Последнее время я реже рассказываю твои сны. И вовсе не потому, что мне надоело. Раньше ты почти не видел снов, вернее, не помнил их утром. Скорее всего, твое подсознание скрывало от тебя память о них, ведь в них была в основном борьба и мрак, которые могли оставить после себя только чувство безысходности. К чему тебе было их вспоминать? Постепенно с моей помощью ты стал видеть другие сны, пусть не всегда понятные, но более светлые, оставлявшие после себя надежду. И, наконец, однажды утром ты вдруг понял, что на самом деле помнишь свой сон – довольно смутно, но это было! Поэтому сейчас я не каждое утро рассказываю тебе сны – хоть и не каждую ночь, но сновидения стали приходить сами. Но иногда не стоит о них говорить – ведь есть тайные желания, о которых мы не доверяем никому (на то они и тайные!), чтобы не спугнуть как осторожную птицу. Так и сны – о некоторых хочется вспоминать, с улыбкой в душе, но не говорить – чтобы не быть неправильно понятым, чтобы неосторожным комментарием не разбить тонкую фарфоровую чашу наших надежд…
У тебя много друзей, они всегда рады пообщаться с тобой, но иногда, находясь в их кругу, ты вдруг ощущаешь одиночество, которое настигает тебя всегда внезапно, холодя твою душу. И тогда тебе хочется остаться в тишине, чтобы оно ушло – зачем оно будет оставаться с тобой, ведь ты и так один? Именно этого тебе и хотелось – побыть в тишине и покое, чтобы остановилось время, потому что оставить этот мир даже на миг никак нельзя – иначе безнадежно отстанешь…
И такое сновидение пришло к тебе: ты стоял на каменном утесе, совершенно один. Тебя окружали голые скалы, а вокруг – океан и небо. Но…
Ты чувствовал себя несвободным, как будто кто-то неведомый заключил тебя в рабство, и ты должен найти способ освободиться. И тут ты вспомнил о чайках Эзопа и сам для себя решил: если ты увидишь в этом бескрайнем небе сразу две чайки, то ты станешь свободен. Но откуда они могут тут появиться, чем их привлечет этот скалистый остров?
Но порой страстное желание сильнее логики событий, и оно…исполняется!
Долго вглядываясь в грозовое небо, до рези в глазах, ты увидел двух чаек! Они летели вместе, как будто боялись потеряться в этом бескрайнем небесном океане. И – из той точки, откуда появились они, эти вестники твоей воли, небо стало светлеть, и сумрак, хоть и нехотя, но отступал! И в этот мгновение ты понял, что твой поработитель – это одиночество, оно, обещая отсутствие боли и горечи, подкупило однажды твое подсознание, усыпив его бдительность, ведь раб защищен от мира хозяином. И именно сейчас ты мог сбросить его оковы, стать вольным, но…
Это будет означать, что ты, скинув этот панцирь, станешь более открытым для всего, что творится в мире людей, и могут быть снова потери и горечь, и…
Но без этого не будет и счастья, ведь оно приходить только к вольным, а у рабов – только удовольствия…
Утром ты не помнил своего сна, и лишь к вечеру ты стал вспоминать его. Вот только что ты решил: сбросить этот панцирь и быть открытым всем ветрам, или снова спрятаться?