Я высунулась в открытое окно и заглянула в соседнюю комнату. Мое лицо в обрамлении черных пушистых волос отпрянуло в ее глубину. Я испугала кого-то чужого, с моим лицом.
А сама я только что бегала по бесконечному лабиринту пустынного дома, боясь и прячась от кого-то, чей облик теперь стал моим.
Я напугала кого-то чужого с моим настоящим лицом, хотя только что боялась именно этого незнакомца, боялась его прежнего настоящего лица.
Теперь же его лицо в обрамлении светлых, слегка рыжеватых волос, стало моим и совсем меня не пугающим.
Зато я испугалась за этого испуганного другого с моим прежним лицом. Зачем же я пугаю этого другого, почему? Мой же страх за себя прошел.
Я попыталась осознать: теперь мне предстоит жить с совсем другим лицом, совсем чужим и, кажется, не очень-то симпатичным. Оно – данность, с которой не поспоришь. Недавно я сама боялась его, а теперь сама же буду пугать других людей, уже напугала. Но может быть, в других обстоятельствах не напугаю? Глаза ослепил лучик света и вместе с ним в сознании метнулся проблеск надежды.
Через миг я подумала: «Странно, но меня совсем не интересует больше тот напуганный мной человек, хоть он и унес мое прежнее, родное лицо в обрамлении темных прядей, не интересует больше их судьба, ко мне они не имеют никакого отношения. Я – другой человек».
Но…Все-таки…
А что, если этот несчастный счастливчик побежит, в ужасе прячась от меня, по лабиринту этого пустынного дома и, заглянув в соседнее окно, увидит, как я в смятении отпряну от него в глубь комнаты?
Побегу я вновь?
Или я все-таки узнаю, вспомню свое прошлое родное-преродное лицо и остановлюсь, и не побегу, и, преодолев страх, улыбнусь ему и протяну руку, чтобы не быть больше такой одинокой в этом пустынном доме, где нас двое.