Теперь у меня есть золотая рыбка. Ее зовут Гертруда. Это не сокращение от «героини труда» и не проявление любви к иностранным именам. Просто это самое глупое имя для золотой рыбки, которое я сумел придумать. Мне, конечно, трудно сказать наверняка, но, кажется, она совершенно не обижена. Более того, ей все равно. Я придумал ей это имя именно потому, что она такая безразличная. Хотел ее позлить, да ничего не вышло. А теперь поздно менять. Кстати, мне и мое имя не нравится, но для меня тоже все потеряно.
Теоретически, нам с Гертрудой можно сменить имена, ей для этого достаточно моего желания, а мне – еще нужно и паспорт сменить, что не так уж просто. Но на практике – это как-то нечестно. Представляете, вы приходите в гости к старому знакомому, которого знаете под именем Петр. Его вот уже двадцать пять лет зовут Петр. То есть, и до вашего с ним знакомства его звали Петр. А тут вы приходите к нему домой и он вам говорит: «Меня теперь зовут Игорь». Это нормально? Может, я слишком много думаю о других, но я бы так поступать не стал. А особенно жалко родителей – они же не виноваты, что мне не понравилось имя, которое они придумывали так долго или быстро придумали, но все же – из лучших побуждений, ведь не может человек жить без имени. Так что я останусь самим собой, и золотая рыбка – тоже.
Рыбку мне подарили друзья на день рождения. И аквариум – небольшой, но удобный (для рыб), и комплект водорослей, а вот корм для рыб они мне не подарили. И вот я иду в зоомагазин, чтобы узнать, чем питаются золотые рыбки.
Я иду пешком и никуда не спешу, потому что сейчас лето, выходной и солнце светит ярко. Иду и думаю, что если бы сейчас была зима, пришлось спешить, а то еще отмерзнут руки и ноги. Но к счастью, сейчас лето, как я уже сказал, и настроение у меня превосходное. Я смотрю на дома, на витрины, на вывески: раньше их здесь не было. Раньше – это лет десять назад. А на людей не смотрю, люди почти не изменились за последние десять лет, разве что стали более суровыми, сосредоточенными.
Сегодня мне почему-то не хочется это видеть. Мне хочется гулять, идти вслед за летним теплом, курить (это прямо сейчас), наслаждаться. Покупаю пачку сигарет и закуриваю – это неизбежно с таким «стажем курильщика» и с такой любовью к сигаретам, как у меня. И продолжаю путешествие.
Вообще-то, я специально проспал лишнюю станцию в метро, чтобы можно было прогуляться. К тому же, вдруг моя судьба изменится из-за этого? Не знаю, но очень хочется в это верить. Мне очень не хватает каких-то изменений, неожиданных встреч, приключений в последнее время. Говорят, человек всего добивается сам, он (человек) должен стремиться к чему-то и действовать. Но я не совсем с этим согласен. Мне кажется, что зря некоторые люди отводят так мало места в жизни для удачи. А некоторые, наоборот, только в удачу и верят – и тоже зря. Я хочу стать сбалансированным человеком, гармоничным – я недавно это решил, но всерьез! И начать собираюсь с того, что удачи и собственных действий в моей жизни будет поровну, 50 на 50, как говорится. Так что все, что от меня требовалось, я сделал: проехал лишнюю станцию в метро и теперь иду пешком. И если меня ждет что-то новое и необычное сегодня, то тут уж пусть моя удача работает, ее черед.
В процессе этих размышлений я подхожу к зоомагазину и останавливаюсь.
Я обо всем этом еще подумаю потом, а пока меня ждет дело. А то еще умрет моя рыбка от голода, что тогда делать?
Придется ее спустить в унитаз, хотя это как-то не очень справедливо по отношению к домашнему любимцу, но не закапывать же мертвую рыбу во дворе, это было бы глупо, ее могут отрыть и съесть бродячие собаки или кошки. Нет, не хочу сейчас об этом думать – лучше куплю Гертруде еды и она будет жить и плавать себе молча в аквариуме. Очень хорошо, что рыбы молчат! Вот у одного моего знакомого есть кошка – как же она иногда кричит! Да просто орет!
В зоомагазине светло и пахнет кормами для животных. На прилавке зеленеет овес, в клетках скребутся грызуны или чирикают птицы. Я решаю обратиться к наиболее понравившемуся мне внешне продавцу и делаю удачный выбор: он дает мне небольшую пластиковую банку с надписью Color Animin, без лишних вопросов и молча ждет. Я убеждаюсь, что это корм именно для золотых рыбок и покупаю его. Не то, чтобы продавец сказал мне что-то особенное или сделал – просто он спокойно и профессионально выполнил свою работу. И мне становится как-то очень легко и хорошо, словно я только что помог кому-то. Вот так я умею получать удовольствие от совершённого не мной и не совершенного.
Теперь можно и посмотреть, что еще продается в зоомагазине, но я выхожу на улицу, чтобы дышать воздухом и снова идти вперед. Или назад – я же не знаю, где меня ждет удача. Где-то в небе плывут облака – белые, еще не испачканные дымом из промышленных труб. Где-то не потому, что я не вижу где, а потому, что я ведь точно не знаю высоту, на которой они находятся. Я вообще многого не знаю, молод и нетерпелив, и нетерпение еще больше возрастает, когда я понимаю, как много всего еще не успел узнать.
Но это меня не пугает, как не пугает, например, то, что я не прочел еще все в мире книги или не увидел все страны мира. Это я для примера, хотя ездить в другие страны мне нравится.
Однажды я был в Греции. Зимой там льет дождь, но не так холодно, как у нас – может, поэтому мне показались такими радушными местные жители? Когда я зашел в маленький магазинчик, где продавались сувениры и заговорил с продавщицей по-английски (я говорил на достаточно ломаном английском), она вдруг улыбнулась и сказала, что ее сын тоже учит английский – видимо, поняла, что это не мой родной язык. На такси я ездил в Греции только один раз – и таксист (после того, как узнал, откуда я) сказал, что в России очень красивые девушки, на что я ответил, что в Греции тоже и мы оба остались довольны. Водитель нашего экскурсионного автобуса, Никос, охотно отвечал на мои вопросы – немногочисленные и ненавязчивые, и как-то угостил меня капуччино, что делал очень редко по отношению к туристам, если верить гиду. Потом мы сфотографировались вместе и эта фотография до сих пор у меня хранится. На ней всегда можно увидеть серьезного меня и жизнерадостно улыбающегося молодого грека. А еще владелица местного кафе напоила меня пивом во время, похожее на южноамериканскую сиесту, когда все закрывается больше чем на час, а проводили меня туда две гречанки, которым я помог выбрать джинсы. Даже не помог, а просто одобрил выбор. И меня научили говорить «я тебя люблю» по-гречески! Вот так было в Греции. И горные озера, и море под боком.
А еще я был в Гонконге, но это уж совсем мальчишкой и самым лучшим местом там мне показался парк развлечений. И еще понравился трамвай, что едет себе в сторону неба под углом, но не сам: его тянет прочный трос. Помню также, как увидел маленькую полупустую забегаловку, над входом в которую висела не подсвеченная даже вывеска «Макдональдс». А в переулках продавали фрукты, конфеты, живую рыбу и креветок – как в фильме, где герой попадает в азиатский квартал.
Тут надо немного отвлечься от воспоминаний о былых ощущениях, потому что я почти врезаюсь в наш, российский, ларек с фруктами и не в переулке ни в каком он стоит, чуть справа от пешеходной дорожки, по которой я иду уже довольно долго. И продолжу. Но сначала я вглядываюсь в разноцветные и разноформенные фрукты и думаю о том, что хорошо бы сейчас съесть грушу или абрикос, но как жаль, что они грязные. Можно, конечно, купить воды в бутылке, которая только и годится, что для мытья груш, в киоске «Мороженое» по соседству, но, подойдя к нему, я покупаю мороженое. Фруктово-ягодное, почти фиолетовое и необыкновенно вкусное. Как в городе Липецке двадцать лет назад.
И именно сейчас, глядя на мороженое и чувствуя запах теплого асфальта, я вдруг понимаю, как хочу снова увидеть Липецк, даже не сам город, а деревню в пригороде, там живут мои родственники и, в числе их, старая-престарая прабабушка. Конечно, мысль съездить туда не раз посещала меня, но, как обычно: дела, слишком короткий отпуск, слишком сильная усталость мешали сделать это. А может, я не так сильно хотел. Но сейчас хочу! Настолько, что доедаю мороженое на ходу, не замечая, и спешу в метро, снова под землю, в пасть, в утробу железному монстру-поезду, только чтобы поскорее домчал до железнодорожных касс.
Поезд мчит, а я опять не смотрю на людей, скорее сквозь них и улыбаюсь своим воспоминаниям. Потом вспоминаю о Гертруде и мысленно прошу прощения у нее за то, что задерживаюсь и прошу еще немного подождать. А затем думаю о том, что я потерял или скомкал окончание своей прогулки (хотя где конец?), но зато скоро приобрету билет. Билет на поезд – это не денежная купюра или календарик. Что-то более весомое, сразу чувствуется, когда берешь его в руки.
Я беру его в руки и убираю в паспорт, предварительно сложив вдвое, а кассир берет мои деньги и складывает в кассу. Каждый получил, что хотел и можно расслабиться. Но я не могу, ведь мне надо спешить домой и банка с кормом для золотых рыбок осуждающе оттягивает карман. И я спешу. Гертруда в порядке, хоть и голодна и я кормлю ее, не успев даже помыть руки и переодеться. А потом успеваю и ставлю чайник. Пока он начинает посапывать и закипать, я обнаруживаю в холодильнике и рядом с ним различную еду и, конечно же, ем. Я ведь тоже проголодался.
Позже я пью зеленый чай и читаю книгу. И, как часто бывает с людьми, пытаюсь сделать нелегкий выбор. С одной стороны хочется вникнуть в суть и читать не торопясь, тщательно впитывая каждую страницу, каждый грамм удовольствия. С другой, уже хочется дочитать скорее эту книгу и в поезде начать новую. Ведь так здорово: садиться в поезд, открывать новую книгу и новый мир в ней. Скорее всего, победит именно эта сторона (которая другая).
Многие считают, что приятно посидеть вечером дома и поесть каких-нибудь котлет за футболом или телешоу. Алкоголь тоже приветствуется у этих многих (да и как можно смотреть телевизор на трезвую голову, думаю я иногда, одна реклама чего стоит), но без телевизора никак. Только если его нет. Совсем. Но это уже из разряда чудес в наше время. Я использую телевизор только как средство для просмотра DVD-фильмов. А вот посидеть вечером дома – это всегда с удовольствием, но зимой. А какое удовольствие сидеть дома в такую погоду как сейчас, когда из окна пахнет теплом и зеленью, а ветер не может быть холодным? Идти мне сегодня некуда и не с кем, ну и что? Я накидываю легкую куртку и выхожу на прогулку. Рядом лес, еще не целиком поглощенный новостройками, рядом темнеет небо и садится солнце. Я иду по тротуару, и справа от меня загорается в окнах дома свет, а слева молча стоят припаркованные машины, похожие на замерший караван, только состоящий не из верблюдов, а из мертвых железных животных. Стоят эти животные и ждут утра, чтобы ожить. Иду дальше и думаю: бред какой-то. Если животные только замерли до утра, то как это они мертвые? А если не мертвые, то зачем им оживать? Неудачно у меня сегодня со сравнениями сложилось.
А в лесу уже ни машин, ни окон, да и людей почти нет. Но еще светло и деревья не темнеют угрожающе, ветки не хрустят, как будто под ногами ночных злоумышленников… Нет, все-таки обойдусь без сравнений. Лучше просто погуляю себе спокойно, поброжу по тропинкам, скорее всего, не более получаса, но уж точно – не менее. А пока я гуляю, поговорим о другом.
Как люди относятся к незнакомому? Чаще всего боятся его и отвергают. Иногда заинтересованно стараются понять и превратить в знакомое. Иногда сражаются с ним. А если незнакомое это настолько выше понимания человеческого, настолько пугающе, что ни сопротивляться, ни убежать? Если это незнакомое меняет твою жизнь, не спрашивая и не давая возможности подумать, взвесить все и принять или отклонить изменения? Если ты вдруг понимаешь, что твой мир, твой привычный мир стал совсем другим и нет никакого пути назад? Только вперед. Что в этом случае сделал я, можно будет узнать позже. Или нельзя.
Или я расскажу об этом совершенно в другой истории. В любом случае, я отвлекся от прогулки и задал какие-то вопросы. Отвечайте на них сами, если интересно. А пока (не знаю, прошло там уже 30 минут, здесь точно еще нет) пора вернуться в лес.
«Пора вернуться домой» – думаю я. И возвращаюсь, в который уже раз за день? Почему-то хочется вина, ужасно хочется, достаю бутылку из холодильника и пью прямо так, минуя эпизод с бокалами, пью холодное и сладкое вино. И ничуть оно не похоже на кровь, как любят утверждать некоторые, да и я сам как-то говорил для красного (красивого) слова. Кровь теплая и соленая. И совершенно невкусная, когда течет по лицу и скатывается на губы. Ну да что это я? Вино холодное и сладкое.
Ночь как наступила, так и закончилась. Очередь за утром.
А что утром? Новый день и возможность спать долго, не разбрасывая драгоценные часы сна на метро и работу. Это возможность неторопливо вытереть пыль и полить цветы или не делать этого, нажать кнопку «Power» и увидеть знакомый синий экран приветствия, а потом проверить почту и рассмеяться шутливому письму от человека из сети, от того, кого никогда не видел в жизни, разве что на фотографиях или от того, которого видел тысячи раз, неважно. А может, я что-нибудь найду в «поисковике»? Что-нибудь интересное? Да как же искать, если сам не знаю, что. Поэтому просто читаю свои старые стихи в электронном виде. И вдруг, заскучав, выключаю компьютер и иду на кухню. В квартире всего одна комната и кухня тоже всего одна, так что путь недолгий. А там все, как обычно, на кухне…
…Возвращаться в деревню, которую не видел лет десять, интересно и непросто. Интересно, потому что все стало другим, незнакомым, люди поменялись, разъехались, кто-то умер, чей-то дом рухнул или преобразился, реки пересохли, сады зацвели, кладбище расширилось, появились новые магазины. И непросто – по тем же причинам.
Деревья и дома разбегаются от поезда, но это только кажется, ведь на самом деле, они, конечно же, стоят. Одинаковые и привычные показатели средней полосы. Пока у меня один попутчик: молодой длинноволосый священник, еще не успевший обзавестись окладистой бородой и дорогим золотым крестом, еще излучающий добро и видящий в людях братьев. Мы едем молча и оба читаем, каждый свое. Мне почему-то стало неловко, когда мы встретились в купе, я даже забыл поздороваться. А теперь сижу и сокрушаюсь по этому поводу: я ведь вежливый, в общем-то, человек и обычно здороваюсь с попутчиками, тем более, нам предстоит прожить маленькую жизнь в одном отсеке бегущего вагона. Но глупо говорить «здравствуйте» человеку, рядом с которым молчишь уже час. И я продолжаю читать, пока не выключили свет…
А вот на какой-то станции входит еще один пассажир. Он совершенно другой. Это проводник, он в форме и в отпуске (как сообщит мне позже в тамбуре, где мы будем курить). Он хочет пить водку и удивлен, что священник отказывается присоединиться (что я отказываюсь, он не удивлен), да и вообще не отвечает на всякие провокационные вопросы. Он кричит о том, что уж точно набил бы морду священнику, не будь тот в рясе. Сними, кричит, рясу! А тот молча улыбается и читает.
Проводник наливается своей водкой и засыпает. Спит он хорошо, не ворочается, не стонет. Но мне почему-то кажется, что такому гадкому человеку жизнь вряд ли доставляет удовольствие. А вот сон – запросто. Во сне все равны. Проводник падает со своей верхней полки и даже ударяется плечом о раскладной столик, но даже не просыпается. Мы вдвоем укладываем его обратно на полку. Больше он не падает, по крайней мере, пока мы сами не легли спать. А потом легли. Вот так состоялась моя единственная приятная (хотя и не для всех участников) встреча с представителем церкви. Вскоре наступило утро и поезд остановился на вокзале города Липецка.
В Липецке нет почти ничего интересного. Ну, Верхний парк, Нижний парк. Памятник декабристам причудливой формы. Источник с лечебной и ужасной на вкус и запах минеральной водой. Вот вроде и все. Наверное, я просто не весь город объездил, но мне кажется, что это было бы лишним. В тот раз я просто сел у ж/д вокзала на автобус, который довез меня до автовокзала. Я что-то съел в уличном кафе, купил билет на пригородный уже автобус до деревни со смешным названием, где живут мои родственники и пошел побродить вдоль деревьев и домов. До отправления оставалось 4,5 часа…
Когда читать стало невмоготу, а обед в вокзальной столовой был съеден, мне осталось ждать около часа. Курю часто, а что делать, заняться-то совсем уже нечем! Но вот подкатывает старенький пухлый автобус и я захожу в него. Едем. За окном проносятся смутно знакомые места, но настолько смутно, что для меня как новые. Ничего интересного, деревья и дома, но другого не предлагают и я смотрю в окно. О чем-то думаю, что-то вспоминаю, пью воду. Когда места становятся более знакомыми, оказывается, конечная. Приехал. Я выхожу на пыльную дорогу, оглядываюсь вокруг, как герой вестерна и, сориентировавшись, иду.
Магазин, заброшенная церковь, жилые дома, пустое здание сельского клуба, курицы, собаки полаивают, коровы пасутся вдалеке, на зеленых холмах. Я иду по пыльной дороге и щурюсь от яркого солнца (опять как герой вестернов). Интересно, узнают ли меня спустя столько лет?
Узнали! И тетя, старше меня лет на десять всего, молодая, веселая. И сестра деда, по-деревенски радушная и добродушная, пожилая, морщины на загорелом лице. И совсем старенькая прабабушка, высохшая, плохо видящая и слышащая, даже она радостно распахивает свои необыкновенно голубые глаза навстречу, и я отчетливо вижу, как они все похожи между собой и как рады меня видеть. И как я их! Меня кормят, меня набивают просто под завязку вкусной простой едой, а тетя еще и предлагает молока, но уже не могу и сижу, рассказываю, разглядываю их, родных и не виденных миллион лет!
Мои несколько дней в деревне проносятся быстро, хотя кажется, что дни медленные, неторопливые, как сама деревня, как местные жители. Солнце и трава, маленькие дворовые собаки и домашние кошки, соседские гуси, словно сошедшие со страниц детских книжек, небо, разумеется. И телевизор по вечерам, четыре канала. И ни к чему не обязывающие разговоры на кухне, около газовой плиты. И много чего еще, сплошные события. Приходит время уезжать и мы прощаемся: тепло, с объятиями и поцелуями, с обещанием приехать еще не раз, с ощущением счастья и тоски…
…Я иду домой. И, конечно же, спешу, несмотря на то, что выходной и солнце. Потому что мне не терпится узнать, как там моя рыба. Конечно, я попросил друга заехать и покормить ее в мое отсутствие, но все же. Конечно, Гертруда не бросается мне навстречу и не лает радостно, и не трется о ноги, она же рыба. Она просто плавает среди водорослей и смотрит своими рыбьими глазами, может, даже и не на меня. Но я почему-то очень рад видеть Гертруду. Наверное, потому что я вернулся домой.
Я снимаю ботинки и рюкзак, и захожу в комнату, и сажусь на диван, не раздеваясь с дороги. Смотрю на рыбку в аквариуме, на дурацкие обои, на старинные шкафы типа «стенка» и закуриваю. Обычно я не позволяю себе курить в комнате, но это обычно. А сейчас я думаю, что удача свое отработала. Ведь я удачно съездил в деревню, удачно встретился с родственниками, удачно вернулся и тут, совершенно удачно, меня ждала Гертруда.
И, возможно, я пока не очень приблизился к тому, чтобы стать цельным и сбалансированным человеком. Зато я очень приблизился к тому, чтобы стать человеком счастливым. Нет, я уже стал им. Я просто счастлив…