Екатеринбург встретил меня крепким морозцем. В аэропорту Кольцово я взял такси. Болтливый водитель явно не славянской национальности за полчаса доставил меня к нужному дому. Раньше я пользовался такси и самолетами крайне редко, за исключением, конечно, советских времен. Теперь деньги черта жгли карман. Хотелось побыстрее их потратить. Вместе с тем брала душу досада- почему я раньше не мог себе многого позволить на вполне приличную заводскую зарплату? И ещё, я все чаще задавался вопросом: откуда у нынешних богатых такие деньжищи, которые они так любят тратить направо и налево? Не от черта ли? А нынешняя власть, которая так любит богатых и благоволит к ним? Всякая ли власть от Бога? Вопросы, вопросы, вопросы- кто даст на них ответ?! Впрочем, что касается меня, ведь черт ходит в моих приятелях, ответ на эти вопросы становился все более очевидным!
Входя в подъезд обычной панельной девятиэтажки, коих на Руси несметное множество, я ужасно волновался, ведь мне предстояла встреча с неведомым сыном! Но дверь нужной квартиры открыла худенькая молодая женщина:
-Вам кого?
-Павла!
- Его нет дома, он в гараже. Придет через полчасика! А Вы, простите, по какому вопросу?
- Я его отец!
-Отец?!!
-Да, я понимаю, это звучит странно, но я так долго не мог его найти!
-Ну, проходите, подождите его! У нас тут не прибрано… Я готовлю… Хотите, я за Павлом сбегаю?
- Ничего, я посижу, отдохну с дороги! А Вы кем Павлу будете? Супруга?
-Жена! Зовут меня Таисия!
- А меня- Михаил Юрьевич, как Лермонтова! А где мама Павла?
-Она умерла, когда Паше семь лет было. В тюрьме умерла, то есть на зоне…
Последнее обстоятельство меня вполне устраивало. Грех радоваться чужой смерти, но встреча с женщиной, которую я никогда не знал и даже не ведал её имени, меня вряд ли бы обрадовала. Девушка, которая оказалась моей снохой (слово- то какое!), засуетилась, забегала, стала накрывать на стол, то есть делать все то, что делают хозяйки, в том случае, когда приходит важный и внезапный гость. Между делом она продолжала беседовать со мной. Оказалось, что она воспитывалась в том же детдоме, что и Павел. Сноха с пониманием отнеслась к моей просьбе принести что-нибудь из вещей матери Павла. Увы! Их оказалось совсем немного- старая фотография и свидетельство о смерти. А мне больше и не надо было. Мельком глянув на фотографию женщины, которую я никогда в жизни не видел ( ничего в ее облике не было уголовного, обыкновенная баба! Ломброзо был не прав!), я развернул свидетельство. Прочел: « Осипова Полина Михайловна». Теперь буду знать!
Хлопнула входная дверь. Таисия кинулась в прихожую. Молодой задорный мужской голос:
- Ух, и холодно! Замерз в гараже! Тая, вскипяти чайку!
В ответ Тая негромко:
-Тише, у нас гости! За водкой сбегай!
-А кто?
-Отец твой, вот кто!
-Отец? Какой отец, откуда он взялся?
-Сам пришел, говорит, что отец.
- На уголовника похож?
-Да нет, приличный вроде…
Я прервал их беседу, выйдя в прихожую:
- Здравствуй! Ты- Павел?
Сентиментальный читатель (читательница!) , воспитанный на бразильских сериалах и женских любовных романах, твердо знает, что по законам индийского кино в данном случае отец и сын должны броситься в объятия друг друга и облобызаться, ведь они не виделись аж четверть века! Отец, роняя обильные слезы от умиления, должен, нет, просто обязан (!), заявить, что сын- это вылитый он в молодости! А сын, плача и стеная, должен рассказать, как он ждал этой встречи с отцом. Все было не так! Мы пожали друг другу руки. Я назвал себя. « Сынок» смотрел насторожено. В его взгляде нетрудно было прочесть:
-Откуда ты взялся «папаша»? С каких отчалил нар? Где ты был, когда я выл от тоски в казенном детдоме, когда умирал от скарлатины, когда меня били и пинали такие же бедолаги, как я? Какие черти тебя принесли?
Я бы мог дать ответы на эти вопросы, оправдываясь тем, что ничего не знал, а на последний мог бы ответить конкретно, назвав номер черта! Но в глубине души понимал, что, приложи я максимум усилий, мог бы отыскать сына и раньше! И душа, которую я продал, ныла и болела от этого!
Я достал гостинцы: дорогой коньяк, черную икру, осетровый балык, швейцарские конфеты. Такие деликатесы, наверное, были неведомы в семье двух сирот! Нет, не сирот, теперь у них есть я, теперь у них все будет!
Сели за стол. Разговор не клеился. Ребята вели себя скованно. Я чувствовал себя неловко. Вглядываясь в лицо сына, я пытался найти знакомые черты: вроде похож, а может и не очень! Вот сейчас он повернул голову совсем, как я! Порой я ловил на себе пытливый взгляд сына. Мы изучали друг друга! Мало -помалу скованность прошла, мы разговорились.
Паша и Тая после детдома не расставались. Окончили один и тот же колледж, поженились, работали на Уральском турбинном заводе. Я рассказал о себе. Показал фотографию своей дочери Наташи- единокровной сестры Павла. Рассказал о своем заводе, на котором проработал всю жизнь. Рабочим, бригадиром, мастером. Показал им фотографию, на которой я стою рядом с генералом Титовым- космонавтом номер два. Во время визита на наш завод он заходил на наш участок. Как сейчас помню, его интересовали торовые баки для перекиси водорода. Из- за дефекта такого бачка взорвалась ракета. Мы оказались не причем, а вот фотография осталась на долгую память.
Прошло минут пятнадцать нашей беседы, как вдруг дверь в соседнюю комнату осторожно приоткрылась , и пред наши очи явилось очаровательное заспанное существо лет трех отроду. Несмотря на очень короткую стрижку, ребёнок был явно женского пола. Протирая глаза, девчушка сказала капризным голосом:
-Мама! Писить хочу, где голшок?
-Сейчас, сейчас , Юленька! Как же ты горшок не нашла?
Таисия скрылась с девочкой в детской. Мы с Павлом налили ещё по одной. Паша спросил о том, как мы познакомились с его матерью. Пришлось врать, что это была мимолетная случайная встреча. В тюремный роман он вряд ли поверил бы. Разумеется, правды я сказать не мог, но я не солгал, когда сказал, что Полине грозил расстрел, и беременность могла спасти её. Паша подтвердил, что матери дали пятнадцать лет- в то время максимально возможный срок заключения. Выходит, мой пакетик спас её тогда! Паша рассказал, что его мать умерла на зоне от туберкулёза, и, что он её совсем не помнит. Выпили за упокой её души. Павел закусывал балыком. Икра ему не понравилась, в отличие от Таи. Я сам делал ей бутерброд, щедрой рукой намазывая на него темно- серо-жемчужные икринки, и она ела с большим удовольствием. Краем глаза наблюдая, как она ест, я радовался, что у меня кроме сына есть ещё и невестка, почитай, вторая дочка, точнее, даже третья! Что-то она долго не выходит из детской? Словно в ответ на мои мысли, дверь в детскую приоткрылась, и Таисия вышла к нам, держа за ручку Юлечку. Другой рукой она прижимала к себе мальчика возрастом примерно чуть больше годика. Я умилился такой трогательной картине, как и любой взрослый при виде хорошеньких детишек, но Таисия сказала:
-Посмотрите, это- ваш дедушка!
И я, наконец, осознал, что эти два крошечных существа плоть от плоти моей- мои внуки! Ура! Я- дедушка!!! Моей дочери Наташе идёт двадцатый год. Теоретически, она уже может выйти замуж и родить мне внука, но я полагал, что такое событие произойдет в более или менее отдаленном будущем, а тут вдруг сразу два внука! Я был безмерно счастлив! Внучата сначала относились ко мне с опаской. Мальчонка, которого звали Тимошей, не сходил у мамы с рук. Юленька стояла подле мамы, прижимая к груди куклу, и с интересом смотрела на меня. Кого-то она мне напоминала! Да меня же, меня! Дома у меня сохранилась пожелтевшая фотография. На оборотной стороне надпись маминой рукой: «Мишеньке три года». На фотографии я стою на детском стульчике с игрушечным ружьём в руках. Тёмные волосики, чубчик, агатовые глазки- Юленька была удивительно похожа на меня в детстве. Что вы хотите- родная кровь! Как жалко, что я не захватил никаких подарков детям! Я даже и не подумал, что у меня могут быть внуки! Летел сюда и думал, как меня встретит сын? Переживал, а вдруг чёрт обманул меня, никакой он мне не сын! Хотя какой резон чёрту врать? Однако, я приготовил сыну подарок, который пригодится всем, и который хоть в какой- то скромной мере сможет компенсировать, то, что я должен был дать сыну раньше: родительскую любовь и опеку. Достал я из кейса шесть пачек оранжевых купюр, выложил на стол. Три миллиона рублей. Прими, дескать, сынок, от меня скромный подарок! Такой презент вызвал у молодых супругов лёгкую панику. Они никак не соглашались брать эти деньги. Уперлись, всё у нас есть, ничего нам не надо. Я объяснил, что эти деньги выиграл в лотерею, сорвал джек- пот. У меня их ещё много, и я ни в чём не нуждаюсь! Ничего не помогало! Наконец, я сполз на пол и встал перед сыном на колени:
-Возьми, сыночек, деньги, не побрезгуй, от души ведь! Не обижай отца! Прости за всё, если сможешь, прости ради Христа!
Не выдержала, заплакала Тая, прижала к глазам кружевной платочек. Глядя на плачущую мать, заревела и Юля, потом заголосил и карапуз. Я сам готов был разрыдаться. Сын бросился ко мне, обнял, помог подняться:
-Встань, папа, ну что ты! Возьму я эти деньги, не обижайся! Спасибо тебе!
После этого исчезла натянутость, растаял лёд отчуждения, веселее пошёл разговор. Я был безмерно счастлив, что обрёл сына, внуков, невестку! Когда- то я безумно злился на ту тётку, которая ни за что, ни про что объявила меня вором, в результате чего я оказался на два месяца в СИЗО, а мне благодарить её надо было! Ведь в результате я оказался отцом такого хорошего парня и дедом замечательных внуков!
Неспешно идёт моё повествование. Главное- впереди!