«Не приведи Бог видеть русский бунт,
бессмысленный и беспощадный!"
А.С.Пушкин «Капитанская дочка»
Бог – Он, ведь, Он един для всех.
И корни, и ствол древа Веры в Него -
Едины, а ответвления разные…
К яблоньке-дичке привили веточки
От яблонь из садов и лесов не здешних,
И созрели плоды разные на вид, да на вкус…
Выбирай по душе, не побрезговай...
И начались далее сложности.
* * *
Собрались под древом, плодов его жаждущие.
Спорят о том, кто взрастил его, водой поливал,
Ствол белил и лечил, сорняки полол, гадов отгонял.
Кто какую ветку привил, да и правильно ли.
А, взрастив его, и, вкусив сладких яблочек,
Зачали судить-пересуживать –
Чьё яблоко красивее, да сочнее,
И нет ли какого из них червивого…
Долго спорили - коротко ли,
Но так ничего и не выспорили.
До сих пор судятся, рядятся,
Всё о вкусах спорят…
* * *
На правой ветке, на Восток обращённой,
Солнцем утренним согреваемы,
Созрели яблоки красные, да спелые.
Чудны вельми! Дюже как хорошИ!
* * *
От Рождества Христова в 1666-м году,
В год с клеймом знака сатанинского,
Собрались в палатах резных московских каменных
У Царя Царства Русского Православного
Алексея Михайловича да Романова
Макарий антиохийский и Паисий александрийский,
И Павел - митрополит, и Илларион - архиепископ рязанский,
Да Мелетий Грек - у них на посылках.
Протопопа Аввакума Петрова позвали,
Да спрашивали: «Мол баишь ты, что не правильно
Мы древо плодоносное окропляем,
Противосолонь ходим, тремя перстами крест накладываем,
Молитвы переиначили. И не будет более даров праведных?
Так ли, свет Аввакумушка?».
Отвечал им Аввакум сам и словами дьяка Фёдора,
Ученика своего и сподвижника:
«Уж ссылали меня в 1653-м году
В Земли далёкие - Сибирские.
Проехал я Земли те - от Москвы-реки до Лены-реки
Чрез Тюмень, Сургут и Тобольск -
Грады Сибирския.
Повидал народ - знаю чаянья...
Гордынюшка возбуяла в вас,
Распотешились, старину забыли,
Забыли Землю Русскую.
Латинян слушаете на потеху всем,
Езуитов – Христа Исуса предаша.
Книги наши древние, досельные,
Не с латинских переложены,
А печатаны в старину древнюю
С книг греческих письменных,
Переведены во времена добрые,
До Царьграда взятия,
И за много лет до истребления их римлянами...
И по ним след за Яблоней ухаживать,
А не так, как Питирим и земляк мой Никон –
Садовники новыя, да нерадивыя,
Лжеучат нас уже десять лет. Кукишем крестятся»
Не понравились таковы слова Алексею Михайловичу.
Гнать велел протопопа Аввакума -
В земли Северные, Поморские, Печёрские.
В яму посадить, глубокую и холодную.
Есть и пить не давать, не жалеючи,
Сторожить, как зверя лютого, чтоб не выскочил…
И порешил царь Алексей по прозванью «Тишайший»:
«Раскольников, которые хулят Церковь,
Производят в народе соблазн и мятеж
И, несмотря на увещания,
Буде продолжать упорствовать,
По трикратному у казни допросу,
Буде не покорятся, жечь в срубе;
Если покорятся, то отсылать под строгий надзор
И испытание в монастыри;
В случае вторичного совращения их в раскол
Казнить смертию;
Кто перекрещивался у раскольников,
Если они раскаялись,
То отсылать для исправления в монастыри,
В случае же упорства казнить смертию;
Обвиняемых в расколе, но в нем не сознавшихся,
А позднее уличенных, бить кнутом
И ссылать в отдаленные города.
Того, кто укрывает раскольников,
Если сознается, бить кнутом
Или же ссылать в города отдаленные…»
* * *
Чрез шестнадцать лет в Пустозёрске городе
Сожгли вороги Аввакума
Во срубе сосновом с друзьями его,
Языки вырезав им до преж того,
Порубив руки правые, крестящиеся .
Сказал напослед Аввакум Петров:
«О братие и сестры, полно вам плутати
И попам выкуп давати;
Свое спасение возлюбите.
Радейте, не ослабейте»
* * *
Чем сподобился Никон? Только смутою,
Что длится уже триста пятьдесят годков.
* * *
С 1666 года десять лет иноки Соловецкие
Защищали крепость монастырскую
От наёмных войск – польских, да немецких,
Царём посланных Монастырь разорити,
Старую веру порудити,
Стары книги изодрати, в сине море потопити,
И Зосима и Саватия соловейских
Чудотворцев монастырь разорити,
И всех старцев порубити.
Старцы думали и говорили:
"Нам хошь головы сложить,
Нам по-старому служить!"
* * *
А в 1670 году Разин Степан со товарищи,
Казаками Донскими, да Яицкими
На защиту старой Веры стал, за Русь-Матушку,
Да отмстить за Ивана – брата свово
Князю Юрию Долгорукому.
Штурмом взяли казаки города волжские –
Астрахань, Царицын, и Саратов с Самарою.
Но предали Разина царёвы выслужки,
Казнив Атамана на Красной площади.
Не стерпел народ таких казней лютых.
В 1705 году восстал весь Дон, Дон-Батюшка.
Восстали казаки Запорожские и Астраханские.
Во главе встал Атаман Донской
Булавин Кондратьюшка.
Лихо дралися, живота не щадеющи.
Побили царского опричника Долгорукого.
Пусть знают в веках честь казацкую!
* * *
Сколь не пыжился Пётр-Царь,
А за подвиги ратные в семисотом году
Отписал он Яик-реку Казакам его,
Подтвердив волю прадеда свово
Михаила Фёдоровича.
Жаловал Царь на веки вечные
Яицких казаков их крестом и бородой,
И старых обычаев быть невредимыми...
* * *
Умер Пётр-Царь. Немцы взяли власть
В Государстве русском погуляли всласть.
Не хотели знать про обычай тот
У молодцев-казаков староверов от.
В 1772 году напомнил немцам память прежнюю -
Старорусскую, Атаман лихой Емельянушко.
Попугал ужо их Пугачёв-казак со товарищи
Яицкими да башкирскими.
Оренбург, Казань и так далее –
Устрашилися – не опомнятся…
Пусть погиб Емельян смертью лютою,
Люди помнят его, Богу молятся.
* * *
Испугались цари-императоры
Самодержцы Руси полоумные:
«Пусть живёт казак всяк по-своему.
Крест несёт в порубежие.
Крест Дедов своих о восьми концах,
Двоеперстием осеняяся..."
* * *
Скоро реки текут, реки российские
Дон-Батюшка, Волга-Матушка,
Яик-Горыныч - золото донышко,
Обь могучая, Лена быстрая, да Амур-Великий.
По ним ходят струги казацкия.
На них казаки при сабельках,
При сабельках, да с пищалями.
Пушки на лодках тех,
Да калёны ядрышки.
Вера дедовская на тех стругах плывёт.
Иконы медные, книги старыя.
От моря Каспийского до Студёного,
От Балтийского до Охотского
Везде она утвердилася.
Зря царёвы слуги старалися.
Казаки лихие басурман всех били –
Турок у Осман-паши, Наполеона франков.
Били ляхов хитрых, гордых немцев били.
Походом в Индию ходили.
Искали Град Китеж, да Земли Беловодския.
До Аляски дошли, до Калифорнии.
* * *
В девятьсот пятом году
Царь Николай Второй
Буде здравым быть
Отменил раскол.
Издал он Указ
О веротерпимости.
Только церковь его
Не пошла за ним.
Всё считала злато,
Чахла всё над ним.
Если думать надь, да и было б чем,
То причина есть смуты давней той –
Чей лихой разбег свой черёд нашёл
В году тысяча девятьсот семнадцатом.
Вспомним год 1666-й
Вот, где корень зла, для России всей.
Брат на Брата шёл, нож кривой точил.
Кровь рекой лилась, да вся красная.
Белой нет её, то ж и голубой.
Царь убитым был со семейством всем.
* * *
С двадцатых годов опять зачалось –
Стали гнать казаков – расказачивать,
Гонения устраивать на веру старинную,
Церкви рушить, кресты с них срывать,
Иконы жечь, в щепу их колоть.
Вот и пришёл Князь Тьмы
В плаще своём, весь, как в саване.
Долго Он бродил, жертвы всё искал.
Много их нашёл, не считающи.
Свастика на нём в круге белыя
На полотнище цвета кровавого.
До Москвы дошёл. Думал всем конец,
Кто в Советах жил.
И тогда возопил Вождь советский
Семинарист бывший, душегуб усатый,
Сразу вспомнил старое:
«Братие и Сестры! Вспомогите!
Беду страшную от страны отведите!»
Встал мужик, и достал топор.
Взял винтовочку – трёхлинеечку,
Осенив крестом тело бренное.
Шли дивизии в Подмосковие,
В сорок первом году века двадцатого.
С Волги шли и с Сибири шли,
И с Урала шли, то бишь Яика.
То потомки шли, тех, кто ране был,
В Соловках сидел, на Печоре гнил.
Мать Россию спасть, и спаси Христос,
Не надеючись на русский авось.
В сорок пятом году в мае месяце
Растоптали гада в самом логове.
* * *
В 1971-м году века прошлого
Собор в Церкви прошёл удивительный.
Иерархи, вишь, что припомнили:
«Вроде был раскол… -лет тому назад?
Так давайте братия все помолимся,
Поспрошаем же всепрощения»
* * *
Вот и мы живём в веке нынешнем.
И детей растим, нам на радость всё.
Так доколе, Братия, будем веровать,
Будто все - мы чужие есть?!
Что делить теперь?
Вспомним старое.
У одной реки сад зелёный рос.
В том саду росла дика яблонька.
И Садовник жил с бородой седой.
Там помощник был и жена при нём.
Он Адамом был, она Евою.
Змей премудрый, обвив ствол,
В райском том проживал в саду.
Допустив грех, скушав яблочко,
Адам с Евою провинилися.
А провинившись, и покаялись,
Потомство дав, многочисленное.
* * *
Коли ссорились, и мириться пора,
Чтобы яблоня та не засохла зря.
ПлодонОсила плодами сладкими,
А уж мы потом соберём их все.
Примечание: на фото - икона современного старообрядческого письма с ликом священномученика и исповедника Аввакума (Аввакум Петрович Кондратьев; 1620 или 1621, Григорово, Княгиницкий уезд — 14 (27) апреля 1682, Пустозёрск).
Иконописец Ирина Никольская.