Митрич - не духовидец или экстрасенс какой, но иной раз не гнушается заглянуть в будущее по насущным вопросам. Дело полезное, поскольку уберегает от многих неприятностей, помогая сохранить жизнь в положительном качестве.
Чтобы недолго ходить за примером, можно взять недавний случай, чуть не завершившийся плачевным знаком препинания.
…Загогулина выходит на гладком месте. Среди ясного дня шагает Митрич по своим неприметным делам - и видит: на обочине, вблизи автобусной остановки, незнакомый мужик (хоть и в единственном лице, но здоровенная орясина) за неясную провинность почём зря дубасит палкой козла, привязанного к придорожному столбу. Если в человеческой природе ещё сохранились остатки здравого смысла, то они явно обретаются где-то вдалеке от упомянутого мужика. Который, не обращая внимания на Митрича, продолжает рукоприкладство и, судя по возбуждённым, хотя и слабовразумительным репликам, готов горячиться и продолжать свою деятельность сколь угодно продолжительное время. Животному между побоями, само собой, некогда жрать травяную поросль, потому оно скачет и базлает по-козлиному, дабы хозяину стало понятнее, какие у него по этому поводу возникают болезненные ощущения.
Эта картина производит на Митрича тревожное впечатление, если не сказать хуже. Полбеды, если б он заурядным образом пожалел бедного козла - и, как это обыкновенно делают люди в подобных случаях, удалился прочь, согнувшись в три погибели под тяжестью нравственных терзаний; так нет же! Происходит всё обратным образом. Митрич вдруг останавливается и пытается представить ближайшее будущее, которое должно проистечь из его дальнейших действий.
А действия, по его мнению, простые…
- Ты почто, сволота гадючья, не держишь в границах терпимого свои враждебные проявления? - возмущается Митрич справедливым голосом. - Почто нарушаешь права животных без зазрения совести? Кабы я осмелился высказать все гуманитарные выражения об твоём поведении, то у тебя в один момент уши бы завяли!
И эти его нечаянные слова получаются волшебными. Поскольку после них обратной дороги ни у кого уже не остаётся. Мужик-козолуп бросает своё занятие, три секунды часто моргает гноящимися глазами, а затем перепуганно замахивается палкой на Митрича.
- Козлы для того и существуют, чтоб оказывать на них физическое воздействие! - высказывает он свою позицию. - Щас у тебя самого всё завянет сверху донизу, раз допускаешь вмешательство и несправедливые утверждения!
Митрич, конечно, не дурак подставляться под палочные удары. Он ведь не собирается воображать себя крупным героем и не строит каких-нибудь особенных планов, а просто мыслит обыкновенным общечеловеческим способом. Потому срочным порядком пускается наутёк в направлении опорного пункта, где сидит районный участковый лейтенант Фёдор Костоглотов.
Прибегает и - рассудительно так - выкрикивает:
- Товарищ лейтенант! Бегите скорее к автобусной остановке! Там один садист грозится совершить физическое воздействие над козлиной породой!
Участковый в ответ закипает гневом и, схватившись за кобуру, взвивается со стула:
- Ты кого это, фулиганская харя, обзываешь козлиной породой при исполнении служебных обязанностей? Роняешь честь мундира извращённым способом! Да за это я на тебя сейчас сам окажу физическое воздействие! Ох какое воздействие сейчас окажу - мало не покажется!
С багровеющим лицом, на ходу расстёгивая кобуру неловкими похмельными пальцами, он пускается в погоню за Митричем. Хорошо, тому удаётся оторваться вперёд на полквартала. Ведь укорачивать своё существование ни одна живая тварь не согласна, и Митрич не является исключением. Потому он продолжает шевелить ногами изо всех сил, а сам кумекает: куда деваться, раз получился такой загиб? По счастью, на его пути оказывается божий храм. На полных парах забегает Митрич в церковное заведение, а там как раз идёт служба. Что делать, бухается беглец в ноги отцу Исидору - хочет обо всём рассказать священнослужителю, но запыхался, оттого глагол поперёк горла становится и наружу не лезет. А ведь нельзя терять ни секунды, поскольку к храму приближается казённый человек Костоглотов с табельным вооружением. И, проявив смекалку, Митрич приставляет пальцы к голове наподобие козлиных рогов, и - чтобы наглядно обрисовать обстановку - поясняет звуками:
- Ме-е-е! М-м-ме-е-е-е-е!
Исидор - видать, недопоняв - аж подпрыгивает от неожиданности. И с места в карьер принимается охаживать Митрича кадилом по хребтине.
- Анафема на твою голову, богохульник мерзопакостный! - орёт, побледнев как полотно и в бешенстве вытулив глаза из орбит. - Анафема! За то, что в божием храме устраиваешь чертобесие и без зазрения совести изображаешь Вельзевула в своём лице! Я сейчас богоугодное дело совершу, лишив тебя нечестивого твоего существования, охаверник!
Митрич после этакого кунштюка уже вообще мало что способен сообразить - как о том, что творится позади, так и о том, что ждёт его впереди. Однако жажду жизни продолжает сохранять в сознании. Оттого ему некогда подготавливать почву для беспристрастности - и он, не дожидаясь расправы, бросается прочь. А батюшка, задрав рясу, припускает следом. По пути к нему успевает присоединиться участковый лейтенант с пистолетом наголо и периодическими предупредительными выстрелами во все стороны.
Таким образом они пробегают несколько километров, пока впереди не показывается площадь со свежеизваянным Солженицыным (монумент в знак уважения возведён на деньги местного воровского авторитета и держателя контрольного пакета акций районного УВД Ивана Башлёвого) - величественный железобетонный писатель, сидя на вздыбленном коне, пронзает копьём то ли гидру революции, то ли собирательный образ христопродавца, мешающего народу обустраивать Россию... В эти минуты, совершая акт торжественного открытия памятника, Иван Башлёвый как раз говорит разные пышноцветные слова о культуре правосознания и о том, что в наше время мало кому присуще чувство ответственности за последствия своей жизнедеятельности, хотя это неправильно и надо соразмеряться с обществом - а сам готовится перед глазами толпы перерезать ножницами красную ленточку. Однако при виде стремительно приближающегося Митрича преступный авторитет белеет как мел, роняет ножницы и, утратив возвышенные суждения дежурного порядка, начинает тяжело дышать от нехороших предчувствий.
- Пацаны, измена! - кричит он. И, втянув голову в плечи, укрывается за широкими спинами телохранителей.
Это становится причиной общественного скандала. Потому что у ражих пацанов, составляющих свиту Ивана Башлёвого, незамедлительно срабатывает базовый условный рефлекс. В результате которого они дружно выхватывают из-под пиджаков пистолеты и открывают плотный заградительный огонь в сторону бегущего.
Митричу и раньше доводилось встречать узкомысленных людей в неприглядных обстоятельствах, но до подобных крайностей не доходило. Только чудом ему удаётся оберечься: споткнувшись за мгновение до выстрелов, он падает на асфальт и застывает дрожащей тенью среди пыльных фантиков и окурков. Зато участковый лейтенант Костоглотов принимает летящие навстречу пули на свой счёт - и, укрывшись за чугунной урной, открывает ответную стрельбу по скоплению небезопасного контингента. В результате его профессионально меткости среди телохранителей Ивана Башлёвого возникает несколько свежих вакансий. А в собравшейся перед Солженицыным толпе поднимается паника: люди, позабыв о своём культурном уровне, лихорадочно мечутся, сбивают друг друга с ног и лезут под пули, увеличивая число нечаянных покойников... Кровь льётся рекой.
...Представляя себе такое зрелище, Митрич с блуждающим взором обретается невдалеке от мужика, охаживающего палкой козла - и думает: «На хрена я стану устраивать столько жертв? Нет, ни один козёл на свете не стоит этакой человечьей мясорубки!»
В общем, пораскинув мозговым веществом, он решает предпринять что-нибудь в слабой форме, обойдясь малой кровью. Потому не произносит тех самых - волшебных - слов, за которыми обычно следует драка. А просто подбирает с земли булыжник. И в гробовом молчании незаметно приближается с тыльной стороны к нарушителю прав животных. «Ежели человек ставит себя далеко от стремления к пониманию, то ему хоть объясняй, хоть не объясняй, всё едино», - с такой новой мыслью он что есть мочи ударяет мужика-козолупа каменюкой по черепу. У того, ясный корень, сразу происходит сотрясение в умственном пространстве. И пока сердяга без лишних возражений отдыхает на траве с отключённым сознанием, Митрич успевает со спокойной совестью отвязать козла от придорожного столба и отпустить его на волю, приговаривая философским голосом:
- Ништо, скотина тупорогая, гуляй себе пока без членовредительства. А то, может, человек теперь и не должен звучать гордо. Может, он вообще является неудачной фигурой эволюции и ошибкой природы, я за эти аномальства не ответственный…
Вот что значит не забывать о воображении и вовремя обращаться умом к будущему!
Вот какой результат получается, когда умеешь соединять настоящее со всем остальным!
Не зря в народе говорят, что у каждого момента действительности имеется свой смысл, даже у самого плохого. Так-то и раздумье Митрича хоть и продолжалось много короче тех слов, которые потребовались для его описания, а сыграли свою необходимую роль.
...Когда Митрич поведал мне эту историю, я просто не сумел отыскать выражений, чтоб объяснить ему, до чего он геройский представитель общества. Ведь сколько местного населения умудрился спасти единым ударом! В результате вместо горы трупов получился всего один умеренно сотрясённый мозгом. А это по нынешним временам форменная мелочь, которую за любой здравомыслимой скобкой даже с микроскопом не разглядеть.
Нет, на таких людях, как Митрич, можно сказать, и держится наш хлипкий мир.
И на непроизнесённых словах, конечно. Поскольку если б каждый выдал наружу всё, что у него внутри словокупляется, тогда мы давно перебили бы друг друга. А кому такое надо?