Нам решительно не везло на охоте. Маркус даже хотел использовать турбоплазменку, но мы уговорили его не сердиться. Кучка пепла или протоплазмы, перемешанной с песком и камешками не аппетитна, если вообще съедобна. Майрон горячился и промахивался. Кроме того, яд из бронебойных картриджей при попадании в кровь мог парализовать, а если в желудок... Понос в моторизованной броне не подарок, система утилизации может не справиться и тогда до ближайшей бани будем терпеть в салоне машины отнюдь не цветочные ароматы. Маркус бормотнул что-то типа "аппетит приходит вместо еды" и утопал собирать сушняк для костра. А мы с Кэссом и Суликом взяли по заточенному копью, сняли броню и скрытно отправились в сторону видневшегося вдалеке стада гекконов. Нам уже не раз казалось, что живность Пустоши каким-то непостижимым образом передаёт сведения на большие расстояния. Чем ещё объяснить то, что завидев нас, потенциальный обед убегает и не подпускают даже на дистанцию выстрела из винтовки, а о ножах и говорить не приходится?
Мы наблюдали за гекко из укрытия, а еда прохаживалась и общалась. Было бы очень интересно расшифровать их шипения и похрюкивания. Шесть очень съедобных ящеров гуляли на ровном месте и в оптику снайперки их было видно отлично. Кэсс кроме копья захватил и любимицу, теперь пригодилось. Один из гекконов принялся показывать другому что-то блестящее. У меня замерло сердце. Я разглядел кастет и смотрел во все глаза. Зверь вертел в лапах железяку и явно пытался что-то объяснить собеседнику. Стал совать в отверстия пальцы, уронил кастет, затоптался на месте и неловко наклонившись, зашарил по земле. Другой ящер уже успел сбегать к ближайшей кучке камней и нёс в лапе ржавый нож. Оживлённый диалог продолжался несколько секунд и гекко обменялись предметами. Владелец ножа был помельче и ему с первой попытки удалось надеть новинку на ящерские пальцы. Кастет сел плотно и я решил подождать, когда ему захочется снять, предвкушая целый концерт. Так оно и вышло! Вся стая сбежалась дёргать за железку и едва освободила дурачка от приставучей игрушки.
Уж одного-то мы могли подстрелить из снайперки, но у меня рука не поднялась. Сулик с Кэссом согласились и мы опять ужинали надоевшей солониной. Ладно. Потерпим. История про гекконов произвела впечатление. Раньше нам как-то не приходило в голову, что ящеры могут иметь какое-то соображение. Всё было просто! Ты съешь, а если невезучий, то тебя. Возникла идея отправиться в места обитания Когтей и понаблюдать. Мало ли? Мы считали их тупыми и очень опсными противниками. А все ли они ходячее мясо или мы просто не умеем с ними общаться? С голодухи можно и волка слопать, но мы давно не голодали, а сожрать пса, который мог быть роднёй нашему любимцу Митдогу... Поперёк глотки встанет такой шашлык. Уж лучше человечинкой перебиться. Шутка!
Через денёк мы были в знакомых местах. Тут часто встречались следы наших прошлых приездов. Эти следы, в основном, уже пригодились кому-то из жителей Пустоши и валялись в виде кучек костей, но много было и частично мумифицировавшихся туш и тел, живых какие-то недели назад. Мы вспомнили это место. Тут к нам с нехорошим выражением на мордах пыталась приблизиться большая стая Когтей Смерти. Мне было охота пострелять из "Бозара" и они так и не дошли до нас. Часть я разнёс в клочки, часть лежала почти целая. Последнего в глаза поразил Маркус из своей турбоплазменной винтовки и этот труп лежал у самых наших ног. Трудно объяснить... Я смотрел на мёртвое мясо и стыдился. Мне казалось. что друзьям тоже не очень приятно. Вспомнился Фрэнк Хорриган. Кто больший убийца? Я или он? Я прислушался к ощущениям. У меня за спиной в пулемёте дремало тридцать смертей в магазине. Почему-то мне не хотелось выпускать их на волю из дула. Кажется... я заболел пацифизмом.