** По данным специалистов по дайвингу, из нескольких миллионов сертифицированных дайверов-любителей ежегодно погибают около 90 человек. Только за 2007 год в Египте погибли и пропали без вести 11 российских любителей подводного плавания.
В большинстве своем это опытные ныряльщики с хорошо подогнанным оборудованием.
Почему же они гибнут?
"В объятиях бездны"
(или у каждого своя глубина)
Так уж совпало, что зимой, с неожиданным установившимся на несколько дней потеплением, в стенах Гостиного Двора, что на Ильинке открылся Фестиваль «Золотой Дельфин». В один из тех февральских дней Алексей Покровский вышел из метро и направился к выставке-фестивалю подводного спорта и оборудования. Он шел без определенной цели, чтобы как-то провести свободный вечер, поговорить с кем-нибудь о новых местах погружений, подержать в руках новинки регуляторов и, как знать, возможно, купить какой-нибудь из них или какую-нибудь мелочевку вроде небольшого аварийного фонаря. Следует сказать, что Алексей всегда тщательно готовился к погружениям, старался быть предусмотрительным, как, впрочем, все его друзья по дайвингу и давно присматривал себе резервный свет. Наличие этого фонаря, считал Алексей, не то, чтобы обязательно, а так – на всякий случай. В этот раз он пришел один, поскольку его знакомые с начала года отправились нырять кто на Кубу, а кто в Новую Гвинею, у него же на работе недавно сменилось начальство, и, как следствие, поменялись планы. Пришлось отказаться от поездки, много работать; и осталась у него, разве что, эта маленькая радость: посещение Фестиваля. К тому же, если его друзья уже сделали карьеру, то Алексей, - продолжая говорить тем же языком, как стал лет семь назад после института, так и остался стоять на первой ступени карьерной лестницы. В банке он не работал, автомобилями не торговал, а был наладчиком инженерного оборудования в производственной компании.
На входе Алексей предъявил приглашение подводного клуба, в котором когда-то проходил обучение и вошел в зал. Яркий свет ослепил, запах нового неопрена охватил его со всех сторон, высвобождая из памяти картины приятных погружений. Замелькали красочные стенды с подводным оборудованием, плакатами, учтивыми улыбками. Где-то за всем этим звучала веселая музыка. Шло выступление. Праздник, да и только! Известные телеведущие устроили в мини-бассейне, расположенном прямо в зале настоящее «шоу с аквалангами». Машина дайв-индустрии работала на полных оборотах. Кажется, что после фестиваля этот праздник не просто останется, а будет обязан как новомодный бадди пойти с тобой рядом под воду.
Какой избыток оборудования представлен на стендах! И не знаешь что выбрать, что мерить, не то, что лет десять – пятнадцать назад. Тогда все было в новинку и хорошо понимали значение слова «аквалангист» или «водолаз», а слово «дайвинг» только входило в моду. Сейчас можно подобрать для себя не только ласты и маску по цвету, но даже держатель октопуса, а слово «легочник» уже безнадежно устарело. Алексей не первый раз приходил на «Золотой Дельфин» и каждый раз уставал от этого избытка оборудования. Все примерно одинаково. Но был один момент, который он обсуждал с друзьями: в последнее время учиться погружаться стало не просто легко и весело, а, главное – упрощенно. В особых случаях курс «спасателя» можно пройти в бассейне, без открытой воды. Он вспомнил, как на одном из сайтов в интернете видел объявление, что обучают дайвингу дистанционно, по крайней мере, теоретическим знаниям. Он мучено улыбнулся: может и погружаться уже можно виртуально? Выслать инструктору на проверку придуманный лог-бук и получить виртуальный сертификат подводника или нет, – все-таки лучше сказать дайвера.
Скучая, проходя вдоль выставочных рядов, Алексей остановился у одного стенда, привлеченный небольшим фонарем под стеклом. Девушка в стороне стенда повернулась и подошла к нему. Собираясь расспросить о нужной вещице, он обратился к девушке и на секунду замер, удивляясь и радуясь знакомому лицу.
– … Жанна? – вспомнив ее имя, неуверенно произнес Алексей.
– Да, – мгновенно просветлело ее лицо. – Привет! – сказала она, и глаза ее оживились, встречая приветливый взгляд.
– Но погоди-ка, ведь ты работала в «Экстриме», в том небольшом магазинчике на втором этаже?
– Я там полгода как не работаю. Недавно перешла сюда… тут интереснее, – сказала она.
– Я думала, ты мне позвонишь,– немного погодя произнесла Жанна. То ли разочарование, то ли упрек послышался в ее словах, но только не сожаление. Не ожидая такой фразы, Алексей замолчал, не зная, что ответить. Визитка с телефонным номером магазина, в котором она раньше работала – вот и всё, что у него осталось с предыдущей встречи. В тот раз, в «Экстриме», когда он покупал у нее компенсатор, Жанна была одета совсем как подросток: в каких-то не по размеру широких, несуразных джинсах, кедах-конверсах, и с прической, - той, с которой особенно не церемонятся при ее создании, - уложенными в хвост волосами, перетянутыми цветастой резинкой. По впечатлению на тот момент он запомнил только детское выражение её лица, подростковую внешность. Машинально положив в карман гарантийный талон с чеком, визитку с номером магазина и, поболтав с ней о чем-то неважном, уходя тогда, подумал: «Девчонка она еще совсем глупая». Сейчас, ее тихо произнесенная, странная, как ему показалась, фраза, и сама девушка его заинтересовали.
Жанна – худенькая, высокая темноглазая девушка, выглядела в этот раз совсем по-другому, стильно и даже несколько откровенно: в блузке и темной юбке, край которой оканчивался на том уровне, когда с полной уверенностью можно судить о стройности ног. Белая блузка ее была с глубоким вырезом, но кроме бус ничего заманчивого в этом разрезе глазу собеседника не открывалось.
Был последний час работы выставки, и посетителей в зале не прибавлялось.
– Что-то подустала я сегодня на этом стенде, – с огорчением сказала она, меняя положение, – ноги затекли.
– Может, пройдемся немного? – предложил он.
Они прошлись по выставке, попили кофе, бегло взглянули на музыкальное выступление, которое близилось к концу, и вернулись. На ходу обсуждали погружения, последние поездки, говорили о тех простых и понятных чувствах, которые оба, ныряя, испытывали.
Все в этом разговоре было обычно, те же общие темы влюбленных в море людей, и они вскоре расстались бы, если бы не одно обстоятельство: в разговоре, в общении между собой, оба почувствовали общий интерес, симпатию, что-то похожее на взаимное притяжение. Раньше они у себя такого притяжения ни с кем не замечали, никогда не чувствовали другого человека так, как себя самого и, даже если ощущали на себе взгляды его, то не так остро, как сейчас. Тут на фестивале, Жанна показалась ему другой, чем раньше, не то, чтобы привлекательной, но интересной в общении.
– Тебе не кажется это странным? – сказала она, между прочим, случайно выпадая из общей темы разговора, – я никогда не думала, что такое действительно может произойти.
– Что? – спросил он, удивившись секундой позже, ходом ее мысли, которая в чем-то совпала с его собственной.
– Мы говорим, смеемся, обсуждаем нам обоим интересные вещи... и как будто вдвоем оказались «на одной волне», – ее лицо в этот момент озарилось детской мечтательностью. – Понимаешь, на той волне, на которой можно оказаться только случайно и так неожиданно и удивительно для самих себя.
Они стояли друг напротив друга и продолжали говорить о погружениях.
– Ты не представляешь, что для меня значит море. У каждого человека есть свои слабости. У меня, они в дайвинге; но с какого-то момента мне было уже мало… как бы это поточнее объяснить… простых погружений. Я ныряю глубже обычного.
Казалось, ей нужно было многое ему сказать. О каких простых погружениях она говорила? С этого момента Алексей заинтересовался больше.
– Что ты имеешь в виду глубже обычного? Глубже чего? – спросил он.
– Понимаешь, многие люди, погружаясь, следуют заведенным правилам системы, где они учились. В общем-то, это верно…с одной стороны, а с другой однообразно. Как бы об этом поточнее сказать …привычные погружения, привычные отношения между людьми, однообразная работа. И в какой-то момент жизнь перестает удивлять и радовать. Именно этого я хочу избежать, и стремлюсь от обыденности, однообразия.
– Да, но это необходимо, – начал было говорить он, – следовать правилам, рекомендациям...
В этот момент какой-то посетитель с вопросом подошел к стенду, где они стояли. Жанна, чтобы ответить неловко повернулась в сторону. И до того, как она машинально, прикрываясь, прикоснулась рукой к краю блузки, в глубине ее выреза, за узкой кромкой ее белья он увидел приоткрывшееся само ее живое, нежное, объемное; оно вздымалось, дышало; и словно ток прошелся по спине. «Что со мной?» – подумал он и поразился внезапной охватившей его мысли: грудь у нее была небольшой, но она не оставила бы свободного места в руке его объятия ...
– Люди ныряют как все, как рекомендовано, под водой змейкой следуют за гидом-повадырем, и в итоге им достается все та же банальность с теми же банальными вокруг них видами и ощущениями, – сказала она, когда они снова оказались вдвоем. – А я не хочу быть как все. Я поняла, что могу испытать больше, найти для себя что-то новое; видеть не только вокруг, но и внутри себя, соотносить себя с окружающим миром. Миром безмолвия. Об этом часто говорят многие опытные дайверы, но объяснить, как возникает эти ощущения, что собственно они переживают – не могут. И я не исключение, - засмеялась она. – Я ходила к «Блю Холл», ныряла в саму Арку... я хочу поступать так, чтобы никогда не жалеть, что не сделала чего-то.
Глаза ее блеснули задорным огоньком, она была довольна собой. Сначала Алексей подумал, что Жанна имела ввиду технические погружения, но затем понял и ужаснулся тому факту, что она все это время говорила о глубоких погружениях на воздухе. Ее рассуждения касалась возможностей человека, испытавшего крайние пределы своего организма, и были ему интересны, но в тоже время Алексей вдруг забеспокоился о ней, как о близком человеке. Чувство тревоги зародилось в его душе.
– Ты хоть понимаешь что это лотерея? – сказал Алексей, и подумал: какие у нее дикие мысли, какая она сама немного странная. «Ведь однажды ты можешь не вернуться», – хотел вслух сказать Алексей, но слова застряли у него комом в горле. Ее мысли, ее собственные взгляды на погружения, как, впрочем, и его интерес к ней, как к женщине становились для него с каждой минутой одним важным вопросом, требующим незамедлительного ответа. Что вызывали слова ее? – восхищение, волнение, опасность, загадку – все вместе взятое. Все, как и она сама!
- Глупости! Погружаясь каждый раз глубже, я знаю, что для меня эта глубина безопасна. Ты не думай, я не новичок. Свою реакцию организма я изучила достаточно подробно и постепенно. К идее погружаться глубже я пришла только после сотни дайвов. Вообще, это надо испытать; описать же, что чувствуешь невозможно.
– Думаю, тебе еще раз надо подумать по поводу безопасности. Может быть тебе лучше пройти курсы технического дайвинга?
–… Однажды я попробовала нырять на Nitrox. Не впечатлило. А что касается техно…вообще технический дайвинг не для меня. Ты представляешь меня кругом обвешанной баллонами с дублирующими ругуляторами? Я их в жизни сама никогда не подниму, и во всем этом скорее запутаюсь.
Она засмеялась:
– Меня надо будет поднимать и опускать в воду на лебедке. В Дахабе я видела этих «суровых викингов» – они серьезно готовятся к погружениям, серьезно ныряют, делая длительные декомпрессионные остановки. Так дайвинг, по-моему, становится уже не развлечением, а скорее работой. А мне незачем контролировать себя. Мои погружения в разумных пределах, но их я выбираю сама. Я ходила на воздухе с опытными дайверами. У каждого своя глубина, вот и у меня есть своя. Я дальше своей не иду. Покружусь, покружусь вокруг и пойду наверх.
Алексей попробовал повлиять на нее:
– Практически все погружения заранее должны просчитываться. Ты знаешь, о чем я говорю. Погружаться нужно с холодной головой, рассчитывать на худшее, держать в голове все возможные проблемы.
Она улыбнулась едва заметно, краем губ и лукаво взглянула на Алексея.
– В чем-то ты прав. Но, представь, какие могут проснуться душевные чувства, когда смотришь, скажем, на таблицу Менделеева или на таблицу умножения? Все используют их, но какие они могут вызвать чувства? Только банальный расчет. А это противоречит моему собственному отношению к погружениям. Я пришла в дайвинг не за расчетами, скорее даже от них, поэтому я никогда не перейду в технические погружения. Как только я попадаю под воду, со мной случается нечто необъяснимое… это что-то особенное, волнительное. Я чувствую себя совершенно свободной, могу наслаждаться собственно тем, что происходит вокруг, наблюдать за другими. Жизнь и события всегда вокруг меня - они для меня, а не я для них!
Он слушал ее с интересом и, вглядываясь в её лицо, фигуру, манеру держаться, поражался тому, какая бедовая, рисковая стояла рядом с ним эта стройная женщина, – все еще с детским задором, милым выражением романтики на лице, глядя на которое никогда бы не подумаешь, что она на столько же опытна, как и на столько же чувственно воспринимает окружающий мир, глубоко переживает свои чувства. Сверкает в ее темных глазах что-то необычное, что привлекает и завораживает. Столь сильного душевного стремления во взгляде он до сих пор ни у кого не встречал.
Через пару часов они уже находились у нее дома. Жанна вышла из ванны, запахивая полы халата, перехватывая талию поясом. В мягких тапочках замелькали ее худые лодыжки. Проходя мимо, развернув полотенце, и растирая влажные кончики волос, она вдруг остановилась, посмотрела на него с нескрываемым удивлением, будто впервые увидела:
- Ты все еще одетый? – спросила она. – А я думала уже замутить что-нибудь с тобой.
Она засмеялась, лукаво глядя на него. Похоже было, что его растерянность вовсю забавляла ее.
- С тобой все в порядке? – и снова ирония во взгляде. – Я надеюсь, не заставила себя долго ждать?
То и дело кокетливо поглядывая на него и посмеиваясь тем хихиканьем, каким обычно противно смеются глупые женщины, она отвернулась, достала новое полотенце и подошла к нему, но уже с доброй и откровенной улыбкой, переменив выражение лица, подала полотенце в руки и сказала, по-дружески:
- Эй!.. Я смеюсь, чтобы скорее раззадорить тебя, а то ты неживой какой-то.
Продолжая чувствовать его растерянность, отставив в сторону шутки и смех, она произнесла:
- Я тебя удивляю? Это хорошо. Но разве мы оба не все поняли, как только поднялись сюда? Мужчина и женщина просто так наедине не остаются, если им есть что сказать друг другу, и тем более, если желание читается в глазах. Ты и я - мы в жизни не случайны. Лучше если между нами все будет ясно и понятно с самого начала. Зачем чего-то ждать.
Алексей оставался стоять совершенно ошарашенным.
Его поражали постоянные перемены Жанны, все новые и новые стороны ее характера раскрывались перед ним. Вот и сейчас с ним говорила такая взрослая, зрелая женщина, какую он даже не представлял в ней увидеть; рассуждала с ним так простецки свободно, даже в чем-то необыкновенно привычно, что ему невольно пришла мысль, будто это не он, а кто-то другой вместо него находится здесь; и что этот, другой уже все это видел, а сам он еще не успел пережить, испытать эти минуты. Алексей действительно был поражен ее откровенностью и легким налетом безрассудства, мечтательным лиризмом и некоторой долей цинизма. Своей откровенностью Жанна вызывала в нем крайнее восхищение и вместе с тем сопутствующие этому робость и неуверенность, потому как, он знал, одним словом или неловким движением можно испортить взаимное доверие. А эта домашняя картина с запахиванием в халат так его впечатлила, словно они уже были семейные люди, и давно жили вместе, и он уже привык к ней, к ее непосредственности.
– Только не забудь выключить свет в ванной, когда будешь выходить, - сказала она вдогонку, бросаясь на кровать, - Все! Я тебя начинаю ждать.
А у него все это время не выходили из головы их разговоры…и мысли о том, почему она это делает. Зачем? Для чего погружается так рискованно? И как бы он ни старался найти ответ на вопросы, его размышления о дайвинге отходили на второй план, становились не так важны по сравнению с ней самой – женщиной, с тем притяжением, что так неожиданно возникло между ними.
Вернувшись, он окинул взглядом комнату, ее шкаф с книгами, среди которых встречались книги о животных Мира, рыбах Красного моря. Рядом с кроватью, над стулом, где лежал ее снятый халатик, на полочке в беспорядке красовались музыкальные компакт-диски. На одном из них Алексею бросилась в глаза название «Ultra». Из дальнего темного угла торчала незадвинутая гладильная доска; в стороне на кресле лежали какие-то неубранные вещи.
В комнате была та обстановка поспешности, какая обычно соответствует либо людям, только что сменившим квартиру и толком не успевшим обжиться, либо тем, кто беззаботно проживает дни, не заботясь о мелочах.
– Ну же! я здесь… – сказала она, нетерпеливо отбрасывая одеяло прочь, обнажая фигуру со стройными ножками и острыми коленками.
Ох уж эти колени! Обычные женские колени, но что за чудо творят с мужчинами их плавные изгибы, их затененные ямки и освещенные грани! Как, порой, притягательны они для глаз; не одного мужчину свели и сведут еще с ума. Сколько ошеломительных образов, бурных фантазий возникает в умах, глядя на них! Впрочем, посмотрев со стороны, для кого-то и ножки окажутся ничего особенного, и девушка - как девушка, ничего необычного, но нет! Совсем не так для Алексея. Нашел же он именно в Жанне что-то особенное, свое; встретил то, что привлекает и будет привлекать, что волнует и будет волновать, что заставляет понять и принять ее такой, как она есть.
– Ты не слишком-то торопишься, – сказала она, продолжая смотреть своим красноречивым взглядом. Детское, спокойное выражение лица ее сменилось дерзновенным призывом, глаза блеснули дьявольской страстью. Темные очи ее смотрели прямо на него и в их глубине, в их таинственной бездне вдруг блеснула та особая энергия, что неминуемо готова разразиться диким страстным желанием, для которой не существует преград и слова «нет».
И снова мелькнула мысль в голове Алексея: какая она чудная! Насколько страстная, роковая женщина скрывалась за подростковой внешностью этой девушки, при этом дерзкое выражение лица ее вовсе не резко и продолжает оставаться удивительно мило. И мысль о ней, о том, что происходило сегодня с ними, можно было бы выразить только одним словом «Ультра», которое он прочел пару минут назад на коробке компакт-диска. Наконец, когда они оказались рядом, она снова как прежде улыбнулась едва заметно краем губ, сохраняя в этой ускользающей улыбке и улыбающихся роковым блеском глаз только ей самой известную загадку, и позволила испытать все то откровенное и бесстыдное, что могла явить безумная фантазия мужчины и женщины.
Утром, когда она привычно надевала колготки, они оба уже понимали, что не могут и дня прожить друг без друга. Никогда в жизни они не испытывали похожих чувств.
Строили планы и говорили о том, что не должны расставаться. Но у нее уже взяты билеты, через неделю она едет на сафари, Алексей бы с радостью поехал с ней, но жизнь такова, что расставляет планы по-своему. Он вынужден остаться.
Уже в аэропорту, Жанна рассказывает обо всех, кто едет с нею в группе, обещает позвонить, а прощаясь, шепчет Алексею:
– Я уже сейчас по тебе скучаю.
– Будь осторожнее, – сказал Алексей, пытаясь вдогонку сказать что-то еще, но она…эта маленькая шаловливая девочка уже отошла недослушав. Гибкая и стройная – она улыбалась своей жизнерадостной улыбкой и, наклонившись под тяжестью сумки, склонив голову в сторону выхода, туда, куда уже пошли ее знакомые, махнула ему рукой и послала задорный поцелуй.
Через пару дней она позвонила, сказала что они идут сегодня на «Эльфинстоун». Вспоминая тот звонок и ее радостный голос, он подумал, что это мог бы быть любой другой риф, но судьбе все же было угодно, чтобы это был именно тот самый, с нашумевшей скверной репутацией и от этого факта никуда уже не деться.
Перед погружением, на брифинге кроме всего прочего путано говорили о прошлом годе, то ли о голландцах, то ли об итальянцах, которые пропали без вести на «Эльфинстоуне». Тогда было много причин, был январь, сильные волны и поисковая команда их не нашла. Но на этот раз штормового ветра и волн у рифа практически не было.
Жанна стянула волосы резинкой, посмотрела вокруг.
Яркое солнце… в дали темные, вблизи светлые, с оттенками голубого, изумрудного волны синего моря. У рифа море светлеет и приобретает зеленоватый, прозрачный до хрустальности оттенок, так что видно в метрах десяти сверкающее солнцем плато и тени рыб. С севера дует ветер и на волнах образуются белые гребешки, но за рифом и за бортом остановившейся яхты тихо и спокойно. Бирюзовое море вокруг и радостные лица друзей. Опасаться определенно нечему.
Прыгнув в воду с группой, Жанна стала медленно погружаться. Напарник, ее знакомый инструктор, с которым она прилетела, задержался, продуваясь, немного выше.
Вот глубина метров пять, рядом кружатся рыбы-бабочки; между кораллов застыли красные рыбы –белки; а вот рыбы – ангелы, они зависли метров в трех от самой стенки рифа. То тут, то там искрящаяся в свете кипит жизнь большого аквариума. До десяти метров можно встретить всех или почти всех известных обитателей кораллового рифа. Крупные особи глубин, спутники течений сюда не заплывают, им пришлось бы скучно.
Медленное погружение глубже. Над головой исчезла стайка маленьких рыбок с темным хвостом; там же наверху осталась рыбы-ангелы. Вот восемь метров… десять.
Все глубже и глубже. 15 метров. Прямо у живописного склона рифа в просвете падающего света, могучим веером навстречу течению раскинулась гигантская гаргонария; мелькнули в лучистом свете губки; заиграли золотистым ореолом мягкие кораллы, замелькали последними причудливыми пятнами участки рифа …но постепенно краски потускнели. Медленно исчезали красоты этого живописного рифа.
Двадцать метров, двадцать пять. Вокруг все становится серым, плотным. Наконец те самые ощущения в районе 30 метров, когда тебя словно охватывают невидимые руки моря, ласково и нежно придерживают, обнимают и не дают ни упасть и не подняться. Так отчетливо ощущается давление тут... время посмотреть наверх, отыскать полоску света, насладиться глубиной...и продолжить погружение. «У каждого своя глубина» - прозвучало в голове. «Это начало моей».
Она перевернулась посмотреть вверх. Впереди выше шла основная группа. Напарник, знакомый инструктор, рассматривал что-то в рифе, подсвечивая себе фонариком.
Жанна остановилась и, потянувшись вперед руками, расслабилась. Все тело ее вытянулось в струнку. Только сама плотность воды едва касалась своим объятием ее тела и холодила руки. Она зависла на глубине. Ровно и глубоко дышала, наслаждаясь как всегда поразившей расслабленное тело невесомостью. Она лежала словно на чем-то твердом, как будто под ней находилась горизонтальная поверхность, но нет. Это было искусство замереть в плотности воды и не двигаться. Не перемещаться никуда. Полностью отдаться этому дикому морю, этому едва заметному движению плотности воды. Так длилось несколько минут. Затем, вновь отведя вперед руки, она пошла вниз, медленно, делая размеренные взмахи ластами, испытывая слабость к этому процессу погружения. И тогда внизу перед ней вновь, как раньше, раскрылась голубая бездна.
Сколько не выдумывай определений, как не раскрашивай лист акварелью, подбирая цвет; сколько не разводи чернил водой, добиваясь совпадения; как не называй ее и серой, и туманной, и синей, а все-таки она и правда именно такая, какая есть, как ее все называют – голубая бездна. Сбоку ровной стеной уходил вниз склон рифа. Дальше от него, плотнее и плотнее, все гуще водная масса. Жанна смотрела на крупные рыбы, плывущие невдалеке в неясной толще воды. Свет проникал и сюда мутной дымкой, неясным сиянием и все вокруг казалось каким-то тусклым и серым, а в стороне от рифа, метров в пяти было совсем уже непроглядно. "На мониторе достаточно воздуха, я дышу ровно и спокойно". Она погружалась ниже. "И ведь ничего? Ведь право же ничего не происходит".
Глубина снова охватила ее, только еще сильнее. Она была в ее власти, и ей нравилось ощущать это объятие: словно раствориться в ней, быть единым целым. Компьютер на запястье отсчитывал последние дозволенные минуты нахождения без декомпрессии. Но метрическое понятие глубины исчезло, вместо нее приобрело значение само ее ощущение.
«Все хорошо, смотри какие рыбки. Они плывут рядом, им хорошо; они ведь живут тут на глубине, живут и плывут и всегда будет так…» Мысли опережали одна другую, путались, но казалось, что сознание было ясно, как никогда. «Кто же они? групперы или нет! тунцы? неважно… Главное, они плывут, а ты рядом. Они могут плыть так вечно, не нарушая ритм заведенной природой, им ничего не мешает. Какие ясные у меня мысли, как все четко, как слышен мой глубокий вздох. Я дышу легко. А как они дышат?» Она не отводила теперь своего взгляда от рыб. Они уходили в сторону. « Как же они дышат? они дышат сами по себе. Им скуба не нужна, не нужен воздух». Она пошла за рыбами, вынула загубник; из регулятора метнулись вверх веселые мелкие пузырьки. Рыбы продолжали плыть медленно, грациозно помахивая своими плавниками, словно маленькими веерами подзывая к себе, и всем своим видом выражая всю легкость, восторг и праздность жизни на глубине. «Как легко и свободно, я тоже так могу плыть, как они…»
Ее напарник, инструктор, оглянувшись вокруг неожиданно понял, что Жанны нигде нет. Посмотрел вниз, пригляделся в серую мглу. Лишь через некоторое время увидел он смутный силуэт. Глубина перевалила за сорок. Воздуха осталось только на всплытие. Он пошел наверх. Там, на яхте он молча сменил баллон и нырнул вслед за ней, в надежде, что у нее еще остался воздух. А воздух у нее в баллоне действительно остался, но она…
– Очень жарко и ветрено… Нет, небо чисто… Да, уже у рифа...сейчас погружаемся. Скоро я вернусь, и мы будем вместе, любимый, – звонила Жанна в тот раз по телефону Алексею.
Алексей хорошо помнил ее глаза, лицо, фигуру и мысленно рисовал ее в деталях. Высокую, с острыми коленками, вернувшеюся после Египта, хорошо отдохнувшую, загорелую, свежую и пахнущую морем. Должно быть, ее волосы и кожа, впитавшие морскую соль вскружит ему голову, как тот февральский вечер. Да! они снова будут вместе, только теперь уже навсегда. И поговорят обо всем. Никогда раньше он не испытывал такой любви к женщине; но в тот раз по телефону это были последние сказанные Жанной ему слова.
Почему я не остановил ее раньше, в аэропорту? Почему властно не сказал, что не пускаю одну? Я мог бы запретить ей поехать и погружаться без меня. Ведь мог я догадаться, что случится непоправимое, не сказал, не настоял на своем. И подумав так, он признался сам себе: я слишком сильно любил ее, чтобы внезапно остановить и слишком сильно желал, чтобы она сама была счастлива.
Ее тело нашли на глубине 70 метров. Именно эту глубину показывал работающий на ее запястье компьютер. Свидетели говорили, что застывшее лицо ее выражало спокойствие. Оборудование ее было в порядке: не было повреждений ни шлангов, ни регулятора, в баллоне имелся небольшой запас воздуха. Коварная смерть под водой неумолима, никто не знает, в какой момент и на какой глубине наступило азотное отравление. Но ее убила не глубина и даже не любовь к бездне, а то безграничное, роковое безрассудство, которое она однажды постаралась объяснить и каждый раз при погружении испытывала вновь и вновь, будто жонглируя своей жизнью на краю пропасти, на острие своих чувств. Такой она была и в жизни. Уж Алексею Покровскому вы точно можете поверить. Для медиков эти откровения не существенны, этот вопрос был для них не главным; они констатировали коротко и привычно и даже в чем-то банально: смерть наступила от асфиксии. У инструктора, который, сменив баллон, нырял вслед за ней, при вскрытии обнаружили баротравму легких.
Каждый раз, прилетая в Египет, выходя к вечернему морю, будь то на берегу Хургады, или Шарм-эль-Шейха, или на борту плывущей в закатном свете яхты у рифа «Эльфинстоун» или любого другого, - Алексей вздыхал воздух открытого морского простора, взглядом окидывал край далекого подернутого дымкой берега и смотрел на волны. Темными вечерами, иногда, то тут то там, море поблескивало таинственными огоньками. Он чувствовал, что в этих огоньках сконцентрировано было настолько все его личное, касающееся только его одного и делающее его отчего-то непривычно уязвимым и слабым, что он не находил слов объяснить и тем более рассказать кому-нибудь о своих переживаемых чувствах. Тех, что постоянно возвращали его в Египет.
Замечая огоньки, прыгающие с волны на волну, какое-то сложное чувство рождалось и переплеталось в душе его с чувством нежности и грусти. Лица обоих, как когда-то: друг напротив друга и глаза ее возникали перед ним, будто он смотрел и видел себя со стороны. А темные волны поблескивали, вспыхивали совсем близко, рядом, как глаза той, что запомнилась на всю жизнь. В огоньках этих таился странный самозабвенный взгляд, и глядя на него, магически раскрывалось и пульсировало внутри себя то самое сложное необъяснимое чувство, вроде напоминания о том, когда стремления души оказались выше стремления к жизни. И ни один фестиваль никогда не расскажет подробно об этом. Об огоньках Жанны, о бездне с сияющими очами; о том, когда глубина не торопится от себя отпускать.
****************
Апрель-май 2008 г.
Термины и понятия, встречающиеся в рассказе «В объятиях бездны».
Азотное отравление, азотный наркоз, глубинная болезнь — наркотическое действие азота на центральную нервную систему (угнетение высших функций головного мозга). Возникает при погружении на глубины более 40 метров с аппаратами со сжатым воздухом.
Акваланг – тоже, что и SCUBA - специальная система дыхания под водой.
Аквалангист – любитель подводного плавания с использованием специальной системы дыхания под водой (включает баллон, регуляторы, инфлятор, BCD- компенсатор). Может как иметь, так и не иметь международный сертификат дайвера.
Баллон - тара (емкость) для воздуха или иной дыхательной смеси. В соответствии со всеми ГОСТами, баллон допускает длительное хранение воздуха без потерь качества.
Баротравма легких – повреждение легких при резком перепаде атмосферного давления.
Воздух - газовая смесь, содержащая 21% кислорода, 78% азота, 1 % остаточных газов (в основном аргон); сжатый воздух используется для дайвинга.
Дайвинг (от английского diving) – погружение под воду с использованием акваланга.
Дайвер (от английского diver) – тоже, что и аквалангист. Обычно всегда сертифицированный дайвер.
Сертифицированный дайвер – любитель подводного плавания, прошедший специальный курс обучения для погружений с аквалангом и имеющий международный сертификат.
Декомпрессионная остановка - остановка, предназначенная для удаления излишнего количества азота; если эта остановка необязательна, она называется остановкой безопасности.
Резервный свет – дополнительный фонарь для освещения под водой в случае, если при погружении ночью или в пещере откажет основной фонарь. Обычно резервный свет представлен небольшим фонарем.
Бадди (от английского buddy) – напарник. Такой же сертифицированный дайвер. (В дайвинге все погружения рекомендуются совершать только сертифицированным дайверам с напарником).
Продувание или продувка ушей - процесс, без которого невозможно погружение. Все воздушные полости организма (нос, уши, и некоторые другие, строго индивидуальные места) испытывают сильное давление воды. Для того чтобы не ощущать дискомфорт, надо уметь продувать эти полости подобно тому, как это делается на высоте.
Регулятор, редуктор или легочник - прибор или аппарат, который понижает высокое давление из баллона до давления окружающей среды (обычно имеет 2 ступени).
Загубник - часть регулятора, через которую поступает воздух. Именно загубник сжимается зубами.
Компенсатор или жилет плавучести (BCD) - необходим для поддержания плавучести дайвера как на любой глубине, так и на поверхности.
Скуба или оборудование дайвера (от английской аббревиатуры SCUBA)- в переводе эта аббревиатура обозначает акваланг, или если расширенно - специальную систему дыхания под водой (включая баллон, регуляторы, инфлятор, компенсатор - BCD).
Погружения на воздухе, рекреационный дайвинг (Recreational Diving) - это дайвинг, при котором погружения происходят на сравнительно небольшие глубины (не более 40 метров). При выходе на поверхность дайверу не нужно делать обязательные декомпрессионные остановки. В основном эта форма дайвинга распространена среди тех, кто погружается с целью отдыха-развлечения.
NITROX - смесь азота с кислородом в пропорциях, отличных от пропорций в воздухе. Уменьшено процентное содержание азота с целью увеличения бездекомпрессионного предела. Дайверы используют для дыхания воздух или Nirox смеси до 50% кислорода и совершают погружения не глубже 40 м.
Технический дайвинг (Technical Diving) Технический дайвинг включает, но не ограничивается следующими видами: погружения глубже 40 метров, погружения в Overhead Enviroment (надголовных средах) за пределы точки, где виден дневной свет, использование газовых смесей (в добавление к газам EANx для спорт-дайвинга), погружения с ребризерами и погружения, предполагающие поэтапную декомпрессию. В техническом дайвинге используется продвинутое и специальное оборудование.
Компьютер - прибор для измерения следующих показателей: глубина, время пребывания под водой, безопасное время, декомпрессионная информация. Служит для выполнения многоуровневых погружений.
Эльфинстоун (Elphinstone) - один из наиболее часто посещаемых коралловых островов на Красном Море, Египет