С Ирэной нас познакомил ее сын Уди, который уезжал в Америку после отпуска всей семьей . Он прожил там уже год и решил остаться, но,навестив мать, убедился, что она нуждается в помощи. Наша компания по уходу за стариками направила меня на работу, но сын Ирэны не хотел, чтобы мать знала об этом, потому представил меня, как свою знакомую, которой нужна помощь в освоении иврита.
Низенькая старушка выглядела ухоженной, несколько кокетливой в свои 78 лет, очень деликатной и гостеприимной. Я сказала, что в стране недавно, и попросила помочь мне освоить иврит, чем обрадовала ее — теперь у нее появилась подруга.
Ирэна знала девять языков, самостоятельно выучив французский и латынь уже после 40 лет, чтобы читать литературу в подлиннике, смотрела по телевизору передачи на шести европейских языках, с удовольствием переводя мне содержание на иврит.
Из-за болезни старушка забывала, что мне рассказывала, поэтому один и тот же текст повторяла по десять раз. С помощью словаря и уточнений, многократных повторов иврит пошел легко, и я могла подолгу разговаривать по телефону с сыном подопечной.
Уди звонил матери из Лос-Анджелеса через день, а мне домой - раз в неделю. Я огорчала его быстрым прогрессированием болезни Альцгеймера у Ирэны, потому что ежедневно мы искали какие-то вещи, ключи, деньги и находили их то в холодильнике, то в обуви или в ванной.
Как-то утром меня встретила в дверях Ирэна и попросила выгнать из дома чужую женщину, которая не хочет уходить со вчерашнего дня. Этого еще не хватало! Дом окружен палисадником с розовыми кустами и крупными деревьями грейпфрута и апельсина — кто-то мог и забрести к приветливой хозяйке.
Ирэна убегает в спальню, и я слышу ее голос:
- Гвэрэт (госпожа), я снова прошу покинуть мой дом! (И на польском.) - Пани, Вы понимаете меня? На каком языке Вы говорите?
Войдя в спальню, с ужасом убеждаюсь, что в комнате нет никого, а на спинке стула висит шелковая кофточка хозяйки, к которой обращается Ирэна уже на испанском. Я поворачиваю Ирэну за плечи к себе и быстро срываю кофточку со стула.
- Ушла! - изумляется хозяйка, убедившись, что кофты уже нет.
Через несколько дней, увидев спешащих мимо окон дома школьников с ранцами за плечами, Ирэна закричала мне:
- Неси весь хлеб, что у нас есть!
Схватив булку, она выбежала за калитку и, отламывая крупные куски, всовывала их детям в руки. Те отказывались брать, а старушка умоляла их помочь голодным.
Мне она пояснила, что это дети из Варшавского гетто, и в их рюкзачки удобно будет спрятать хлеб от нацистов, а мы уж как-нибудь перебьемся - им там труднее.
Так в нашу жизнь вошла (или вернулась) война.
С этого дня мы ежедневно стали ходить по городу в поисках ее дома, оставшегося в Варшаве. Выходили из дома, кружили по городу, снова подходили к ее дому, куда обрадованная хозяйка влетала стремительно, там искала свою маму, а через несколько минут собирала в узелок несколько кофточек и снова уходила «домой», не дожидаясь даже, пока я замкну дверь.
Когда мне приходилось готовить еду, я замыкала входную дверь на ключ, но Ирэне не терпелось найти свой старый дом детства, поэтому пыталась взломать замок с помощью ножа или отвертки, в отчаянии угрожая мне за задержку:
- Ты антисемитка! Ты не имеешь права держать меня в чужом доме! Мой дом в гетто, меня ждет мама.
Со временем стало все сложнее удержать ее дома более получаса.
Так продолжалось почти год.
Уди просил подождать его приезда и не оформлять его мать в клинику для больных Альцгеймером. Я собрала ее золотые вещи, уговорила снять с пальцев кольца с бриллиантами, чтобы она не отдала их кому-нибудь по простоте душевной, и передала все ценное друзьям семьи Уди. Настало время, когда бедная женщина стала искать свой дом, оставленный в Варшаве, еще и ночами. Пришлось нанять людей, которые бы ходили с ней круглосуточно. Эта сухонькая старушка была крепче молодых, и неизвестно, как она успевала восстанавливать силы. Но я понимала, что они скоро иссякнут, потому что усталости Ирэна не чувствовала из-за своей болезни.
С помощью друзей Уди оформила Ирэну в клинику. Она и там постоянно ищет свой дом, но с помощью сильных лекарств спокойна, только всё бродит днем по саду и ищет выход. Бабулька физически здорова и живет там уже шесть лет. Когда я ее навещаю, протягивая гостинец в виде шоколадки или коробки зефира, она смотрит на меня чистыми детскими голубыми глазами и спрашивает на идиш:
- Ты моя мама? Я тебя так ждала! - и ведет меня за руку к закрытой двери, чтобы идти домой.
Я говорю с Ирэной на иврите, у нее же в памяти остались только языки ее детства, поэтому она отвечает мне на идиш или на польском и зовет искать её варшавский дом.
Старики. Роберт.
http://proza.ru/2010/06/02/139