…Сначала, наверное, нужно отдать дань истории, и немного рассказать про наш Дом. Нашему Дому уже много лет, он был построен 90 лет назад. Но самое главное не это, я знаю, в мире есть гораздо более древние Дома. У нашего Дома сильные традиции, исключительная дисциплина, воспитание, которое получает каждый выходец. В Стране восходящего солнца, наверное, все Дома такие, мне неизвестно, ведь я недолго гонял по широким проспектам Токио.
Впервые я увидел её на пароме. Мы переправлялись плечом к плечу. Она улыбалась мне своими огромными, слегка раскосыми глазами, а я восхищённо любовался её совершенными мягкими линиями, утончённой простотой, женственностью. Рядом с ней я со своими грубыми формами и суровой выправкой чувствовал себя неуклюжим бульдозером. Но всё равно, при всей внешней дисгармонии – мы идеально сочетались вместе – ведь, как ни как, а мы вышли из одного Дома. И пусть мы были разных серий – она – Аурис , а я – RAV 4 – здесь и сейчас было важно одно – как долго продлится наш внезапно родившийся союз.
И пусть мне в лоб сейчас кинет камень тот, кто будет отрицать, что это судьба! Вероятностью того, что мы не разлучимся был один процент из ста, и эта единица была послана нам свыше в лице счастливой молодой пары, выбравшей нас в качестве своих новых членов семьи! Вспоминая сейчас тот длительный путь, который нам пришлось проделать на пути в новый Дом, я вижу, что по одиночке нам было бы втройне тяжелее преодолеть непривычные для наших нежных шин дикие извилистые дороги длиною в две трети огромной красивой, но совершенно не ухоженной страны. Вместе нам было всё ни по чём: мы играли в «обгонялки», весело подмигивая проезжим фарами, сливались в унисон «сигналками», захлёбываясь от счастья, останавливались на ночлег и до рассвета считали звёзды в небе, или плавно колесили, умиротворённо любуясь пейзажем и оставляя за собой клубы дорожной пыли.
Наш новый Дом, равно, как и хозяева встретили нас тепло и дружелюбно. Сначала меня смущала неистовость в управлении, сумасшедшая любовь к скорости и резким перепадам моего хозяина, но потом, немного пообщавшись с ним и его товарищами, мы поняли друг друга. Я от души веселился, глядя как моя Аурис неуклюже пытается припарковаться, и, как она, со всей свойственной ей женственностью, неадекватно реагирует на «непонятные» перекрёстки, и, как взволнованно трогается… Каждое утро мы разъезжались за поворотом, и встречались в гараже по вечерам после работы, уставшие, соскучившиеся, и бесконечно счастливые. По выходным мы отправлялись на пикник, за город, купаться в речке.
А потом произошло это. Этому не учат в родном Доме в Японии. Это не закладывают в наши механизмы при сборке. Это нам не подвластно. Хотя, и у нас, и у наших хозяев были шансы изменить ситуацию, но, там, где нам помешали дорожные знаки, им, людям, помешала их собственная глупость. Так случилось, что в один миг мы разъехались навсегда. Гараж опустел, и даже хозяину было грустно и одиноко здесь. А ведь он Человек – высший разум, хозяин своей судьбы – если он был бессилен что-либо сделать, то, что уж говорить обо мне – простой подневольной груде металла, потрёпанной на бесконечных распутицах?
Я начал часто болеть, а однажды, возвращаясь поздно ночью со встречи с друзьями, я даже больно ударился об столб и расшиб себе всё лобовое стекло. Как-то мы с хозяином долго стояли «в пробке» на проспекте, и в один миг, я почувствовал непонятное смятение, а потом поднял фары… Среди тысячного неспешного потока, я увидел её, она одиноко стояла чуть позади меня и тщетно пыталась вырулить во двор. Глупая, остановись, так ты ничего не добьёшься ни в прямом, ни в переносном смысле: это же знак, оглянись, там «кирпич», тебе туда нельзя, поворачивай ко мне и всё встанет на свои места! Клянусь, если бы «братья» не обложили меня со всех сторон, я бы, игнорируя все знаки мира и Богов, развернулся бы и преградил ей путь к отступлению. И стоял бы так столько, сколько понадобится, пока она бы не сдалась и не вернулась в наш гараж. Со мной. А мой хозяин, он мог, у него было больше возможностей и вариантов вернуть свою, но он, всего лишь, закурил сигарету, включил громче музыку и неспешно устремился вперёд, хотя мы оба знали, что едем сейчас вовсе не на работу …
Мой салон превратился в дешёвую «рюмочную», а кожа посерела от дыма табака и вульгарного аромата духов вечно меняющихся спутниц хозяина. На прошлой неделе случилось что-то страшное, я даже не успел среагировать, а когда очнулся, было уже поздно… Несчастная девушка успела убежать, а хозяин просто уткнулся лбом в боковое стекло и долго-долго рыдал. Я тоже был на грани и так же, как он хотел что-нибудь натворить, чтобы привлечь внимание — но я же этого себе не позволял! А потом приехала она — моя Аурис — только посмотрела на меня с укором своими большими обрусевшими глазами, собрала вещи и уехала. И я не успел ей объяснить, что не имел никакого отношения к тому обезумевшему мужчине, что, когда я очнулся, ничего не помнил, а, если бы она не уезжала, ничего бы не было. И, если мы в ответе за тех, кого приручаем, то здесь трудно определить: я должен отвечать за хозяина, или он за меня. Да, и, вообще, это ты меня приручила к себе так, что я слепну при свете дня и езжу со включенными фарами, а твоя хозяйка — приручила моего, что он… Да, он уже совсем ослеп.
И вот сейчас я стою, точнее, уже вишу кузовом вниз с вершины городского моста, глупо улыбаясь звёздам, словно хочу оправдаться, а потом думаю — какое им всем дело? Мягкий всплеск волн вдруг напомнил паром и твои смешливые жёлтые глаза. Словно всё это было в другой жизни, не здесь, не теперь. Ты уехала в другую страну и тебя сопровождает большой голубоглазый «немец». Возможно, тебе так удобнее, возможно он более надёжный, более предсказуемый, но он — европеец, а ты — ты с Востока, и, сейчас, погружаясь в ледяную бездну, я искренне верю, и эта вера, в отличие от нас с хозяином, никогда не утонет в холоде равнодушия, я верю, что ближе меня у тебя никого никогда не будет, потому что мы с тобой одной сборки — ты и я. Прощай.