Способность вечером изнемогать под натиском музы, рваться внутри на куски от переполняющего чувства, но затем наутро со свежей головой набрасываться на собственный полуночный бред, беспощадно уничтожая серую массу, с такой самокритикой, словно читаешь вслух своим родным, упорно считающим любой писательский труд чуть лучше лени – есть единственный путь к рождению стоящего.
Если из «вечерней» страницы утром родится одна чёткая мысль в двух-трёх словах – это шедевр; если остаётся целый абзац, то это «мазня».
Грань между шедевром и халтурой – есть баланс эмоции и мысли, чёткое ощущение которого даёт нерв. Особый писательский нерв, калибровать который можно и нужно.