С Грином меня связывает мистическое стечение некоторых жизненных обстоятельств. Он умер за несколько дней до моего рождения. Старый Крым, где он умер, совсем недалеко от Симферополя, где я родился. Он некоторое время жил в Севастополе, где я мальчишкой прожил несколько лет, и ходил по тем же улицам. Я своими глазами видел те вещи, которые видел и описал он.
Грин жил в Севастополе в 1902-1903 годах. По заданию партии эсеров он вёл пропагандистскую работу, скорей всего среди солдат охраны и обслуживающего персонала береговых артиллерийских складов в Хрустальной бухте. А жил он, видимо, на берегу Артиллерийской бухты за рынком, где были в то время хибары рыбаков и всякого рыночного народа, среди которых было проще скрываться от полиции. По всей видимости, там находился дом, который Грин описал в начале "Бегущей по волнам". Если помните, рано утром в окно его комнаты попадали отражённые от воды солнечные зайчики. Это могло быть только на западной стороне Артиллерийской бухты. А я с родителями жил на её восточной стороне.
Вот ещё из "Бегущей по волнам":
"В один из своих приездов в Леге я остановился перед лавкой, на окне которой была выставлена модель парусного судна, - большое, правильно оснащённое изделие, изображавшее каравеллу времен Васко да Гама. Это была одна из тех вещей, интересных и практически ненужных, которые годами ожидают покупателя, пока не превратятся в неотъемлемый инвентарь самого помещения, где вначале их задумано было продать. Я рассмотрел её подробно, как рассматриваю всё, затронувшее самые корни моих симпатий. Мы редко можем сказать в таких случаях, что собственно привлекло нас, почему такое рассматривание подобно разговору, - настоящему, увлекательному общению. Я не торопился заходить в лавку. Осмотрев маленькие паруса, важную безжизненность палубы, люков, впитав всю обречённость этого карлика-корабля, который, при полной соразмерности частей, способности принять фунтов пять груза и даже держаться на воде и плыть, все-таки не мог ничем ответить прямому своему назначению, кроме как в воображении человеческом, - я решил, что каравелла будет моя.
Вдруг она исчезла. Исчезло всё: улица и окно. Чьи-то теплые руки, охватив голову, закрыли мне глаза. Испуг, - но не настоящий, а испуг радости, смешанный с нежеланием освободиться и, должно быть, с глупой улыбкой, помешал мне воскликнуть. Я стоял, затеплев внутри, уже догадываясь, что сейчас будет, и мигая под шевелящимися на моих веках пальцами, негромко спросил:
- Кто это такой?
- "Бегущая по волнам", - ответил голос, который старался быть очень таинственным. - Может быть, теперь угадаете?"
Дальше такое немыслимое, невозможное счастье, какого в жизни никогда не бывает. Но я не о счастьи. Я берусь утверждать, что описанную Грином лавку я знаю доподлинно. Сам много раз стоял перед ней мальчишкой в немом восхищении каравеллой. Она пережила первую мировую войну и революцию, но не устояла перед немецкими бомбами. Сейчас в Севастополе на этом месте сквер.
Я открыл для себя Грина в 1950 году, когда у меня в руках оказалась "Бегущая по волнам", наверное первая его книга, изданная после многих лет перерыва. Дешёвое издание в мягкой бумажной обложке с ужасными рисунками, пошлыми и совершенно не соответствующими тексту. Но я не обращал на них внимание, я жил в прекрасном гриновском мире, который был для меня тогда реальнее окружавшего меня. Между страницами книги была заложена фотография светловолосой одноклассницы, которая в моём романтическом воображении тоже сильно отличалась от реальной. Я вспоминаю это время как может быть самое счастливое в моей жизни. За одно это я благодарен Грину.
Я был в домике в Старом Крыму, где прожил свои последние годы и умер Грин. Был на его могиле. Мне очень понятно стихотворение Александра Городницкого. В предпоследней строчке "багряный галстук" - пионерский. Тогда была "мода" на Грина, пионеров из Артека автобусами привозили на могилу Грина, тем более что кладбище в Старом Крыму было прямо у дороги, а могила Грина - у внешней ограды кладбища. Вся оградка могилы и окрестные деревца были увешаны галстуками и утыканы значками с изображением алых парусов.
А.Городницкий
Могила Грина (1971)
Разъединенье тела и души
В столичном шуме и степной глуши -
За время жизни, трудной и короткой...
Покуда тело ходит по врачам
И кашляет натужно по ночам
Над тёплою откупоренной водкой,
Покуда тело ссорится с женой,
И, вездесущий проклиная зной,
Взбирается с одышкой по ступеням,
Душа наружу рвётся, трепеща,
Бесформенным подобием плаща
От тела отделяясь постепенно.
Зачем мы приезжаем в Старый Крым,
Зачем мы приглушённо говорим
Над этим местом, пыльным и жестоким?
Усы на фотографии - лишь грим,
И Грин, что здесь лежит, совсем не Грин,
Как Зурбаган - совсем не Севастополь.
Приходит смерть, бессмертие любя,
Нас очищая от самих себя,
От нищих тел освобождая души,
И, охватив шершавую кору,
Багряный галстук рвётся на ветру
Как парус, заблудившийся на суше.