Роза - это моя новая знакомая. Мы с ней - одноклассники. Вместе учимся в Pima College в городе Тусон ( Штат Аризона, США).
В кинофильме «Москва слезам не верит» героиня Веры Алентовой утверждает, что в 40 лет жизнь только начинается. Смотрела я этот фильм первый раз, когда мне было всего 24 года, и улыбнулась от души, подумав о том, что моя жизнь, выходит, ещё и не начиналась.
Этому чудеснейшему фильму уже много лет, а я сейчас думаю, что это очень здорово сказано: «Жизнь только начинается!»
Она начинается всегда, когда тебе интересно жить, когда есть творческое вдохновение, когда у тебя характер студента-исследователя жизни.
Лично меня интересует многое: путешествия, иностранные языки, стихи и рассказы, шахматы и фото, секреты долгожительства, уклад жизни в разных странах и многое другое.
Несколько месяцев жизни в Америке, и я вдруг отчётливо понимаю: «Моя жизнь только начинается!»
Я знакомлюсь с новыми людьми, погружаюсь в новую языковую среду, пытаюсь постигнуть образ жизни людей в другой стране, на другом континенте. Стараюсь во всё вникать, многое понять, разузнать. И мне везёт! У меня всё больше новых друзей и знакомых.
Когда смотришь на таких женщин, как Роза, никогда не понимаешь, сколько ей лет? Это женщина без возраста. Ухожена, опрятна, элегантна, приветлива и дружелюбна.
Как бы это объяснить, но вот есть такая энергетика у человека, когда глаза светятся, сияют, играют. Всем известно, что глаза – это зеркало души. У Розы чудесные карие глаза, излучающие доброту и открытость.
На занятии преподаватель Элен распределила нас работать по парам. Мы оказались на этот раз в паре с Розой. Вместе нам было очень интересно, захотелось больше пообщаться, поэтому, когда время занятий подошло к концу, мы решили поехать к ней домой.
И вот, мы садимся в её чёрную блестящую Audi,которая легко мчит нас по ровной широкой дороге с чёткой разметкой, с красочными, крупными дорожными знаками. Солнце жарит с высоты ярчайшим блеском, ослепляя. Мы в солнечных очках, но всё равно тёмные стёкла очков не могут пригасить красочность города: куда бы не направлялась дорога, на горизонте горный пейзаж, вдоль дорог пальмы, кактусы, олеандры – одним словом, экзотика.
Бесшумно работает кондиционер, в машине прохладно. Нежно-кофейного цвета мягкие кожаные сиденья, приятный аромат, негромкая музыка - всё говорит о том, что Роза живёт в достатке, что на данный момент она не знает никаких материальных трудностей.
Из-за своего неиссякаемого любопытства мне вдруг очень захотелось больше разузнать, где моя новая знакомая работает, как ей всё удаётся, почему она эмигрировала из Мексики в США и на какие средства она живёт.
Я сразу же начинаю расспросы:
- Роза, где ты работаешь?
- Нигде.
Я ужасно удивлена! Она нигде не работает и может всё себе позволить. Смотрю на её нежные пальчики с маникюром и продолжаю расспросы:
- Муж работает?
- Нет мужа. Я давно разведена.
Я в ступоре. Как же тогда она смогла себе всё купить: новый дом, куда мы сейчас и направляемся, несколько машин, как я узнаю чуть позже, красивую мебель, одежду – все то, что отличает западного человека от жителя стран СНГ. На какие средства?
Роза не замечает моего удивления, потому что внимательно следит за дорогой, скоро поворот. Я обдумываю, как тактичнее задать ей вопрос о её имуществе, деньгах, как ей удаётся быть преуспевающей леди?
Решила спросить запросто:
- Если ты нигде не работаешь, Роза, мужа у тебя нет, тогда на какие же средства ты живёшь?
Роза мило улыбается и спокойно отвечает на мой, в общем-то, нетактичный для Америки, вопрос. Говорит она нежным приятным голосом.
Поворот уже остался позади, движение на дороге теперь одностороннее, одной рукой Роза спокойно поправляет прядь волос, выбившихся из симпатичной причёски, мельком заглядывает в зеркальце, мило улыбается:
- У меня свой бизнес. Недвижимость в Мексике и Сан-Диего, штат Калифорния. Всё сдаю в аренду. Старший сын помогает мне вести дела. Последнее время я всё реже занимаюсь этим сама. Сыну всё интересно, и я могу себе многое позволить:
занимаюсь благотворительностью, учусь, отдыхаю, путешествую.
Она очень мягко улыбается. Улыбка её необыкновенно хороша. Я больше ни о чём не спрашиваю. Теперь думаю о своём. Мелькают разные догадки.
«Возможно, что мать и бабушка Розы смогли из поколения в поколение всё беречь и приумножать, вкладывать деньги в банк, покупать новые дома, цена которых переменчива, - размышляю я. - Недвижимость можно выгодно покупать и продавать и копить средства».
Мне кажется, что всё так легко и вполне осуществимо.
Тут же вспоминаю своих родителей и их социальные возможности, а скорее – невозможности.
Всего на минутку я задумалась о своём. Но было о чём подумать. По рассказам бабушки их семью раскулачивали дважды.
Первый раз отобрали всех животных: лошадь, корову, домашних птиц. Вынесли из дома все сундуки: с одеждой с постельным бельём, с вышивкой.
Слова вымолвить было нельзя. Исполнители были вооружены.
Но это ещё не всё. Второй раз их просто выселили из дома.
Ко двору подъехала телега и всей семье приказали усаживаться в неё. Бабушка была тогда молодой девушкой, ей запомнилось, как родители молча, беспрекословно подчинились. Только по одной небольшой поклаже им разрешили взять. Не важно, что в котомке, но узелок в руках должен был быть очень маленьким. И даже эти крохотные узелки потом проверяли, потрошили, чтобы ни в коем случае не было украшений или тонкой ткани, красивой посуды, чтобы ничего ценного с собой не брали. Это всё отбиралось. Грустно. Такие были законы. Кто их придумывал?
На этой телеге всю семью с Урала повезли в Сибирь. В новой незнакомой деревне их высадили и ни слова не сказали. Куда идти? Как жить дальше? Только сказали, что в сельсовете должны все отмечаться и из деревни – никуда.
Не только жаловаться, протестовать или судиться, но даже вспоминать об этом бабушка стеснялась. Она не хотела, чтобы детей или внуков называли потом кулаками, или ещё какими-либо обидными словами. Ох, щедры у нас на штампы и оскорбления ни в чём не повинных людей, обвиняя их во всём происходящем.
Прилепится штамп, и потом не отмоешься. Помалкивали люди. Терпели и молчали, как их всех ещё до революции научили.
И что получается: власть ограбила их законным путём, и им же стыдно! И стыдно и горько не за жестокие законы, а за самих себя. За то, что работниками были исправными, за скотиной смотрели, землю обрабатывали, салфетки вышивали. Всё это беспощадно осуждалось, дескать, мещанство, кулачество,низкая сознательность и т.д.
Но позже, уже с гордостью, с каким-то радостным огоньком в глазах бабушка всегда вспоминала своих родителей, потому что они и на новом месте снова построили хороший дом, и друзей у них потом было много, вспоминала, что перед самой войной жили они очень хорошо, забыв всё старое. Она любила повторять мне: «Не важно, Татка, какая власть, а важно, чтобы руки трудолюбивые были!»
Однако, самое страшное ждало семью впереди. Жестокая война отняла любимых мужей, отцов, сыновей. И вновь некому было жаловаться. Вдовья доля, сиротство, голод, разруха после войны – общее горе. Пришлось покинуть родительский дом в поисках заработков. И моя бабушка, вдова, с тремя детьми, опять же с котомками за спиной, отправилась в город, чтобы найти хоть какую-то работу, прокормить детей. Деревня вымирала.
Подумала я и о других случаях, когда семья могла всё потерять, а жаловаться было некому, негде помощи просить. Горе приходило всегда внезапно и сразу ко всем.
Вот и развал СССР сразу же мне вспомнился, как же жестоко это глобальное событие ударило по бюджету семей: отобрали у людей денежные вклады. Наличные деньги мгновенно обесценились, а вскоре превратились в ненужную макулатуру красные червонцы. В одночасье масса людей осталась без работы. Скандалы, ругань.… И никто никогда не думал о правах человека на собственность, на сбережения. Никто не мог быть защищённым от беспредела новых каких-то бесчеловечных законов.
«Да, - подумала я, - не понять тебе, Роза, наших проблем».
Не стала я рассказывать Розе об ужасах социализма и о последствиях развала СССР.
Неожиданно Роза сама начала рассказывать о том, что в Мексике жить опасно. Что там стреляют подростки. Это огромная проблема мексиканцев, особенно в больших городах: никто не следит за порядком. Она откровенно рассказала мне о том, что жила она там одна, то есть без мужа, с тремя детьми, было тяжело очень. Горе внезапно обрушилось на неё: однажды она вернулась домой с работы, а дом её сгорел дотла. Не было никакой страховки на недвижимость, и у неё тогда не было никакого бизнеса. А было ей 40 лет. С тремя детьми, без мужа, красивая женщина осталась на улице в полном смысле этого слова.
«Так это было всего 10 лет назад - мысленно удивилась я, - выходит, что она всего лишь за 10 лет достигла успехов в своём бизнесе? Интересно! Действительно, жизнь у неё только начинается!».
Роза продолжала рассказ, не торопясь.
Она искренне, не уставая, молилась Богу. О своём несчастье женщина рассказала братьям и сёстрам в церкви. За неё стала молиться вся церковь. Кто чем мог, помогли Розе.
Но самым большим её везением она считает доверие инвесторов. Это верующие христиане из той же церкви, что и Роза. Семья из Швейцарии инвестировала её бизнес. Вот оно что! Во истину Бог творит чудеса!
«Это действительно настоящие братья и сёстры», – мысленно восхитилась я.
Мне стало искренне жаль, что долгое время в СССР церкви были закрыты, что верующие люди считались отсталыми, тёмными, забитыми, суеверными, необразованными - и эти штампы до сих пор навешивают, смотрят на верующих искоса. По материалам интернетных публикаций мне стало известно о том, что в деревнях и сёлах некоторые люди ненавидят священников, сжигают их дома и даже есть случаи убийства служителей церкви. Но Розе я ничего об этом не рассказала. Зачем пугать добрую, гостеприимную женщину.
Незаметно мы подъехали к её дому. Двухэтажный новенький красавец приветливо открывал нам свои ворота - это Роза нажала кнопку дистанционного пульта.
2008год.
Город Тусон.
США.