В деревне известно какой раньше досуг был. Особенно в нашей глуши. Молодым ещё хоть девки, да гармошка. А кто постарше – одно развлечение: бабам с кумушками языки почесать, мужикам с соседом самогонки треснуть. Это сейчас спутниковое телевидение, телефоны сотовые, этот, как его ... интернет. А тогда … Раз в год кинопередвижка приедет, рваную ленту привезёт – уже праздник.
А ещё, по воскресеньям, в церковь ходили. В деревне нашей старинная церковь была. Лет шестьсот ей. Чудом каким-то все войны и большевистские разрушения пережила. Поп при ней состоял – все приходы завидовали. Морда больше, чем у Манькиного борова, крест на пузе параллельно земле лежит. Издаля видать – батюшка. А звон какой над деревней перед службой плыл! Молиться-то, правду сказать, у нас в основном женщины ходили. Мужики больше норовили на бережку собраться, да по стакашке опрокинуть, пока бабы грехи замаливают. Что-то вроде клубов по интересам получалось.
А агроном наш, Ведерников Егор Ксенофонтович, он же местный краевед и главный просветитель, при этих «клубах» кем-то вроде «почётного члена» числился. То есть, на «заседания» являлся регулярно, но активного участия в деятельности не принимал. Мужикам всё норовил о вреде пьянства рассказать, а в церковь, по собственному выражению, ходил не молитвы ради, а с целью изучения предметов старины и истории родного края. Вёл себя, правда, в храме культурно. Молящимся не мешал, всё больше старинные образа, да роспись рассматривал.
Только стали примечать люди – не просто так он от иконы к иконе ходит. Где шильцем штукатурку ковырнёт, где рукояткой в стенку стукнет, где по полу ногой потопает. Вроде, как ищет чего-то. А что можно втайне ото всех искать? Вестимо – клад. Деревенские его сперва по доброму просили: «Расскажи всё как есть, Ксенофонтыч». А он им опять про старину, да культурное наследие. Ну, ясно – всё себе заграбастать хочет. А жадных у нас не любят ... В общем, после допроса с пристрастием раскололись и агроном, и его пенсне.
Оказалось, нашёл Ведерников документ, из которого доподлинно следует, что в нашей церкви, ещё в допетровские времена, один из лихих людей ценности, разбоем нажитые, схоронил. Да так за своим добром и не вернулся. А спрятано столько было, что ещё и внукам хватит на хорошую жизнь. Даже, если три четверти государству отдать.
На следующую службу ни одного мужика на берегу не осталось. Все в храме. Молитва, конечно, никому на ум не идёт. Один половицу ногой трогает, не играет ли. Другой стенку тихонько простукивает, третий глазами шарит, куда спрятать удобнее.
Сперва потихоньку искали, с оглядкой на священника. Потом уж и вовсе в открытую. Каждый ведь боится, что другие опередят. Порядка совсем не стало. Мужики вокруг церкви, как волки вокруг стада, ходят, прикидывают, в каком месте стенку проломить или фундамент поковырять. По ночам трижды внутрь забирались. Во время службы по стенкам деревяшками стучат – батюшку не слышно. Уж он прихожан своих и стыдил, и проповедь о грехе корыстолюбия читал, и карой небесной грозил. Никакого толку. Словно с ума деревня сошла.
Кончилось дело тем, что сам поп не выдержал. Соблазну поддавшись, ночью пол перед алтарём разобрал, в надежде сокровища обрести. Ничего не нашёл, от огорчения церковную кассу прихватил и в бега подался.
Храм, после этого, закрыли, конечно. Иконы епархия забрала, а помещение колхозу отошло. Сперва-то там, по старой советской привычке, склад устроили. Только из этого проку не вышло. Чуть не каждую ночь кто-нибудь внутрь залезет. А клада не найдя, спереть что ни есть норовит. Ну, чтоб не обидно было впустую корячиться. За какой-то месяц половину имущества унесли.
Закрыли склад. Строение пустовать осталось. Тут уж народ вовсю развернулся. Дыр в стенах наколотили, штукатурку докуда руки достали отбили, пол разобрали. Найти, правда, ничего не нашли, но азарт кладоискательства в себе разожгли не шутейный. А тут ещё, Ведерников из соседнего района, где в гостях был, вернулся, собрал у себя человек пять мужиков и под большим секретом им вот что поведал.
Недалеко от деревни нашей бывшее поместье стоит. Оно при старом режиме купцам братьям Лагутиным принадлежало. Богатые были купцы: дом в Москве, лавки в Петербургском Гостином дворе ... Много чего у них было. А когда они от революции из Москвы в поместье бежали, со станции вёз их дальний родственник Егора Ксенофонтовича. Тот самый, у которого Ведерников в гостях был. Так вот, аккурат между нашей деревенькой и болотом, на бандитской дороге приказали купцы ему остановиться и подождать их. Взяли с собой сундучок маленький, какую-то штуку, похожую на лопату обёрнутую холстиной, и в лес пошли. Вернулись быстро, но уже с пустыми руками, велели ехать дальше и не болтать. А в усадьбе, купцов уже мужики с вилами ждали, да, без лишних слов, на воротах и повесили. Постройки сожгли, барахло растащили. Однако, ценностей больших при братьях не обнаружили.
Родственник-то про сундучок никому не сказал, сам отыскать надеялся. Да, поначалу никак было. Гражданская, потом бандиты в лесу. После коллективизация началась. Его, как барского кучера, в кулаки записали и быстренько в Сибирь выслали. А с поселения так просто не возвратишься ... В общем, в родные места он только после войны попал. Считай стариком. Самому уж не в силу искать, детей своих нет, постороннему не доверишься. Вот и молчал. А теперь чувствует: жить не долго осталось. Открылся Ведерникову. Чем пропадёт, пусть родственнику достанется, хоть и дальнему. Даже карту примерную нарисовал.
Мужики, как это услышали, словно порох загорелись. Ещё бы! У нас про богатство Лагутиных только глухие, да малолетние не слышали. Втайне, конечно, сдержать не удалось. Жёнам рассказали, те ещё кому ... Да и попробуй в деревне тайком в лес с лопатой вместо корзинки сбегать.
Через месяц вся деревня вдоль «бандитки» шурфы колотила. Где какой камень или старое дерево приметные – роют, только земля летит. По домам одни старики, да ребятишки малые сидят. Остальные, как свободная минута, так туда. Мужики самогонку пить перестали. Говорят, как представят, пока стопку ко рту несут, что другой в это время сокровище вынимает, в глотку не лезет.
Председатель первым тревогу забил. Что же это? Самый сезон, а из лесу ни грибов, ни ягод. На реке одни только кошки рыбу ловят. Народ с утра в поле выходит, а так на лес и косится, как бы удрать. Губится на корню хозяйство! А с кого спрос?
Ну, председатель не поп. Рассуждать долго не стал, вызвал к себе Ведерникова.
- Ты, – говорит, – Ксенофонтыч, эту бузу с кладами затеял, ты и соображай теперь, как людей успокоить. А не сделаешь – взгреем тебя и по партийной линии, и по производственной. Да не я. И пальцем вверх указал.
Агроном председателевыми словами всерьёз огорчился. За развал народного хозяйства, можно ведь запросто и в Заполярье пшеницу сажать уехать. Но нашёл таки выход. Выписал в деревню лектора из самого общества «Знание». С докладом на тему «Научные методы в поисках исторических и культурных ценностей».
Приехал из города щупленький старичок в очочках, с потёртым портфельчиком и, в два счёта, на пальцах мужикам нашим объяснил, что с лопатой в земле клад искать, даже при наличии карты, это всё равно, что в реке рыбу пятернёй ловить. Рассказал про щупы специальные, про металлоискатели. И ещё что-то о научных разработках помянул. Правда, эту часть наши плохо уяснили, зато пониманием важности роли науки в поисках прониклись. Немало в тот вечер мужики ребятишкам своим подзатыльников отвесили. «Учись, стервец! Ты тут в школе ... груши околачиваешь, а там богатство втуне пропадает!» Да те и сами рады стараться. Не знаю, клад тому причиной или ещё что, а только из нашей ребятни той поры, трое со временем в доктора наук вышли.
После такой лекции народ к поискам сильно охладел. Откуда снаряжение взять в деревне? Щуп-то ещё, какой-никакой, самому сделать можно. А металлоискатель? Он ведь немалых денег стоит, да и не купишь его. Ну и кому охота впустую лопатой махать, иголку в стоге сена разыскивая. Всё же нашлось несколько самых упёртых. Сбились в артель. Уговорили вояк продать им какую-то списанную штуковину.
Много чего они с ней в лесу понаходили. Гильзы стреляные, осколки, оружие ломаное, каски. В болоте утопленный миномёт разыскали. Ведерников, на это глядя, даже хотел в деревне музей краеведческий организовать. Только помещения свободного не нашлось. Под это дело, старая церковь бы лучше всего подошла. Да её изнутри словно разбомбили. А кто денег на ремонт даст? Так и пропала затея. Ещё артельщики авиационную бомбу неразорвавшуюся нашли. Килограммов на сто. Сапёры из города приезжали. А клад в руки так и не дался. Побились мужики ещё сколько-то, да и забросили это занятие окончательно.
Опять деревня по своим домам жить начала. Однако, к привычке самогонку пить наши так и не вернулись. Привыкли уже без неё. Один книжки читать пристрастился, другой мастерить чего ... А там и телевизор до нас дошёл. Школу в деревне построили – не всё ж ребятишкам в соседнее село бегать. Клуб свой открыли.
И вот, на открытии-то клуба признался Ведерников, что никакого клада на самом деле не было. А придумал он всё это, чтобы людей от пьянства отвлечь, да отучить лбом об пол перед иконой биться. Мужики-то, как услыхали, хотели ему, в благодарность за заботу, ещё раз пенсне разбить, да, подумав, рукой махнули. Сколько лет прошло. Чего уж теперь-то. К тому же, без самогона жизнь и вправду интереснее оказалась. Церковь жалели только. Красивая была.
А самое интересное – клад в нашей деревне всё же нашли. Только это уж много лет спустя случилось. В конце девяностых начали в нашей стране разрушенные храмы восстанавливать. И мы загорелись. Стали потихоньку деньги собирать, своими руками делать, что можем. Вот в прошлом году работали внутри, а Нинка Парамонова возле алтаря возилась. Глядит: на полу две серебряные монетки лежат. Рукой сунулась под старый раствор – мягкое что-то. Ткнула посильнее, а оттуда кругляшки серебряные ручьём. Да всё рублёвики старинной чеканки. Целое ведро набралось.
Вышло-то что. Мешок с деньгами в стене спрятан был. Только прогнил он, пока здание в сырости и запустении стояло. Вот и выпали на землю монетки, место указали. А может, на то воля Божья была? Клад-то в большущую сумму оценили. Нинке, как находчице, четвёртая часть отошла. На эти деньги церковь и восстанавливаем. Красивая будет ...