– Мне с тобой так хорошо, — томно проговорила Ева, глядя сквозь полуопустошённый бокал красного вина.
Ева. Виктор вовсе не был уверен, что это её настоящее имя, да и плевать — ему с ней тоже было хорошо. Хоть она и была немного старше, было всё же как-то странно, что он ей приглянулся. Её одежда была тщательно подобрана, чтобы подчеркнуть вопреки возрасту моложавые формы. Ко всему, она была одета в кожу. Кожа Виктору никогда не нравилась, до тех пор, пока он не увидел её на этом теле... красота, да и только. Ева, в пику своему возрасту, больше походила на девочку: то, хихикая, закатывала глазки, то, удивляясь чему-то, вскидывала брови, и морщины на её лбу становились заметны ещё сильнее.
Уже лет десять прошло с тех пор, когда Виктор последний раз знакомился с дамой. Более того, до сегодняшнего вечера он был уверен, что больше на это просто не способен. Но вышло всё совсем иначе: сегодня из него сыпались не только милые шутки, но и глубокие философские пассажи, показавшиеся вдруг такими простыми и понятными. Всё шло просто как по маслу. И только потому, что она — якобы журналистка Ева — сидела рядом.
Пришло время принимать решение, и Виктор решился. Да, он созрел. Он давно уже думал о чём-то подобном, но всё никак не мог сделать тот самый первый шаг. А сегодня... сегодня всё происходило само по себе.
– Ева, останься сегодня со мной. Ты и представить себе не можешь, как ты меня этим осчастливишь.
Эта фраза буквально соскользнула с его языка. Легко и совершенно естественно. Ему не пришлось напрягаться или нервничать, потому что он не лгал. И Ева чувствовала это.
– Я с удовольствием разделю твоё счастье – улыбнулась она и, еле касаясь, легко провела пальцами по его подбородку. – Веди меня.
Дорога домой заняла около двадцати минут, но они оба её почти не заметили, потому что их желание с каждым шагом росло всё больше и больше.
– Вуаля! – Виктор открыл дверь и впустил даму в скромно, но стильно обставленную квартиру.
– Я так и думала. Твой шарм просто не допустил бы чего-то другого. – Она прошла в глубину залы, села на кровать, и притянула подошедшего Виктора за ремень к себе. – Так, а что за зверь прячется в этой маленькой комнатке?
Замок быстро поддался её ловким пальцам, и она вынула его член.
– Да, просто богатырь! И в полной боевой готовности – улыбнулась она и, раскинув руки, легла на спину. – Сегодня должно быть полнолуние – прошептала она и отдёрнула висящую за её головой занавеску.
– О господи Боже мой! Кто это? – завопила она, вскочила с кровати и, пошарив по стене, включила свет.
За занавеской окна не было, вернее, было, но дальше, чем она думала. Перед ним стояла ещё одна кровать. На ней лежала какая-то женщина. Её губы были с одной стороны стянуты в какую-то ужасную пародию улыбки, видимо следствие какой-то операции. В остальном же, лицо её не выказывало какой бы то ни было эмоции, но эти глаза! Глаза её метались от незнакомки к Виктору и обратно и снова, и снова.
– Это моя жена. Она парализована, – проговорил Виктор так спокойно, будто отвечал на совершенно привычный надоевший вопрос. И добавил, – вот уже много лет.
– Идиот! Да ты больной! Придурок! – кричала Ева, бегая с места на место в поисках своей сумочки.
Когда хлопнула дверь, Виктор стоял с висящим наружу обмякшим членом, и вспоминал. Вспоминал, как он вырастил со своей первой женой двоих детей, как с ней разошёлся. Как познакомился со второй, и как счастливо они одно время жили. Вспоминал, что и с ней он собирался развестись, и эту проклятую автокатастрофу, сломавшую всю его жизнь. Свою первую и последнюю попытку заняться с ней после этого сексом, когда он, вдоволь наигравшись с её грудью, возбудился, а потом блевал от вида засранного подгузника.
Он стоял и не понимал, почему он до сих пор о ней заботится. Почему он не даст ей просто умереть от голода или жажды? Почему он вообще здесь, когда мог бы быть счастлив в любой точке этого проклятого мира за пределами вот этой вот квартиры? И как только он задал себе этот вопрос, в голове воцарилась мёртвая тишина.
Упав на кровать, он как младенец уткнулся лицом в грудь мирно лежащей жены. И начал, всхлипывая, снова и снова стучать кулаком по её плечу, приговаривая:
– Когда ты уже, наконец, подохнешь?
Когда?
Когда?!