ЯШКА И ЁЖКА

       
       Летний гриб отходит быстро. Появляется в конце июня, а в начале июля как сквозь землю проваливается. Не успеешь вовремя в лес попасть – дожидайся осени. Однако Тамаре на этот раз повезло – хоть на суп да насобирала подосиновиков. Все не с пустыми руками домой возвращаться.
       Идет Тамара пролеском, по сторонам поглядывает, в надежде еще какой запоздалый грибок встретить, и вдруг замечает ежа на тропинке. Лежит тот, не шевелится. Подошла ближе, а зверек не убегает и даже в клубок не сворачивается. И тут заметила Тамара на нем раны кровавые, видать, кто-то изрядно потрепал бедолагу, покусал сильно. Пожалела ежа женщина, положила в ведро да прямиком в село к ветврачу.
       – Вот этого нам только и не хватало! Ежей мы еще не лечили, – разворчался было тот.
       – Так живой же! Погибнет в лесу! Скажи хоть, лечить чем? – оправдываясь, настаивала Тамара.
       Но еж был так слаб и жалок, что ветврач, недолго думая, достал лекарство и быстро смазал раны зверька на спине. Но оказалось, что живот зверька истерзан еще больше. И тут, чтобы еж не сворачивался в клубок, врач проявил смекалку: между головой и хвостом зверька вставил деревянный брусок, а затем без проблем обработал раны на животе.
       Так еж, названный Яшкой, попал к Тамаре в дом. Определила она его на кухню, зная, что еж – ночное животное и с началом сумерек становится беспокойным и шумливым. Выхаживала женщина Яшку долго и терпеливо. К середине августа раны у ежа окончательно зарубцевались, но Тамара не спешила относить его в лес: решила оставить дома до весны.
       Поначалу всеми днями еж спал на мягкой подстилке в перевернутой коробке, а вечером вылезал прогуляться и подкрепиться едой. Ночами он суетливо бегал по кухне, заглядывал во все углы, топал и фыркал. Но вскоре все чаще и чаще стал появляться днем.
       В общем, Яшка оказался славным малым. Он быстро привык к новой обстановке, стал откликаться на имя, не привередничал, ел что давали: хлеб с молоком, мясо, суп, овощи. Почти ко всем членам семьи относился благосклонно – не кусался, не выставлял иглы, позволяя себя гладить даже трехлетней внучке женщины. Невзлюбил Яшка лишь мужа Тамары – Славу. Он его постоянно подкарауливал. Притаится и ждет, словно кошка мышку. И всякий раз, когда мужчина проходил мимо, еж бросался на него и больно кусал за пятки. Поэтому, опасаясь очередных выходок Яшки, Слава остерегался ходить босиком.
       В конце сентября приятельница притащила Тамаре ежиху, та у нее всю мебель в квартире погрызла. Мол, какая тебе разница, Тамара, одного или двух ежей в доме держать, все одно – дом частный и кухня в стороне от комнат. А то у меня уже сил нет терпеть эту бестию Ёжку. К тому же Яшке твоему не так скучно будет. И я грех на душу не возьму, не выброшу ручную ежиху на холод.
       Тамара поняла, что приятельница рассержена не на шутку, пожалела Ежку и оставила у себя. Только не тут-то было! Яшка и Ёжка не подружились. Ежиха не подпускала ежа к себе: ворчала на него, огрызалась. Так ежи и жили, каждый сам по себе: и драться не дрались, и мира не было. Ели из разных чашек, спали в разных коробках. На прогулку в палисадник, через дырку в полу, тоже каждый сам по себе ходил.
       В первой декаде ноября Ёжка утратила присущую ей активность и завалилась в спячку, а Яшка, как будто и не собирался укладываться, все разгуливал да шкодил. То тряпку какую-нибудь утащит к себе в коробку, то стул погрызет. Благо мебель незатейливая – не так жалко.
       Как-то Тамара постирала несколько пар носков мужа, высушила, сложила в тазик и занесла на кухню. Тут ее окликнули с улицы. Она тазик на порог, а сама за дверь. Когда вернулась, тазик стоял пустой. Носков и след простыл. Поискала, да так и не нашла. Решила, что пошутил кто-то, и рукой на это махнула. Но дня через три пропал Яшка, и тут Тамаре стало не по себе. Она облазила весь дом, но тщетно. Подумала, что Яшка ушел на волю. Расстроилась, конечно, пропадет ведь зимой, но что поделать?! Чему быть, того не миновать.
       Прошла зима. В апреле проснулась исхудавшая ежиха. Пыхтя, медленно вылезла из коробки и с жадностью набросилась на еду. Тамара, глядя на нее, повздыхала о Яшке и опять расстроилась: пережил ли он зиму, жив ли? Как вдруг в углу за шкафом она услышала шорох. Бедная женщина аж вздрогнула от неожиданности. Неужто крысы?! Не может быть! С появлением ежей в доме не только крыс, мышей-то не видели. Тамара поспешно позвала мужа. Слава отодвинул шкаф, и сразу обнаружились обе пропажи: в ворохе исчезнувших осенью носков безмятежно потягивался полусонный Яшка. Тамара ахнула и рассмеялась, но трогать ежа не стала. Вскоре Яшка, пофыркивая и чихая, сам выбрался из-за шкафа и, пошатываясь от бессилия, нетвердым шагом потопал к чашке с едой. Как и Ёжка, он был очень худой и голодный. Спячка высосала из ежей весь жировой запас. Зато вскоре, когда зверьки отъелись и набрались сил, они закрутили любовный роман. Яшка «нарезал круги» возле Ёжки, а та совсем не вредничала. Ежи стали дружненько, по-семейному вместе гулять, друг за другом ныряя в палисадник, мирно выискивали в земле насекомых, ели из одной чашки и о чем-то все время, нежно похрюкивая, переговаривались. Тамара с восхищением следила за поведением ежей и удивлялась их природе. Правда, идиллия эта продолжалась только до появления семерых ежат, которых Ёжка родила в июне. Она оказалась хорошей мамой, ухаживая за детками, но совсем плохой и злой женой. Яшку на два метра не подпускала к своему гнезду в коробке, шипела, топорщила иголки, бросалась на него, норовя укусить. Яшка же не вступал с ней в драку, отбегал и старался обойти Ёжкин домик стороной. Но при этом его отношение к людям заметно изменилось. Он стал агрессивен к домочадцам, не позволял себя трогать, пытаясь кого-нибудь пугануть угрожающими звуками, уколоть иголками или цапнуть на ногу. Было непонятно, то ли он злится на Ёжку, то ли защищает потомство, а может быть, просто настала пора уходить из семьи, как это заведено у всех ежей.
       Когда ежата подросли и научились самостоятельно есть и гулять, Тамара собрала их в корзинку и вместе с Ёжкой и Яшкой понесла в лес. Неохотно, с грустью прощалась добрая женщина со зверьками, хотя и понимала – ежам нужна вольная жизнь. Она сделала все, что могла: спасла и вылечила ежа, помогла ежихе пережить зиму и взрастить детенышей, но на воле у ежей свои законы, и человек не в праве покушаться на их свободу. Ежи – одиночки, и жить они должны так, как предусмотрено матушкой-природой.