтому лес такой грустный стоит, – объяснила Шоко.
- Это Баба Яга, что ли? Так их не бывает! – сказал Андрейка и, перепрыгнув совсем еще маленькую какао-ель, очутился рядом с Шоко на перцовой поляне.
На кустиках с большими коричневыми листьями висели красные перчинки, а рядом торчали алые шляпки нюхоморов. Полянка оказалась окружена какао-болотами, в которых, по рассказам Шоко, обитают чихуны. Днем они спят, а ночью чихают – птиц и животных пугают.
Около сломанной какао-сосны, Андрейка увидел избушку. Он схватил Шоко за руку и хотел, было, бежать обратно, но тропинка исчезла. Вместо нее теперь урчал, бежал ручеек прямо в какао-болото.
- Эй! Куда это мой обед с ужином собрались? – раздалось у них за спиной.
Андрейка и Шоко повернулись и увидели сгорбленную старушку в длинном старом сарафане, с цветными заплатками. У старухи были взлохмаченные волосы, огромный крючковатый нос и большие уши, которые чуть-чуть подергивались, когда она говорила. Её прыгающие уши развеселили Андрейку, а улыбка - прогоняет страх. Андрейка улыбнулся и спросил:
- Вы – Баба Яга-больная нога?
- Нет! Я – старая дряхлая Перечница! - гордо назвала себя старушка.
- А нос как у Бабы Яги, – сказал Андрейка. – Вижу вас и понимаю, что мой папа был прав, когда говорил, что Яга – несчастная старушка, которая не справилась со ступой и врезалась в дерево. Вот с тех пор и живет она в лесу, на люди показаться боится. Вы, бедненькая, тоже в дерево врезались?
- Какой слааааденький мальчик! – пропела Перечница. – Иди-иди сюда! Не бойся! - поманила она кривым пальцем Андрейку. – Покажись старой Перечнице!
Она обошла Андрейку кругом:
- Так вот он каков, главный обжора! Суховат, правда. Тебя что отец не кормит?
- Нет. Меня и папу кормит мама. Она говорит, что легче стадо свиней накормить, чем нас двоих. Апчхи! - чихнул Андрейка, да так громко, что старая Перечница подпрыгнула, а из какао-болота высунулась лысая голова чихуна. Голова, заметив Перечницу, тут же исчезла, не позволив себя разглядеть.
- АААпчхи! – еще раз чихнул Андрейка. - Как говорит мой папа: «Будь здоров! – Спасибо! – Не за что! – А не кто и не чихал!»
- Ничего себе не чихал! – поднимаясь с земли и потирая задний карман сарафана, пробурчала Перечница. – И откуда только в костлявом теле такой дух?! Чуть не сдул старуху в болото!
Вновь высунулась лысая голова чихуна с большим черным носом и красными ушами.
- Старая, хватит чихать! Поспать дай! – попросила голова и снова исчезла в густом пахучем какао-болоте.
- Ишь, разбаловались! Как с матерью разговаривают! А ну, милок, чихани-ка еще раз! – попросила Перечница Андрейку, а сама наклонилась, подняла длинную палку и мотнула лохматой головой, как конь гривой.
- А-а-а-а-а-пчхи! – Андрейка чихнул еще громче, а из болота высунулись уже две головы.
И только они открыли свои губастые рты, собираясь что-то сказать, как тут же Перечница палкой пересчитала их по лбам! Получив по шишке на лоб и издав удивительный звук, похожий на «Оёёёй», - чихуны спрятались под какао.
- Ой, спасибо, Великий обжора Сладкоед! Ну-кась, подивись в мои ясные очи, – и старуха и пристально поглядела на Андрейку. – Надо же, так громко чиханул, и глаза не вылетели, и нос не оторвался! Волшебство какое-то! – Перечница легонько дернула его за нос. – Крепко приклеен!
- Ерунда, – скромно сказал Андрейка. – Вы, уважаемая Перечница, не слышали, как чихает моя бабушка Лида. Вот где сила! Один раз так чихнула в автобусе, что все пассажиры проехали свои остановки, потому что водитель оглох. И как говорит мой папа: «В здоровом теле – здоровый чих!».
- Я и говорю, – ты волшебных кровей! А твоя бабушка – великая Перечница! О, могучий Сладкоед, проси чего хочешь или не хочешь. Лучше второе! Всякие бяки и гадости приятнее исполнять.
- Как говорит мой папа: «У тебя, сын, молочный ум, неспособный еще желать ничего кроме прожорливых удовольствий. Поэтому, что дают, то и бери!» – ответил Андрейка. – И вообще, я и придумать не смогу, чего попросить у лесной красавицы, перечной феи.
– Как ты меня назвал? Перечная фея? – переспросила Перечница и у нее по щеке прокатилась слезинка. - Меня уже лет двести так никто не называл. О, великий Обжора, достойный сын своего отца! Ты вытащил из меня, сухой, древней, злой Перечницы добрую слезу. Это еще раз показывает твое могущественное волшебство, с помощью которого ты поедаешь сладости в огромных количествах.
– Никакого волшебства! Просто, как говорит мой папа: «Доброе слово и бабе Яге приятно»!
- Не спорь со старшими! Говорю, что есть волшебство, - значит, есть! Я и забыла уже, когда в последний раз плакала. Помню только, что заставил меня плакать Всемогущий Свищи-Трещи-Щербет-Грызи. Ох, и великий проказник был! – Перечница заулыбалась и сразу подобрела лицом.
- Андрейка, нам надо спешить! – дернула его за руку Шоко.
Она все это время стояла рядом с ним, и, замерев от страха, слушала его беседу с Перечницой.
- Бабулечка, извините нас, но нам пора! – стал прощаться Андрейка.
- Знаю–знаю, Великий Сладкоед. Вот возьми эти семь перчинок! Повесь их на грудь.
- Спасибо, старая Перечница!
- Что значит «спасибо»? А узнать, что это за перец, тебе разве не интересно?
- Главное не подарок, а внимание к подарку. Так говорит мой папа, – сказал Андрейка.
- Твой папа, наверное, и есть волшебник Свищи-Трещи-Щербет-Грызи? Он хоть и мудрый, но иногда тоже говорит глупость. Правда, если бы все были такие недоверчивые, как я, то и я была бы самой простой бабкой–бякой.
- Нет, – улыбнулся Андрейка. – Он просто мой папа.
- Ну уж не знаю, просто или нет, а перец этот волшебный! Но помогать он будет только тебе и только в тех случаях, когда ты сам себе уже помочь не сможешь. Если наступит такой момент, то скажи, чего хочешь, надкуси перчинку и брось ее через левое плечо. В ту же секунду все и исполнится!
- Спасибо тебе, таежная красавица! – поблагодарил Андрейка. – Спасибо! Но нам пора.
- Сейчас, сейчас, торопыги... – Перечница сунула руку в глубокий карман сарафана, чем-то побренчала там и вытащила маленькую металлическую коробочку, открыла ее и сунула под нос Андрейке и Шоко. - Это шустрый чих: вдохнете, чихнете – и вы во дворце!
Андрейка и Шоко взялись за руки, приблизили носы к коробочке и ка-а-а-к чихнули! Да так чихнули, что Перечница плюхнулась в болото всеми задними карманами.
- Улетели... Вот и славненько! И откуда в таком хуууденьком мальчишке столько силы?! Наверное, когда кричит, вся округа наслаждается его плачем, – удивлялась Перечница, вылезая из какао-трясины.