Тот, кто пишет честно, даже если абсолютно точно высчитывает и скрупулезно отточенно выбирает слова в подтверждении своей идеи, мыслей, чувств - не может не написать что-то ещё. То, что кто-то прочитает совсем по другому. Казалось бы, совсем не вложенное в строчки. А оказывается - ещё как вложено!
Тот, кто читает что-то моё, великолепно знает, что с фактами у меня проблеммка. Путаю, не помню фамилий, дат, еще чего-то очень важного для хороших оценок, и возможности блеснуть эрудицией перед высокопрофессиональной аудиторией. Глупая память. Помнит старика ученого, вроде бы это был академик Павлов, который до последней минуты, когда только мог, записывал симптомы собственного умирания. Ведь это только кажется, что кто-то ушёл вдруг. Ничего вдруг не происходит. Кто-то сдался мечтать, кто-то согласился в своих мыслях, что кому-то будет хуже, и тогда ему самому выпадет счастливый шанс! Это тоже шажок к умертвлению себя.
А этот Старик здесь, мне кажется, просто готовится к смерти. Это его главное сейчас в жизни. Он больше ничего не хочет для кого-то. Все его, для кого хотел, три раза в год бывают с ним. Ощущают на своей груди вес конфет и чуют запах карамели. Принимают его и отпускают, ведь цветы без него засохнут, покроются пылью, а потом превратятся в прах.
Он уже всё сказал, повторяться он не любит. Планировать что-то считает бессмысленной чепухой. Делать что-то не имеет сил и желаний. Не вписался в этот мир, а другого у него нет. Нет! Он не просит смерть придти. Он ждёт. Нет, не о покорности идёт речь. О неизбежности.
Это в точности о том же, и также, как перед боем русские воины мылись, надевали чистые рубахи и молились. Не о том, что "Сохрани, помилуй", а о том, что пусть будет, как будет. Это об этом писал Александр Блок: "... Доспех тяжёл, как перед боем. Теперь твой час настал - молись."
Это как грешный святой в "Острове", приготовил себе гроб, оделся в чистое, лёг, и помер.
"Ныне отпущаеши..."
Если своё сделал. Спокойно и с достоинством.
Дай Бог нам сделать своё.
Серый