Своеобразие момента

Абдуджабор Абдуджалилов
Однажды некий мужчина, хорошо знающий жизнь – благодаря, в частности, возрасту и насыщенно прожитым годам, - решил навестить свою старую знакомую.
Мужчиной в тот день владело особое душевное состояние, присущее почти всем, когда словами «уже нужно», «пора», «давно не был», «сегодня оторвусь» и прочими глупостями пытаются оправдать супружескую неверность.
В последний год он как бы случайно стал спать в другой комнате, отдельно от жены; но оба знали, что это не «случайно», что произошло нечто неуловимое и неопределимое, не позволяющее им спать в одной постели; и это «нечто», возможно, и толкало к тому, что мужчина то и дело вспоминал телефон той давней знакомой, которая была на шестнадцать лет моложе его, красива, с ухоженным телом, и по её словам, была «самодостаточной». Мужчина так и не понял смысла этой «самодостаточности», но, с другой стороны, избегал и другого слова - «любовница», так как полагал, что для этого слова нужны, кроме утоления страсти и разговоров ни о чем, хоть какие-то чувства.
Была суббота; они встретились после жаркого полудня, выехали за город, где в прохладной тени чинар поужинали крольчатиной с «Мукузани». Разговор с собеседницей мужчина вел на той тончайшей грани приличия и неприличия, которая и предполагает соответствующие намерения сторон.
Вернувшись в город, они зашли к ней домой; собственно, это и предполагалось. Мужчина снял костюм, ослабил узел галстука, и удобно расположился в кресле. Женщина тем временем принесла напитки, и зашла в ванную комнату.
Мужчина, хоть и бывал здесь не раз, всё равно оглянулся по сторонам. Через открытую дверь спальни он увидел раскрытую постель. В это время женщина вошла в комнату.
Она была одета в прозрачный халат из тонкого шелка, через который отчетливо были видны все прелести ухоженного тела; небрежно завязанный пояс почти оголил упругие груди.
Мужчина охватил всё одним взглядом; он увидел её руки, державшие пояс, и готовые вмиг развязать его. Он скорее ассоциативно, чем сознательно, вспомнил руки жены; не очень ухоженные, они были сухими и трепетными, а не пухлыми и влажными от крема; ладони у неё были всегда теплыми, и, целуя их, он часто грел о них щеки. Этого мгновения было достаточно, чтобы мужчина оценил «своеобразие момента»: эту «готовность» - и обстановки, и самой женщины к постели, её вызывающий вид, и явную, открытую пошлость всего того, что происходит, и может потом, чуть позже, произойти.
Мужчина встал, одел костюм, и негромко, но отчетливо сказал:
- Извини, мне нужно идти.
Он вернулся домой, когда ещё не стемнело. Ужинать он не стал, а после чая, подойдя к сидящей жене, поцеловал её в щеку, и негромко сказал «спасибо». И когда она удивленно подняла глаза, он обнял её, и потерся щекой об её щеку – совсем как в молодости.