Wellосипедисты

Харитон Максимович
1.

Весна у лета на пороге прихорашивалась перед тем, как войти. Глубокий вырез лиственно-зеленой блузки приоткрывал всяческую клубничку, на шее поблескивал медальон солнца.

В тихом нашем городке был выходной день, и на улицы вышел весь город. В центре так людно, как в какой-нибудь столице в будни. Но никто никуда не спешил – фланировали по тротуарам, как в Х1Х веке. И казалось, вот-вот покажется из-за поворота карета.

Прогуливались влюбленные парочки: в обнимку молодые, лет 15-25; под ручку пожилые, пенсионного возраста. В промежутке – семьи с детьми, в которых любовь уже отложена в шкаф, дожидаться своего часа.

Среди толпы влек жену и троих ребятишек толстяк лет сорока пяти, добродушный – хоть сейчас в рекламу пива. Жена катила коляску с четвертым, грудничком. Пухлый такой пупс, щекастый, хоть сейчас в рекламу подгузников.

А сзади, далеко еще, по тротуару мчалась на велосипедах стайка пацанов. Наперегонки, объезжая пешеходов, как объезжают лошадей – с гиканьем и лихостью. А те шарахались, недовольно взбрыкивали и фыркали, только что не ржали. Ржали пацаны, хохотали-заливались и еще наддавали ходу.

Велосипеды – не те внедорожники с мускулистыми колесами и жилистыми передачами для горных перевалов и лесных троп, которых занесла на городские улицы чудаковатая мода. Нет, невысокие, словно детские, с седушками у земли, но ладные, крепкие и дорогие – специальные трюковые велики.

Пацаны и закладывали почти цирковые виражи, иногда выскакивая на крылечки магазинов, выписывали кренделя на скорости. А толстяк и семейство его шли впереди, рядком, почти весь тротуар перегородив: мороженое ели, разговаривали, не подозревали ничего. Жена тарахтела без умолку, дети постоянно дергали папу, что-то спрашивая, а толстяк только добродушно улыбался. Глыба хорошего настроения – так просто из равновесия не выведешь.

А велоцунами всё ближе, ближе и – налетело на них, захлестнуло. Один трюкач крайнюю девчушку зацепил, так что она на месте крутнулась и мороженое выронила. Другой между толстяком и женой втиснулся, проскочил под инстинктивно поднятой рукой с барсеткой. А третий, в пестрой бандане, лопухнулся, сбился с ритма, заметался, как курица вдоль забора, не нашел щели и воткнулся толстяку в спину. И чуть пониже.

Толстяк развернулся, медленно так, пароходом, оглядел четкий отпечаток шины на белых брюках и прогудел всё так же добродушно:
- Потише, парень! Я еще жить хочу!

Мальчишка, ожидавший казни на месте преступления, и съежившийся уже для подзатыльника, моля Бога, чтобы велосипед не отобрали – от такого приема оправился довольно быстро. Нынешнее подрастающее поколение реактивно и креативно. Пацан вскочил на педали и рванул догонять приятелей. А отъехав метров на пять, оглянулся и ехидно крикнул:
- Да тебе ведь недолго осталось!

Продолжая бешено вращать педали, он какое-то время еще смотрел назад – не побежит ли толстый догонять. Тем временем, тротуар, вслед за улицей, свернул направо, и мальчишка, соскочив с бордюра, на всем ходу вылетел на проезжую часть. Прямо под колеса маршрутки. Визг тормозов слился с визгом пассажирки маршрутки. Бусик по инерции ткнул пацана, отбросил перед собой…

Неловко скрючился под носом маршрутки велосипед, заднее колесо его крутилось и сверчком стрекотало в наступившей тишине. В нескольких шагах от автобуса лежал мальчишка. Остекленевший взгляд водителя маршрутки можно было сдавать в пункт приема тары.

Тишина закончилась внезапно: заохали пешеходы с тротуара, заматюгались пассажиры, потирая ушибы, полученные от резкой остановки.
- Жив? – склонился над пацаном «пивной» толстяк.

Мальчишка был жив, отделался ободранными в кровь локтями и порванной футболкой. Водитель – нелегким испугом. Приятелей на велосипедах сдуло, как и не было их.

Толстяк помог пацану подняться, потрепал по макушке, вытащил из-под маршрутки велосипед, проверил – тот тоже почти не пострадал. Вывел велик на тротуар, усадил тихо всхлипывающего мальца в седло и подтолкнул.
- Ты уж лучше по тротуару, брат.

И улыбнулся добродушно вслед.



2.

Весна давно ушла, и лето-холостяк неловко хозяйничал на раскаленной кухне: глазунья не получилась – солнце растеклось по облакам и всё уже пригорало.

Часов двенадцать дня, для многих рабочего. В пустынном дворике пятиэтажной хрущевки, на обычной недоломанной лавочке у первого подъезда сидели обычные бабули – сциллы и харибды нашего времени. Сфинксы в домашних тапочках, мимо которых без ответов не пройти.

Сидели в тенечке, под густой алычой, и, в отсутствии других объектов приложения, чесали языки друг другу, в искусном французском поцелуе сплетни. Неподалеку, на бордюре, дремал в полосе солнца старый кот, черный, в сметанных пятнах.

Из подъезда вышли два паренька и остановились, пялясь в экранчик мобильного телефона и то и дело сплевывая прямо себе под ноги. Бабули тут же переключились на них, и тусклый тезис о бескультурии, никчемности и пропащности нонешней молодежи был моментально вылизан до блеска.

Ребята, занятые просмотром порноклипа, на бабуль не реагировали, как, впрочем, и кот, лениво дрыхнувший на солнышке. Он был таким же старожилом двора, и удивить его не могло ничего – ни бабули, ни пареньки, ни порноклипы.

Во двор, на видавшем виды и Брежнева велосипеде «Украина», въехал мужик. Несмотря на жару, в темном костюме, картузе и кирзовых сапогах. С равнодушным лицом, неторопливо крутил он педали. Такое впечатление было, что мужик как выехал утром из своего села, так и ехал, не замечая, что вместо полей и перелесков вокруг уже городские дома.

Бабули уставились на него, судача, к кому бы это он? Пока они гадали, мужик взял да и проехал мимо. А попутно, ни с того ни с сего, со всей дури двинул сапожищем дрему-кота, чем всё же его удивил. Двинул и поехал себе дальше, с тем же равнодушным лицом.

Кот, коротко мекнув, отлетел под алычу и замер шапкой. Бабули охнули. А пареньки, вдруг, не сговариваясь, бросились за мужиком вдогонку. Враз настигли, повалили вместе с велосипедом и так отходили ногами, что, когда спустя минуту отбежали в сторонку, мужик так и остался лежать на дорожке комом тряпья.

Воспевая оды парням (молодцы какие, животных бессловесных в обиду не дадут! нет, есть у нас молодежь правильная, есть!), бабули поспешили на помощь. Кряхтя, нагнулись, подхватили на руки кота и, поглаживая и причитая, понесли к себе отпаивать молоком или валерьянкой.

А мужик всё не шевелился, и непонятно было, то ли он лежит на велосипеде, то ли велосипед на нем – торчали из кучи в разные стороны руль, ноги, голова, седло.
Пареньки, видя, что погони не предвидится и шума никто не поднимает, вернулись – заснять прикольную картинку на мобильники.

Нащелкав с десяток кадров, они постояли, помялись. Потом растормошили мужика, помогли ему подняться, отряхнули пиджак, усадили на велик. Мужик молча утерся рукавом и поехал, с таким же равнодушным лицом и так же неторопливо. Заднее колесо велосипеда скрипело и ходило «восьмеркой».

Вот он свернул за угол дома, заскрипел по соседнему двору… И тут один из парней заметил отлетевший к краю клумбы картуз. Подобрал, и они разом, не сговариваясь, бросились за мужиком вдогонку.