Как-то летом гостила у мамы на Кубани. По вечерам заходила к ней на работу, чтобы вместе идти домой. Ее офис располагался в самом центре города. По правую сторону, словно городской страж, находилась администрация, по левую сторону - рынок. Каждый день сотни людей проходили мимо офиса, кто на работу, кто на рынок. Вот именно здесь, возле забора, который огораживал городскую администрацию, и поселился объект всеобщего внимания! Это был бездомный мужчина.
Зимой он обморозил ноги, и ступни пришлось ампутировать. Местная администрация устроила его в приют, купили инвалидную коляску, но с приюта мужчина сбежал. Не устраивала жизнь в четырех стенах, свободы не хватало.
Мальчишки его коляску поломали. Ходили слухи, что это водители их попросили, потому что в нетрезвом состоянии этот бездомный бросался им под колеса машин. Сколько машин из-за него побили, хорошо еще никто не пострадал. Но насколько это, правда, никто не берется утверждать. Вот и остался он без средства передвижения. Его «друзья» притащили ему маленькую тележку на колесиках – «черепашку», она и стала его ногами. А на маленькой тележке далеко не уедешь, тогда бомж вышел из положения, нашел себе хлебное место в людном переулке, и поселился.
Все дни просиживал он возле забора. Иногда напиваясь до поросячьего визга, материл прохожих, бросал в их сторону бутылки, мусор и все, что под руку попадет. Иной раз кричал на всю улицу:
- Подайте, бывшему депутату Государственной Думы, - что невольно вызывало смех у прохожих.
Дружки ему еду приносили, а он деньги им на бутылку давал, что за день набросают прохожие, все и уходило на «волшебное зелье». Я была свидетелем этой трапезы, подошли к нему двое мужчин, от него отличались только тем, что ходить могли. Один достал из грязного пакета косточки куриные, еще какие-то объедки, то, что могли найти в мусорных баках.
- Я тебе вкусненькое принес, - сказал второй, и на его лице расползлась довольная улыбка. Он достал из кармана тухлый помидор и протянул несостоявшемуся депутату, – я на рынке сегодня нашел, тебе берег.
Мужчина жадно хватал принесенную ему еду. Закончив свою трапезу, он откинулся на стену, закрыл глаза и наслаждался. Мне эти люди напомнили свору собак. Питаются с одного котла, спят на одной постели, друг о друге заботятся и не дают в обиду. Такая вот маленькая коммуна, в которой четко у каждого прописана своя роль. Так кто же они? Я до сих пор задаю себе этот вопрос, но ответа так и не нашла.
Грязь в проулке бомж развел невыносимую, кругом бумажки, объедки, пустые бутылки. Он справлял нужду на глазах у прохожих.
Я спросила у мамы:
- Почему, вы не сообщите в милицию?
- Да сколько можно сообщать, они его только заберут, а к вечеру он опять появляется. Ребята уже рукой на него махнули. Да и посмотри на это «чудо», лишний раз и машину пачкать не хочется, – ответила мне мама.
Я долго наблюдала за этим бездомным мужчиной. Ведь, судя по крепкому телосложению, он еще молодой парень и довольно таки симпатичный, но в кого превратила его уличная жизнь, представить не сложно. Косматые волосы, борода, которая закрывает все лицо, зубов практически у него не осталось, частые драки с полицейскими и с товарищами за территорию дали о себе знать, он словно злой леший из сказки. Одет в старые штаны, на которых столько дыр, что и не сосчитать, а о рубашке даже и говорить не стоит. Какого она раньше была цвета понять трудно, настолько была заляпана грязью, ноги перемотаны такими же безобразными тряпками.
Защищаясь от всех озлобленным видом, громкими матами, он был мерзким.
Но его глаза живые и грустные притягивали к себе. В них было столько тоски и боли, невысказанных чувств. В своем мире он был лидер, его слушали, ему подчинялись. Кто знает, примени он эти качества в нормальной жизни, может и стал бы депутатом.
Как-то днем, приняв с утра хорошую дозу спиртного, он орал на весь проулок пошлые песни с нецензурной бранью.
- Так прекращай, -проходя мимо него, сказала моя мама. – Ты чего раскричался? Уши прохожих пожалей.
- А что не нравится? – ехидно спросил он.
- Ты же взрослый человек, понимать должен. Вот вечером, когда никого нет, и ори, сколько влезет.
- В том то и дело, что вечером не интересно, слушателей нет. – Он громко рассмеялся, оголяя свой беззубый рот.
- Как тебя зовут? – спросила у него мама.
- Александр Николаевич, - гордо заявил он. Вот и парадокс. Человек, хоть и потерял достоинство, но себя уважает, требует называть, только по имени и отчеству.
- Слушай, Александр Николаевич, ты же молодой? Как на улице оказался?
- Мне только не давно тридцать исполнилось. Мужчина в самом рассвете сил, - и он опять рассмеялся. – Да баба моя изменила мне, я ее любил, работал и день, и ночь, чтобы ее подарками осыпать. А приехал к нам в деревню папенькин сынок при деньгах с города отдыхать, так она с ним и закрутила. Да и понятно, кто он и кто я. У него в городе бизнес свой, машина дорогая, дача стоимостью пол нашей деревни. Она девушка красивая, вот и загулял он с ней, а лето закончилось, уехал, ее конечно не взял. Да и зачем у него в городе сто таких, как эта дура. Только Люська моя думала, что любовь у него, размечталась, уже женой богатого мужа себя представляла. Вот дура. Он уехал, она ко мне. А я ее послал подальше, простить ее гордость не позволила, а жить без нее не могу. Запил я сильно, с работы выгнали, денег не стало, сначала все в доме пропивал, потом и сам дом.
- Разве можно из-за этого жизнь губить? – пораженная его рассказом спросила мама.
- Кто вам сказал, что я ее загубил? Там я работал и был никем. Сейчас на работу ходить не надо, сиди себе целый день, а у своих я главный. Меня слушают, уважают, выполняют мои приказы. Брат мой иногда навещает меня, одежду приносит. Не жизнь, а малина. – На его лице расползлась довольная улыбка, он зажмурил глаза и замурлыкал, как кот. Моя мама была в недоумении, как же можно считать жалкое существование жизнью.
Мои размышления об Александре Николаевиче зашли в тупик, заслуживает ли он жалости или ненависти, отвращения, я не знаю. Можно ли верить его рассказам о несчастной любви? А может, он совершенно осознанно пришел к этой жизни? Но осуждать его не имею права. Каждый выбирает свой жизненный путь.
Несколько дней его не было, а потом вновь появился, в более чистой одежде, подстриженный, чисто выбритый, бинты на ногах свежие.
- Его в приемник забирали, - сказала мама, - а он опять сбежал.
До самой осени ютился под забором, когда стало холодать, спал в обнимку с друзьями, что бы теплее было. Моя мама его уговаривала, вернуться в приемник, всегда чистый и сытый. Но его это не устраивало. Здесь он плывет по течению, нет проблем и забот, главное было бы что выпить и закусить. А когда выпьешь, и жизнь краше становится.
Осенью Александр Николаевич пропал уже навсегда. Нам сообщили, что он умер, его похоронили бабушки с церкви. Жалко ли мне его? Не знаю, мне жаль, что он не мог насладиться самым дорогим, что есть у каждого человека – Жизнью! Своими собственными руками превратил ее в жалкое существование. А сколько таких как он? Почему позволяют опускаться на самое дно, они и сами не дадут вам ответа. Жалеть их или отвергать? Каждый решает сам, потому что все мы идем по своей дороге, и правильная ли она, увидим в конце пути.