Смысловым и нравственным идеалом христиан¬ства как мировой религии выступает фигура Иисуса Христа (греч. Iesous. иврит. Йешу от Йего-шуа - «помощь Господа [Господу]», «спасение [от] Господа»; греч. Christos - эквивалент иврит. Машиах, или Мессия, - «помазанник [Божий]»).
С Иисусом Христом связаны евангельские повест¬вования о Его чудесном рождении от Духа Святого и Девы Марии, о бегстве Святого семейства в Египет от преследований иудейского царя Ирода, о Его креще¬нии Иоанном Крестителем (Предтечей), о проповед¬нической деятельности самого Иисуса Христа и Его 12 учеников - апостолов, о чудесах Иисуса Христа, о предательстве апостола Иуды, о суде над Иисусом Христом, Его распятии на кресте, Воскресении и Воз¬несении на Небеса.
Трудно найти в мировой истории другую такую фигуру, которая бы по совокупности всех качеств, по силе вызываемых эмоций могла бы быть поставлена рядом с Иисусом Христом. Вне всякого сомнения, каждый человек, так или иначе знакомый с евангельской историей, наверняка слышал или читал о личности Понтии Пилата: того самого Понтия Пилата, по чьей воле, согласно евангельским повествованиям, был отправлен на жестокую и мучительную казнь Иисус Христос.
В чем тут секрет? В чем уникальность, притягательность фигуры иудейского прокуратора? Может быть, все дело в некоторых особенных деталях, на первый взгляд частностях, мелочах? Каким был Пилат, жестоким или добрым, своевольным, или вздорным человеком, мизантропом или же мудрым философом, чью жизнь делала невыносимой занимаемая им должность в далекой провинции Римской Империи?
Как известно, евангельская история завершается пронзительно-заворажива-ющими картинами Страстной недели, арестом, судом и распятием Иисуса, и по силе воздействия на человека эти немногие страницы не знают себе равных.
Это отчаяние в ночной тиши Гефсиманского сада, эта неумолимо приближающаяся смертная казнь, как падающий нож гильотины, — она пронзает наши сердца; мы стоим вместе с Иисусом перед бесчувственными судьями, поносимые злобной толпой, следуем вслед за ним на Голгофу, стра¬даем, умираем и воскресаем вместе с ним. «Драма Страстей Господних, — писал знаменитый мистик XIX века Эдуард Шюре, — содействовала могучим образом распространению христианства. Она исторгала слезы у всех, кто имел сердца...
Начиная с IV в., с момента принятия христианства в качестве госу¬дарственной религии Римской империи, редко, какая историческая хро¬ника, написанная на Западе и Ближнем Востоке, обходила молчани¬ем евангельские события — рождение, проповедь и распятие Иисуса Христа. Время Иисуса стало рассматриваться как поворотное событие человеческой истории. Само летосчисление стало вестись от момента его рождения; постепенно все европейские страны приняли «христианскую эру». Нынешнее обозначение «до нашей эры» означает, в сущности, «до Рождества Христова».
Хотя объективных данных в пользу историчности Иисуса пока явно недостаточно, у каждого исследователя, разделяющего взгляд на Христа как на реально существовавшую личность, есть свои субъек¬тивные впечатления. Конечно, все субъективное не может служить дока¬зательством, но определенное отношение к проблеме все же формирует.
Иисус Христос - центральная фигура европейской (и в целом - западной) истории - вне зависимости от результата многовековой полемики между историчес¬кой и мифологической школами христологии, изуча¬ющими Его жизненный путь. К исторической школе принадлежат: А. Луази, М. Гогель, Л. Дюшен, пред¬ставители Тюбингенской школы (Ф.К. Баур, А. Гингельфельд, К. Кестлин, Г. Пданк, Г. Фолькмар, Э. Целлер), Д. Штраус, Ю. Велльхаузен, П. Вериле, В. Вреде, А. Гарнак, Э. Ренан, А. Ритчль, В. Вейс, Р. Бультман и др. К мифологической школе принято причислять: Ш. Дюпюи, К. Вольнея, Б. Бауэра, Дж. Робертсона, Т. Уайттекера, А. Немоевского, Э. Мутье-Руссе, П. Кушу, У.Б. Смита, А. Древса и др. [2 с. 179].
Так или иначе, все вышеперечисленные исследователи, в той или иной мере, изучая проблематику христианства и ведущие полемику вокруг фигуры Христа, вне всякого сомнения, затрагивали и рассматриваемый нами вопрос: каков он, Понтий Пилат?
Итак, благодаря личности Христа, евангельским и апокрифическим повествованиям, христианским мифам и легендам, авторитетным мнениям отцов Церкви, одной из самых ярких исторических фигур сороковых годов первого века, вне всякого сомнения, является прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
Интерес к личности Пилата, казалось не угасал никогда, вот и теперь, спустя более двух тысяч лет его имя вновь на устах у многих верующих, ученых и историков и исследователей религиоведов.
Не секрет что огромный вклад в популяризацию личности Пилата, внес выдающийся русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков в своем прекрасном и глубоко философском романе «Мастер и Маргарита».
Вот как описывал явление Пилата великий мастер:
« В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода великого вышел прокуратор иудеи Понтий Пилат».
Безусловно, с точки зрения истории Рима, его фигура блекнет на фоне таких интересных для изучения исторических личностей как император Август, Тиберий и Нерон, ибо их имена связаны с кардинальными, глубочайшими переменами не только в жизни Рима, но и в жизни всей Римской Империи, ее окраин и провинций, таких, какой на то время и являлась Иудея, в которой исполнял свои обязанности Понтий Пилат.
Практически с уверенностью можно сказать, что история вряд ли имела бы интерес к Пилату как личности, если бы не события, изложенные в Евангелиях, то есть допрос и суд Пилата над воплотившимся в человеческое тело Сыном Божьим – Иисусом Христом.
Так уж сложилось что о личности Пилата, более всего говорят христиане, излагая евангельскую трактовку о римском прокураторе, всеми силами пытавшегося спасти Иисуса, но увы, вынужденного под психологическим натиском еврейского народа и синедриона осудить на смерть Сына Божьего.
Безусловно, у каждого христианина не однократно возникал вопрос: мог ли Пилат проявить твердость и отказать евреям и синедриону во главе с первосвященником Каифой? Как относиться к Пилату; как к защитнику Христа перед лицом обвинителей или как к бессердечному палачу?
Да и вообще, существовал ли этот самый Пилат?
Если на два первых вопроса можно ответить как положительно так и отрицательно, посеяв тень сомнения в души людей, то на последний вопрос, история и Евангелия отвечают утвердительно, словно взаимно дополняя друг друга.
Римский наместник, правивший в Иудее и Самарии во времена Иисуса Христа, известен нам по целому ряду источников. О Понтии Пила¬те упоминают Филон и Тацит, более или менее подробный рассказ о нем приводит Иосиф Флавий. Сохранились даже бронзовые монеты, отчеканенные Пилатом во время своего наместничества.
Само прозвище «Пилат» (Pilatus) происходит, вероятно, от названия метательного дротика — pilum; таким образом, «Пилат» означает — «копьеметатель». Полагают, что это третье имя (cognomen), которое носил каждый римлянин, свидетельствует о воинских заслугах предков Понтия Пилата. Считают также, что Пилат принадлежал к древнему сам¬нитскому роду Понтиев. Однако известно, что наместничество в Иудее передавалось представителям сословия всадников (Иосиф Флавий. Древ¬ности, XVIII 1.1). Таким образом, Понтий Пилат также был римским всад¬ником и если находился в родстве с самнитским родом Понтиев, то в очень отдаленном. [3. стр.18].
Итак, рассмотрим вопрос об историчности личности Пилата.
1. Понтий Пилат в документах истории.
Как и говорилось выше, без всякого сомнения, Евангелия, как впрочем, и всю Библию, следует без всяких сомнений признавать не только Священной Книгой христианства, но и одним из древнейших документов истории.
Как показывают иные исторические источники, при детальном сравнении отраженных в Библии интересующих нас событий, принципиальных расхождений нет.
Однако, лишь благодаря евангелистам и Иосифу Флавию мы с уверенностью можем утверждать о существовании Пилата, но, дабы дополнить картину, обратимся к иным свидетельствам; что говорят о Пилате римские исторические источники и артефакты?
Так, в 1961 г. во время раскопок в Кесарии Палестинской, проводившихся итальянскими археологами, на территории античного театра был найден обломок гранитной плиты с латинской надписью, содержащей имена "Тибе¬рия и Пилата.
Надпись, состоящая, по всей видимости, из четырех строк, сильно повреждена временем; первые три строки сохрани¬лись частично, последняя же строка уничтожена почти полностью, — там едва читается одна буква.
По мнению А. Фрова, первую строку можно восстановить как [Caesarien]s(ibus)Tiberieum — «Цезарейский, т. е. Кесарийский Тибериеум», во второй строке перед именем [Pon]tius Pilatus стояло так и оставшееся неизвестным нам его личное имя (praenomen), в третьей стро¬ке читается его должность: [praef]ectus Iuda[ea]e — «префект Иудеи», в четвертой восстанавливается буква Е, которая входила в некое слово, например, [d]e[dit]. Судя по всему, это посвятительная надпись, установ¬ленная римским наместником в так называемом Тибериеуме, культовом сооружении в честь императора Тиберия, которое находилось перед зда¬нием театра. [3. с.21].
Поскольку Иудея не была самостоятельной провинцией, а входила в каче¬стве отдельной области в сенатскую провинцию Сирию, то Пилату более подходила должность прокуратора. Однако ввиду особой военно-полити¬ческой ситуации в Иудее Пилат мог быть наделен также функциями пре¬фекта. В свое время крупнейший знаток римской истории Т. Моммзен отметил, что Понтий Пилат по своему назначению jure gladii должен был называться не прокуратором, а префектом, таким образом его предположение блес¬тяще подтвердилось найденной в Кесарии надписью.
1.1 «Акты Пилата»
Одним из наиболее таинственных и интригующих документов ходивших среди ранних христиан, были «Акты», «Деяния» или «Записки Пилата». Описанный в Евангелиях суд над Иисусом Христом, проведенный когда-то в Иерусалиме при одном из римских наместников, со временем стал восприниматься массой верующих как важное, чрезвычайное событие иудейской, римской , да и всей мировой истории. Отсюда следовала мысль о том, что после этого суда должны были остаться такие же документы, которые остались после иных громких процессов античности. Хорошо отлаженные канцелярии, существовавшие в римских провинциях, превращали эту мысль в уверенность. Казалось, что Понтий Пилат или его подчиненные просто не могли не отметить столь выдающееся дело в каких-нибудь отчетах и докладах.
1.2. Псевдоисторические тексты:
«Послание Пилата в Рим».
Евангельский образ Пилата, равнодушного и слабовольного римского правителя, распявшего Иисуса в угоду толпе иудеев, с течением време¬ни претерпел эволюцию. Уверенность судьи в невиновности Иисуса, под¬черкнутая евангелистами, дала повод к переосмыслению роли Пилата и изменению оценок его поведения. Уже в Деяниях апостолов появляется фраза, что Пилат хотел освободить Иисуса, но ему не дали этого сделать иудеи. Настойчиво проводилась мысль, что Пилат хотел ограни¬читься бичеванием, а распять осужденного его заставили, или даже сами иудеи распяли Иисуса. Дополнительный толчок к реабилитации римско¬го наместника дал евангельский эпизод с вмешательством в ход суда над Иисусом жены Пилата, выступившей на стороне подсудимого (Мф 27:19). В истории христианства все чаще стал встречаться взгляд на Пилата как на искреннего, хотя и безуспешного защитника Иисуса, как на еще одного свидетеля его божественности. Помимо популярных в первые века хрис¬тианства Актов Пилата, появилось немало сочи¬нений, написанных от лица судьи Иисуса, где во всем случившемся обви¬нялись иудеи. В одной из средневековых эфиопских рукописей, называе¬мой Исповедью Пилата, в уста римлянина вкладывается такое признание, произнесенное у гроба Христа: «Я верую, что Ты воскрес и Мне явился, и верую также, что Ты, Господи, не будешь судить меня, ибо я действовал, осуждая Тебя, из боязни евреев. Верую в Твои слова и в дела, которые Ты совершил, когда находился среди людей».[3. с 447].
1.3. «Приговор Пилата»
Апокрифическая и псевдоисторическая литература, связанная с именем Пилата, насчитывает более десятка сочинений различного объема.
В период Средневековья появилось еще несколько вариантов донесения Пилата в Рим, а также ответов Тиберия Кесаря.
Непосредственное отношение к данной теме имеет еще одна средне¬вековая подделка — т. н. «приговор» римского наместника, вынесенный Иисусу Христу. Впервые его приводит христианский писатель Андрихомий (кон. XVI — нач. XVII в.), сообщая при этом, что взял его из неких «древних Анналов». В 1593 г. эта часть сочинения Андрихомия была опублико¬вана. «Древние Анналы», на которые ссылался писатель, оказались сред¬невековой летописью, а сам текст представляет собой схолию, с помо¬щью которой пытались связать евангельский рассказ о суде над Иисусом с классическим римским судопроизводством. Документ это интересен тем, что показывает, каким в Средние века виделось основание для судебного осуждения римлянами Иисуса Христа.
Кроме того, существует еще целый ряд таких псевдоисторических документов как «Послания Пилата в Рим», а так же цикл писем Пилата и Ирода тетрарха, а так же апокрифическое Евангелие от Никодима, сыгравшее не последнюю роль в создании ряда легенд в отношении личности Пилата.
Мною не случайно, в данном разделе, была затронута тема так называемых псевдоисторических документов, и апокрифов, так как они непосредственно связаны со следующим пунктом данной работы.
В чем же заключается ценность данных документов? Безусловно, вышеперечисленные документы, относясь к разряду псевдоисторических, а так же евангелие от Никодима, не являются ценными для истории в целом, однако для истории христианства, как впрочем и для формирования исторического образа Пилата, они сыграли весьма значительную роль, роль значение которой мы рассмотрим ниже в следующем разделе данной работы.
2. Исторический портрет Понтия Пилата.
2.1. Пилат как положительный исторический персонаж.
Одним из наиболее ярких исследований жизни Иисуса, является Э.Ренан, который в своей монографии «Жизнь Иисуса», так же не обошел вниманием и личность Пилата.
Ренан рисует портрет Пилата как человека равнодушного «к внутренним распрям иудеев» и довольно уставшего от «проявления необузданного воображения и заблуждений» иудеев, которых он не любил.
Но последние еще больше ненавидели его; они находили его жестоким, надменным, вспыльчивым, обвиняли его в невероятных преступлениях. Иерусалим, как центр огромного народного брожения, был городом мятежным; для иностранцев пребывание в нем было невыносимо.
Фанатики предполагали, что у нового прокуратора сложилось твердое намерение уничтожить Иудейский закон. Их узкий фанатизм, их религиозная нетерпимость возмущала широкое чувство справедливости и гражданского благоустройства, присущее самому дюжинному римлянину.
«Все известные нам действия Пилата рисуют нам его», - пишет Ренан, - «как хорошего администратора». [4 с. 282].
В первое время, при исполнении своих обязанностей, у Пилата происходили недоразумения с подвластным ему народом; он разрешал эти недоразумения крайне грубо, хотя, по существу, был прав. Иудеи должны были казаться ему отсталыми людьми. В своих лучших проектах для блага страны именно во всем, что касалось общественных работ, он наталкивался на иудейский закон, как на непреодолимое препятствие. Закон ставил жизнь в такие рамки, что она не могла поддаваться никаким изменениям, никаким улучшениям. Римские сооружения, даже наиболее полезные, внушали ревностным евреям глубочайшую антипатию. Два пожертвованных по обету гербовые щита с надписями, которые Пилат велел прибить у своей резиденции, прилегающей к священной (для иудеев) ограде храма, вызвали еще более сильное волнение.
Вначале прокуратор обращал мало внимания на подобную обидчивость иудеев, но в дальнейшем, религиозная атмосфера в реакционной национальной среде накалялась, росли недовольства, назревал открытый революционный конфликт, что впоследствии повлекло за собой отрешение Пилата от должности.
Но это было позже, спустя несколько лет после казни Христа.
Как полагает Э. Ренан, Христос казался ему неопасным мечтателем .
«Полное отсутствие религиозного и философского прозелитизма у римлян той эпохи, заставляло их смотреть на преданность истине, как на химеру», - сообщает нам Ренан, однако, сомнительно, чтобы Пилат, занимающий довольно высокий пост, да к тому же, человек, принадлежащий к сословию всадников, был по словам Ренана лишен «философского прозелитизма», так как основной философской концепцией того времени в Риме, были философские идеи стоицизма, с которыми вряд ли не был знаком Пилат, ибо эпоха еще помнила и Цицерона, и Катона, да и сам император Август, как известно, имел довольно широкие философские знания.
Ведь не случайно в Евангелии от Иоанна нам рисуется картина допроса у Пилата, где тот задает поистине фундаментальный и глубочайший философский вопрос Христу: «что есть истина?» [ 1.Ин.18:37-38].
Как известно, согласно Библии, Пилат пытавшийся приложить все усилия к спасению Иисуса, был вынужден прибегнуть к позорной казни, так как по словам Ренана: «Пилата даже обвиняли в недостаточном усердии, в попустительстве врагу кесаря. Самые горячие враги римского владычества обратились в верноподданных Тиверия, чтобы иметь возможность обвинять слишком снисходительного прокуратора в оскорблении величества: « Здесь нет», - говорили они, «другого царя, кроме кесаря, кто называет себя царем, тот против кесаря. Если правитель отпустить этого человека, он, значит, не друг кесарю».
«Итак, не Тиверий и не Пилат приговорили Иисуса к смерти. Его осудила старая иудейская партия, Моисеев закон»,- заключает Ренан в своей работе «Жизнь Иисуса» [4 с. 282].
А) . Канонические Евангелия как литература, формирующая
положительный образ Пилата.
Следует заметить, вышерассмотренные выводы сделанные Ренаном, частично основываются как на исторических фактах, так в большей степени отражают его похвальное идеалистическое и благоговейное отношение как Риму, так и к личности Пилата, нужно сказать, что в целом портрет Пилата с рассматриваемой позиции в целом верен, так как он не противоречит ни сведениям четырех евангелистов, ни идеализированному портрету, который нам рисует апокрифическое Евангелие от Никодима.
Итак, рассмотрим все сведения евангелистов, сообщающих нам о личности Пилата:
Так Матфей, в своем Евангелии, вводит довольно важный персонаж – жену Пилата, которая в повествовании евангелиста выступает как заступница за Христа: «Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него». (Мф.27:19).*
Так же Матфей, рисует картину суда над Христом, где Пилат, по причине невозможности изменить решение синедриона, и под натиском толпы «умывает руки», тем самым демонстративно показывая свою непричастность к казни Христа: «Пилат, видя, что ничего не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал : невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы». (Мф.27:24).
Более подробно суд над Христом описывает Лука, так, найдя невиновным Христа, Пилат, в виду того что Он еще и Галилеянин, а следовательно «из области Иродовой», посылает Христа к тетрарху Ироду, который в то время находился в Иерусалиме. (Лк. 23:6-7).
Пилат, в повествовании Луки, настоятельно пытается заставить иудеев вынесших приговор Христу изменить свое мнение, на основании не только собственного оправдательного решения, но и на основании оправдания Его тетрархом. (Лк. 23:13-16.)
В Евангелии от Марка, личности Пилата уделено довольно мало внимания и сообщается что «Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие»( Мк. 15: 15).
_______________________________________
* Ниже будет кратко рассмотрена роль личности Прокулы – жены Пилата.
Обширную информацию о личности Пилата предоставляет нам четвертый евангелист Иоанн; здесь и вышеописанный разговор Пилата с Христом об истине, здесь и попытка Пилата спасти Христа от неминуемой казни:
«И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем. Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его», ( Ин. 18: 38; 19:1.) Где акт избиения трактуется евангелистом как попытка показать иудеям как жалок сей избитый и поруганный Человек, и, тем самым вызвать жалость в сердцах неприменимых иудеев, но увы, расчеты Пилата оставались тщетными: «Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины».
Иудеи отвечали ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал себя Сыном Божиим» (Ин. 19:7)
И, несмотря на повторные попытки Пилата вновь апеллировать к справедливости и состраданию, иудеи выдвинули последний, наиболее веский довод,* перед которым не смог устоять римский прокуратор:
«Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю, всякий, делающий себя царем, противник кесарю. Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-Еврейски Гаввафа. Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат иудеям: се, Царь ваш! Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя кроме кесаря. Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели».
Таким образом, приходится признать, что в целом, портрет Пилата, за исключением странного молчания в этом отношении Марка, можно считать положительным. В Евангелиях Пилат выступает как добродушный и способный к состраданию человек, человек не желающий смерти невиновному Мессии, человек, обличенный властью Рима но не способный применить ее на территории Иудеи, в виду фанатичного религиозного рвения, которое иудеи в полной мере выместили на Человеке, объявившим себя Сына Господа.
Б) Значение Апокрифического Евангелия от Никодима
в формировании образа Пилата.
Уже во II в. христианство сделалось одной из самых массовых религий Римской империи. С этого времени начинается распространение широкого потока христианской литературы. И конечно, центральное место в ней занимает Иисус Христос. На основе новозаветных Евангелий, признанных Церковью боговдохновенными, создаются все новые произведения аналогичного свой¬ства, также претендующие на звание Евангелий, авторство которых при¬писывается либо апостолам Христа, либо их ученикам, либо иным свиде¬телям евангельских событий. Постепенно число таких текстов достигает нескольких десятков. Все эти книги ортодоксальная Церковь называет апокрифами (от греч. «тайный», «скрытый»).
___________________________________________
* В разделе «Апология Пилата» - данный факт будет рассмотрен более подробно.
Как правило, эти сочи¬нения функционировали в отдельных самостоятельных общинах и регио¬нах и не имели массового хождения. В конце концов, по мере централи¬зации Церкви они были либо уничтожены как еретические произведения, либо вышли из употребления.
Однако напрочь отрицать то, что в апокрифические сочинения могли попасть какие-то сведения из первона¬чальной устной традиции, по меньшей мере
неосторожно. Как, например, относиться к появлению в Евангелии от Никодима имени жены Пилата — Прокла (или Прокула)?
Стоит ли за этим какой-то неизвестный нам источ¬ник? Об обращении жены Пилата в христианство сообщают Афанасий Великий, Августин Гиппонский,
Иоанн Малала и другие церковные писатели. Греческая православная и Эфиопская церкви причислили Прокулу (по-эфиопски: Аброклу) к лику святых. Как отделить здесь апологетичес¬кий вымысел от исторической реальности? [3 с. 117.]
Хотя Восточная церковь официально не знала такого Евангелия, сохра¬нились его греческие списки, восходящие к V в.
В них содержится главным образом пер¬вая часть апокрифа. Имеются также греческие переводы с коптского языка второй части апокрифа, повествующей о сошествии Иисуса в ад. Трудно, однако, установить, на каком языке каждая из этих частей была напи¬сана вначале и когда они были сведены воедино. Древнейшая из латин¬ских рукописей Евангелия от Никодима, происходящая из Энзейдлинского монастыря (Codex Einsidlensis), датируется X веком, предположительное время создания этого апокрифа 424-425гг.
В апокрифе иудейские старейшины охвачены такой лютой ненавис¬тью, что ее не в состоянии унять даже вводимые автором по ходу дела дополнительные чудеса и знамения, свидетельствующие о божественности Иисуса. Напротив, Пилат представлен, как умеренный правитель и рассу¬дительный человек, явно сочувствующий подсудимому. После распятия и смерти Иисуса он едва ли не справляет по нему траур.
Рассмотрим апокриф более детально:
Итак, Пилат, желая узнать в чем же обвиняют Христа задает этот вопрос иудеям, они же ответили ему: «…Закон, запрещает исцелять в субботу; Он же исцеляет в субботу хромых, горбатых, расслабленных, слепых, увечных и бесноватых. Пилат спросил: какими злыми деяниями творит Он это? Отвечали ему: Он чародей и [силою] Веельзевула, князя бесов¬ского, изгоняет бесов, и все они повинуются Ему».
Интересна дальнейшая трактовка апокрифа, в его греческой версии Пилат отвечает им следующее: «Пилат сказал: не силою духа нечистого, но через бога Асклепия изгоняют бесов». [3. с. 124.]
В то время как другая версия того же апокрифа сообщает нам следующий ответ Пилата: «Не силой духа нечистого, но могуще¬ством Божиим изгоняют бесов». Последний пример, безусловно наводит нас на мысль о поздней интерполяции в первоначальный текст апокрифа, так как даже Ренан, вероятно, будучи знаком с данным апокрифом, и даже существовавшим мнением считать Пилата последователем Христа пишет следующее: «Прокуратор Понтий, прозванный Платом за пожалованный ему или его предкам в виде отличия дротик, (рilum), до тех пор не имел никаких сношений с нарождавшейся сектой».(Курсив мой) [4. с. 281].
Далее апокриф свидетельствует о том что Пилат, ( вероятно, с явной насмешкой над иудейским законом, применяя законы формальной логики, и конечно же, наверняка сократовскую диалектику), пытаясь выявить вину Христа приходит к выводу о Его невиновности: « и приказав отвести Иисуса в сторону, спросил их: по какой причине хотят погубить Его? И они отвечали: за то, что Он творил исцеления в субботу. Пилат сказал: значит, за добрые дела хотят погубить Его? Отвечали ему: «да».
«Тогда Пилат, придя в ярость, сказал иудеям: вы всегда были народом мятежным и противились тем, кто благодетельствовал вам. Иудеи спросили: кто благодетельствовал? Отвечал им: ваш Бог, Который избавил вас от сурового ига в земле Египетской, и провел вас по морю как по суше, и дал манну в пустыне и мясо перепелов вам в пищу, и извел вам воду из камня, чтобы утолить жажду вашу, и дал вам Закон.
А вы не переставали гневить Бога вашего и воздвигли литого тельца. И Бог Возмутился вами и хотел погубить вас. И Моисей просил за вас, чтобы не погибли [вы]. И теперь вы говорите мне, что я презираю царя.
И, поднявшись с судейского места своего, он хотел выйти, но иудеи кричали: царь наш — Кесарь, а не Иисус; Ему же волхвы принесли дары, как царю, и Ирод, узнав от волхвов, что родился Царь, хотел погубить Его. Его же отец Иосиф, узнав об этом, взял Его вместе с матерью, и они бежали в Египет. И Ирод избил младенцев еврейских, родившихся в Вифлееме. Пилат, услышав эти слова, был объят ужасом, и когда воцарилось спокойствие в народе кричащем, сказал: значит, Он Тот, Кого искал убить Ирод? Отвечали иудеи: да, это Он. И Пилат, взяв воды, умыл руки свои пред солнцем, говоря: невиновен я в крови Праведника Сего, смотрите вы. И воскликнули иудеи: кровь Его ни нас и на детях наших!».
Что ж, безусловно, текст апокрифа, имеет явные расхождения с евангелистами, однако, в той же степени имеет и схожие черты.
Вероятно автору апокрифа, хотелось выразить при помощи литературно-художественных образов контраст отделяющий Пилата от варварского ( в глазах писателя) закона иудеев, обелив тем самым образ Пилата, который, как не странно, прекрасно знает Тору, и подобно ветхозаветному пророку, пытается воззвать иудеев к почитанию истинных ( христианских, в представлении автора апокрифа), законов.
Сложившаяся традиция считать Пилата добрым, чутким и справедливым человеком выражалась в работах многих христианских авторов; так Тертуллиан утверждал, что «все сведения о Христе, Пилат, уже христианин в душе, сообщил тогдашнему Цезарю Тиберию». [3с. 119.]
2.2. Пилат как отрицательный исторический персонаж.
Пожалуй одним из самых ценных исторических источников, более в полной мере освещающих наш вопрос, являются свидетельства Иосифа Флавия, вот что он пишет в «Иудейских Древностях»:
«Когда правитель Иудеи Пилат повел свое войско из Кесарии в Иеросолиму на зимнюю стоянку, он решил для надру¬гания над иудейскими обычаями внести в город изображения Цезаря на древках знамен. Между тем Закон наш возбраняет нам всякие изображения. Поэтому прежние правители вступали в город без таких украшений на знаменах. Пилат был первым, кто внес эти изображения в Иеросолиму, и сделал это без ведома населения, вступив в город ночью. Когда узнали об этом, население толпа¬ми отправилось в Кесарию и в течение нескольких дней умоляло его убрать изображения. Но он не соглашался, говоря, что это будет оскор¬блением Цезаря, а когда толпа не переставала досаждать ему, он на шестой день приказал своим воинам тайно вооружиться, поместил их в засаде в здании ристалища, а сам взошел на возвышение, там же сооруженное. Но так как иудеи опять возобновили свои прось¬бы, то он дал знак и солдаты окружили их.
Тут он грозил немедленно перерубить всех, кто не перестанет шуметь и не удалится восвояси. Они, однако, бросились на землю, обнажили свои шеи и сказали, что они предпочитают умереть, чем допустить такое наглое нарушение мудрого Закона. Пилат изумился их стойкости в соблюдении законов, приказал немедленно убрать изображения из Иеросолимы и доставить их в Кесарию», – таким образом, Флавий рисует нам циничного, коварного и жестокосердного человека, пренебрегающего традициями народа, оккупантом-варваром, каким, впрочем, Пилат и был в глазах иудейского народа и его правителей. Римский закон и иудейский закон – были два чуждых друг другу явления – и ни один не желал принять права другого: римляне смотрели на иудеев как на варваров, иудеи на римлян как на захватчиков и безбожников.
Филон Александрийский сообщает нам о Пилате следующее: «И вот Пилат, бывший наместником Иудеи, не столько ради славы Тиверия, сколько ради огорчения народа велел установить во дворце Ирода позолоченные щиты, на которых не было никаких изо¬бражений, а только сделана надпись: посвятил такой-то такому-то. Узнав об этом, народ пришел в беспокойство и, предводительствуемый четырьмя царскими сыновьями, достоинством и жизнью своею подоб¬ных царю, и другими его потомками, стал увещевать его удалить щиты и не нарушать обычаи отцов, которые извечно оставались неизменны и соблюдались и царями, и правителями. Но свирепый и упрямый Пилат не обратил на это никакого внимания. Тогда те воскликнули: «Пере¬стань дразнить народ и возбуждать его к восстанию!»
[3. с.19 ].
И далее: « Таким образом этот от природы жестокий и гневливый человек при-шел в замешательство: удалить установленные им щиты он не хотел, чтобы не доставить радости своим подчиненным, но вместе с тем ему были известны постоянство и последовательность Тиверия в этих де¬лах. Поняв это, присутствующие написали Тиверию жалобное письмо. Тот, узнав о делах Пилата, вознегодовал, хотя гнев его, как известно всем, разжечь было непросто. Немедленно же после этого он написал Пилату письмо, велев ему без промедления убрать щиты и удалить их в Кесарию, где посвятить в храм Августа.
Итак, честь властите¬ля была сохранена, как и его обычное благорасположение к древнему городу», - таким образом в глазах иудейских историков образ Пилата – образ жестокого и несправедливого ( в отношении иудейского закона) человека.
Таким образом, до сих пор, отрицательный образ Пилата, как исторической личности, рассматривался лишь в свете иудейской традиции, однако, для полноты изложения, следует так же упомянуть и некоторых христианских авторов.
Как было изложены выше, в целом, христианская традиция представляла Пилата, если не последователем христианства, то, по словам Тертуллиана, «христианином в душе», т.е., по крайней мере, человеком, желавшим хоть как-то помочь и спасти невинного Человека- Сына Божьего – Иисуса Христа, однако вокруг личности Пилата, все же была оживленная полемика, и чувствовался явный дуализм; с одной стороны он пытался спасти Христа, однако, в то же время он не проявил стойкости и гордости, достойной звания римского всадника – он подписал смертный приговор Христу.
Так, в своем сочинении, посвященном первым шагам Церкви, известный хрис-тианский историк Евсевий Кесарийский (ок. 263—340) обильно цитирует тру¬ды своих предшественников, в том числе Филона Александрийского и Иосифа Флавия. Евсевий сообщает о самоубийстве Пилата при императоре Гае (Калигуле) (37—41гг.), ссылаясь на неких «греческих писателей». «Стоит обратить внимание, что тот самый Пилат, живший во времена Спасителя, впал, по преданию, при [императоре] Гае в такие беды, что вынужден был покончить с собой и собственной рукой наказать себя: Божий суд, по-видимому, не замедлил настигнуть его». [3. с.20 ].
Продолжая данную традицию, Орозий, в своей «Истории против язычников» пишет следующее: «Пилат же, наместник, который вынес обвинительный приговор в отношении Христа, после того как он вызвал и претерпел в Иеросолиме множество волнений, был подавлен такой тревогой, исходившей от Гая, что, пронзив себя собственной рукой, в скорой смерти искал сокраще¬ние мучений».
Григорий Турский, в «Истории франков» пишет: «Пилат не остался безнаказанным за свое злодейское преступление — убиение Господа нашего Иисуса Христа: он наложил на себя руки. Мно¬гие считают, что он был манихеем, согласно сказанному в Евангелии: «пришли некоторые и рассказали Ему о галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их» [4. с.20 ].
Что ж, не будем ограничиваться свидетельствами негативно настроенных иудейских историков и слухами, ходившими в христианской среде, но обратимся к более поздним исследованиям данной проблемы.
Д.Ф. Штраус в работе «Жизнь Иисуса», пытаясь объективно описать исторические события рассматриваемой нами темы пишет следующее: «следует заметить, что сопротивление Пилата (иудейским властям и народу Прим.Автора) евангелисты слишком подчеркива¬ют, чтобы оттенить невинность Иисуса и непримиримую злобу иудеев».
Исследуя события тех дней, а именно суд над Христом, Штраус приходит к выводу что возможны были два варианта развития событий: « В первом случае он ( Пилат), вероятно, сначала усомнился в виновности Иисуса, но затем не убедился в его невиновности, а во втором случае он, вероятно, не высказывал открыто своих взглядов и расчетов, чтобы зря не компрометировать себя в глазах властей иудейских и не утратить права на признательность и благодарность с их стороны». Поэтому, заключает Штраус: «насколько правдоподобно сообщение
евангелистов о том, что иерархи иудейские старались склонить на свою сторону прокуратора, настолько неправдоподобно их сообщение о том что Пилат публично и торжественно высказывал свое убеждение в невиновности Иисуса», более того, Штраус делает сенсационное заявление: «Немыслимо, затем, и сообщение о том, что Пилат, не достигнув своей цели, умыл демонстративно («перед народом») свои руки в удостоверении невинности Иисуса и заявил, что он, Пилат, невиновен в пролитии крови «Праведника Сего» и возложил ответственность за смерть его на иудеев. Трудно поверить и тому, чтобы весь собравшийся народ на это заявил: «Кровь Его на нас и на детях наших». [ 13. стр.452].
Итак в завершении повествования о Пилате, Штраус делает следующий вывод: «Но тут иудеи выдвинули свой сильнейший аргумент: они заявили Пилату, что, отпуская Иисуса, он окажется врагом кесаря, ибо «всякий, делающий себя царем (как Иисус), противник кесарю». Таким образом, Пилат-прокуратор, долго противившийся требованию иудеев и вы¬ставлявший разные уважительные причины и доводы против них, наконец сдается по чисто личному и своекорыстному побуждению и уступает иудеям, вопреки собственному убеждению, ибо из пред¬шествующих расспросов и ответов Иисуса он должен был убедиться, что Иисус считал и называл себя «царем» лишь в самом безобидном смысле (он говорил, что его царство «не от мира сего») и что он нисколько не был опасен для кесаря, т. е. римского императора». [ 5 с.455].
Таким, образом, на основании данных фактов, можно прийти к выводу что Пилат, действительно не был так хорош, каким его нам показывает литература свидетельствующая в его оправдание, наоборот, в свете вышеприведенных фактов можно заключить что Пилат – человек коварный, своекорыстный и довольно жестокий, однако, как мне кажется, не стоит делать подобных выводов в виду того что приведенные мнения, хоть и являются если не подлинно историческими, то хотя бы отражающими взгляды определенных групп, исповедующих определенную, чисто субъективную точку зрения.
Стоит заметить, что все ранее приведенные цитаты и фрагменты документов, находятся в некотором отрыве от истинного (по моему мнению) толкования рассматриваемой темы, по данной причине я ввожу в свою работу следующий раздел под названием «апология Пилата».
3. Апология Пилата.
Данный раздел введен мною по причине принципиального моего субъективного несогласия с документами свидетельствующими о Понтии Пилате как о жестоком и циничном человеке, и это совершенно не значит что я отрицаю свидетельства Филона или Флавия – нет!
Я так же не отрицаю и свидетельств Штрауса – они так же верны, однако я принципиально против свидетельств, невольно формирующие отрицательный образ Пилата, псевдоисторических свидетельств рьяных поклонников веры пытавшихся приписать прокуратору такие качества, как несправедливость, своекорыстие, жестокость и циничность, трусость, наконец, дабы хоть как-то отыграться на виновнике казни Христа.
Что ж, возможно Пилат и в действительности, в представлении иудеев был таковым, однако не стоит забывать, о должности Пилата; он прокуратор, он гарант Римской власти в провинциальной и отсталой стране, он пребывает в варварском обществе, среди экзальтированных религиозных фанатов, готовых поднять бунт в любой момент по любому не заслуживающему вниманию ( в глазах Пилата) поводу, он правит по-римски, он прославляет, утверждает и исполняет закон Римской Империи, естественно, полагая что вершит его исключительно справедливо, преследуя цель доказать на деле иудейскому народу преимущества римского общества и цивилизации перед первобытно-религиозным мышлением иудеев, и нужно сказать, делает он это весьма хорошо, достаточно сказать и то, что часть иудеев того периода времени уже не имели той крепкой веры какую нам представляют евангелисты, достаточно вспомнить и о расколе в иудейской религии, что означает падение веры, о двух крупных враждующих партиях: непримиримых и глубоко верующих фарисеях и более лояльных к римской власти саддукеях, и о множестве мелких сект, огромном количестве пророков, лжепророков, магов и кудесников, обитавших в Иудее того времени; нет вера иудеев была не столь крепка.
Стоит заметить что все выше приведенные цитаты говорящие как «за», так и «против» Пилата, не отражают реальной действительности в формировании более верного образа прокуратора Иудеи.
Если первые идеализируют его образ, то другие, возможно, более близкие к истине, свидетельствуют о его непомерной жестокости.
В чем заключается ошибка обеих сторон? Обе говорят: «именно таков был Пилат», «именно такими качествами он обладал».
Коренная ошибка обеих сторон заключается именно в религиозном видении проблемы, в кардинальном и радикальном отрыве от истории и ошибочной трактовки исторического факта в свете субъективизма древних иудейских историков и евангелистов, преследовавших, собственные цели, безусловно из благих ( в свете собственных воззрений) побуждений.
Изучая данную проблему, невольно обращаешь внимания на то, что каждый автор рассматривает Пилата как отправную точку в истории казни Христа, словно власть его была абсолютна, рассматривают его как человека наделенного абсолютной, неограниченной властью, и что более возмутительно, возникает впечатление что Иудея того времени – является ( в изложении авторов) ни чем иным как центром мировых событий.
И это действительно так, но так, если рассматривать Иудею как место рождения Бога, то есть, с точки зрения христоцентрической религиозно-исторической трактовки, однако, как говориться, audiator et altera pars - требуется выслушать и другую сторону.
Мы же займем немного иную позицию. Позицию обыкновенного исследователя-историка. И в первую очередь, зададим сами себе один единственный вопрос:
чем была Иудея в представлении римлянина? – провинцией, местом, для ссылки, даже если ты и занимаешь кресло прокуратора.
Кем был тетрарх Ирод в представлении Августа и Тиберия – лишь жалким варваром, которого легко можно было купить за деньги, за посулу власти, за внимательный и многозначительный кивок со стороны великого Рима.
Итак, до сих пор мы рассматривали события в Иудеи, словно она была центром мира, в то время, как в реальности, место этой евангельской мистерии было ( в историческом, политическом, экономическом и культурным аспектах) всего лишь римской и отсталой окраиной, окраиной, в которой, к своему великому неудовольствию правил несчастный и утомленный человек – прокуратор Иудеи Понтий Пилат, человек над которым тяготел, с одной стороны жестокий и не знающий пощады римский закон, во главе которого стоял кровавый тиран император Тиберий, а с другой стороны, вечно недовольный народ иудеев, который в любую минуту, восстав, мог вызвать волну репрессий в адрес Пилата со стороны Тиберия.
Верно ли я трактую данный факт, - несомненно, верно! - так как до сих пор данная версия не была озвучена, то есть версия о реальном положении дел в Римской Империи того времени.
Итак, займем позицию историка и попробуем воссоздать реальные события тех дней, дабы увидеть истинное лицо прокуратора.
Как было сказано выше, Евангелия и еврейские историки рисуют нам портрет Пилата, как человека наделенного практически абсолютной властью, однако уже в свете евангельско-иудейских трактовок мы можем найти явное противоречие данному мнению:
«Первосвященники начали запугивать (?) (заметьте, запугивать!) Пилата возможной потерей им власти. Люди кричали, что как только он отпустит Иисуса, они напишут кесарю письмо с жалобой на него», - так пишет А. Шевченко о событиях тех дней в своей книге «Христос», эти же события отражены в Евангелии от Иоанна: «С того времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю, всякий, делающий себя царем, противник кесарю. Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-Еврейски Гаввафа. Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат иудеям: се, Царь ваш! Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя кроме кесаря. Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели». (Ин.19:12-16).
Итак, отчего же, согласно Евангелию, Пилат так резко переменил свое мнение, как только услышал о жалобе иудеев императору Тиберию? Отчего заявление «нет у нас царя кроме кесаря», заставило Пилата пойти на поводу у синедриона?
Вероятно оттого, что подобная хитрая формулировка иудеев скрывала за собой то, что многие историки и исследователи не желают видеть в свете религиозной трактовки проблемы?
О да, именно так! Ибо слова «нет у нас царя кроме кесаря», означали лишь то, что Пилат всенародно признавал Христа царем, в противоположность кесарю-императору, а это увы, было ни чем иным как «оскорблением величия» цезаря, преступления, в те далекие времена каравшегося казнью, а это уже был открытый политический вызов самому императору.
Но так ли это было на самом деле? Правилен ли ход моих мыслей? Дабы удостовериться в правильности моего изложения, пожалуй стоит обратиться на этот раз к римским историкам, которые в полной мере освещают те времена в которые приходилось исполнять обязанности Понтию Пилату - время правления императора Тиберия.
Кем же был на самом деле Тиберий, и отчего его так боялся Пилат?
На данный вопрос можно ответить цитатой Гая Светония:
«Перечислять его ( Тиберия) злодеяния по отдельности слишком долго: довольно будет показать примеры его свирепости на самых общих случаях.
Дня не проходило без казни, будь то праздник или заповедный день: даже в новый год был казнен человек. Со многими вместе обвинялись и осуждались их дети и дети их детей. Родственникам казненных запрещено было их оплакивать. Обвинителям, а часто и свидетелям назначались любые награды.
Никакому доносу не отказывали в доверии. Всякое преступление считалось уголовным, даже несколько невинных слов. Поэта судили за то, что он в трагедии посмел порицать Агамемнона, историка судили за то, что он назвал Брута и Кассия последними из римлян: оба были тотчас казнены, а сочинения их уничтожены, хотя лишь за несколько лет до того они открыто и с успехом читались перед самим Августом.
Некоторым заключенным запрещалось не только утешаться занятиями, но даже говорить и беседовать. Из тех, кого звали на суд, многие закалывали себя дома, уверенные в осуждении, избегая травли и позора, многие принимали яд в самой курии; но и тех, с перевязанными ранами, полуживых, еще трепещущих, волокли в темницу. Никто из казненных не миновал крюка и Гемоний: в один день двадцать человек были так сброшены в Тибр, среди них и женщины, и дети.
Девственниц старинный обычай запрещал убивать удавкой — поэтому несовершеннолетних девушек перед казнью растлевал палач. Кто хотел умереть, тех силой заставляли жить. Смерть казалась Тиберию слишком легким наказанием: узнав, что один из обвиненных, по имени Карнул, не дожил до казни, он воскликнул: «Карнул ускользнул от меня!»
Когда он обходил застенки, кто-то стал умолять его ускорить казнь — он ответил: «Я тебя еще не простил». Один муж консульского звания упоминает в своей летописи, как на многолюдном пиру в его присутствии какой-то карлик, стоявший у стола в толпе шутов, вдруг громко спросил Тиберия, почему еще жив Паконий, обвиненный в оскорблении величества? Тиберий тут же выругал карлика за дерзкий вопрос, но через несколько дней написал сенату, чтобы приговор Паконию был вы¬сей как можно скорее». [ 6. (3.61:2-5.) с. 101 ].
Итак, на основании свидетельств Светония, теперь можно воссоздать реальную историческую картину – плач и скрежет зубов был отнюдь не в Иудее, но увы, в самом Риме, вне всякого сомнения, Пилат был наслышан и напуган злодеяниями Тиберия, власть Пилата было столь шаткой, что из прокуратора он в любой момент мог превратиться в узника, в то время как его семья могла в любой момент лишиться и состояния, положения в обществе и даже собственной жизни, зная это, иудеи систематически прибегали к открытому шантажу, влияя на решения римского представителя власти.
Именно в свете данных фактов, можно заключить, что Пилат не был циничным и жестокосердным человеком, он был заложником собственного положения, напуганный человек, оказавшийся в ужасной ситуации: судья, опасающийся суда, человек, не имеющий возможности отказаться от должности и пытающийся спасти жизнь собственной семьи, человек, лавирующий между тираном и варварами.
Таким образом, всю сложность положения Пилата можно осознать лишь в свете римских исторических источников.
И теперь, надеюсь, что нас, в свете изложенных фактов, как писал некогда М. А. Булгаков, более не будут пугать: «ни безносый убийца Гестаса, ни жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник понтийский Пилат».
А. Графф.
Для подготовки данной работы была использована следующая литература:
1.Библия.
2.Религии мира «Христианство» Минск Книжный дом 2006.
3.«Иисус Христос в документах истории» Изд. Историческая книга
С-Пб. «Алетейя» 2007.
4.Э Ренан «Жизнь Иисуса» Киев «Украина» 1990.
5. Д.Ф. Штраус «Жизнь Иисуса» М. «Республика» 1992.
6. Гай Светоний Транквилл «Жизнь двенадцати цезарей». М.
«Художественная литература 1990г.
7. А. Шевченко «Христос» Киев «Наука i освiта» 2007г.