Утром, как и вчера, Тамара разбудила его перед самым выходом на работу, нежно поцеловав в губы. Он с силой притянул ее к себе. Она высвободилась, рассмеявшись, и сказала, не кокетничая и не манерничая:
– Прическу испортишь, – и, руками поправив растрепавшиеся пряди волос, добавила: – Завтрак на кухне. Я тебе позвоню. Сейчас убегаю: дел полным-полно.
И он вновь удивился ее естественности, раскованности и непринужденности. Он просто никогда не встречал таких женщин. Нет, неправда, иногда попадались естественные и раскованные, но в своей пошлости, циничности и просто глупости.
Выходя, она послала ему воздушный поцелуй и скрылась, плотно прикрыв за собой дверь. Он опять полежал с закрытыми глазами, вспоминая вчерашний вечер и все, что за этим последовало.
«Нельзя, нельзя так себя настраивать, а то весь день не смогу работать, а у меня сегодня тоже дел немало!» – подумал он и вскочил с постели, как будто его выбросило пружиной. Он по привычке прикрыл халатом наготу – дома всегда боялся неожиданного появления тещи, которая имела наглость вваливаться к ним в спальню без стука, прямо по возвращении из церкви. Иногда ему приходила мысль, что старая стерва испытывает от этого садистское наслаждение пополам с мазохистским.
Видимо, не сложилась у них с Кириллычем жизнь в этом плане. «Да, Бог с ними всеми, – подумал он. – И долго они еще будут возникать и портить мне настроение?» Жизнь ему они уже не могли никак испортить. Даже если эта дура не даст ему развод, все равно, он к ней не вернется. Никогда! Он теперь знает, что такое свобода и счастье, которое им не под силу у него отнять.
С таким боевым настроением, позавтракав и убрав за собой, он вышел из дому. Лампочка на первом этаже вновь горела, как будто кто-то, выходя из дому, ее вкручивал, а когда входил в свою квартиру и уже не собирался выходить, вновь выкручивал. А что, вполне в духе времени!
Он остановил машину, сказал, куда ему ехать, договорился о цене и отправился уже по знакомому маршруту к себе в офис. На ИХ перекрестке на сей раз пробки не было, и они пролетел на зеленый свет, причем, он отметил про себя, что она, скорей всего, здесь сегодня не проходила.
Ее офис был на Львовской площади, и тогда она шла к нему в офис пешком по Ярославому Валу, Владимирской, Толстого, а может быть, по бульвару Шевченко…. Сегодня у нее работа не с ним, хотя она будет встречаться с Вадимом по поводу той квартиры.
Он приехал в офис, вошел в вестибюль и взлетел по лестнице, уже совершенно забыв, что в здании есть лифт. Перед тем, как войти к себе, заглянул, как всегда, к Татьяне. Она уже сидела за компьютером и что-то набирала: бумаги лежали слева от монитора. Увидев его, она покраснела и сказала:
– Рабочий день еще ведь не начался. Мне тут надо курсовую закончить. Можно?
– Да, пока не начался рабочий день и после работы – можно, во время работы, чтобы ни я, ни кто бы то ни было этого не видел, – довольно строго сказал он, а про себя подумал: «Господи, ну нет у нее дома компьютера, нет. Не зарабатывает на него. А где же еще ей делать курсовую, в компьютерном клубе, где накурено и шум от “стрелялок”? Но дело есть дело. Может быть, дать ей, как премию или подарок, мой старенький ноутбук? У меня ведь их теперь два. По-моему, хорошая идея. У нее скоро день рождения, кажется в июне. Вообще, старый дарить нехорошо, можно и новый. Но нельзя. Лучше вообще не дарить. Пусть старается и заработает. Так правильней. Мне никто не дарил и не давал. Сам все зарабатывал. Но так, как я, не стоит…».
Все это пронеслось у него в голове в считанные доли минуты. Он взглянул на Татьяну не так сухо и строго, как обычно, и сказал:
– Таня, Вадим Николаевич должен ко мне подойти. Мы будем с ним работать, довольно долго. Подготовьте мне папки с последними предложениями по инвестициям и продажам. Кроме того, текущие бумаги за последние два месяца по капиталовложениям и строительству. Как только он позвонит, переключите сразу же на меня. Если будет звонить брокер, женщина, – уточнил он, и сердце у него екнуло, – назовется Тамара Анатольевна, тоже соедините меня, немедленно.
«А, собственно, зачем я это говорю? Она ж звонит мне на мобильник!» – подумал он, и пошел к себе в офис.
Очевидно, ему хотелось лишний раз произнести вслух ее имя, даже здесь, на работе, чтобы хотя бы таким образом она вошла в его жизнь с “официального входа”, если пока формально нельзя оформить их отношения. И тут ему пришла в голову мысль: они ведь с Людкой не были венчаны в церкви! Он обвенчается с Тамарой, можно даже завтра или в субботу! Они это сделают обязательно. Плевать, что она еще не развелась с тем американским муженьком, а он – с Людкой. Но, в любом случае, этот брак будет освящен свыше. Несмотря на его нелюбовь к батюшке и к этому племени прихлебателей вообще, он свято чтил традиции предков, хотя его родные тоже не венчались в церкви. Получается, что по христианскому закону, он рожден вне брака! Это открытие он сделал внезапно.
«Если так смотреть, так вся страна полна “незаконнорожденных”, – с горечью подумал он. – Хотя, с другой стороны, и в других странах есть так называемые “гражданские браки”. Но у них под этим подразумевают брак, зарегистрированный в мэрии, а у нас – просто сожительство! Ох, совсем запутался. Но платье подвенечное выберем сегодня же и церковь тоже. Может, в той маленькой, на Подоле, где венчался Булгаков?»
Он много раз проезжал мимо Крестовоздвиженской церкви, и однажды кто-то из знакомых ему рассказал, что на этой улице жил в детстве Булгаков, его и крестили в этой церкви, а потом он венчался в ней….
«А где меня крестили? Нигде. Так как же с венчанием? А Томика где крестили? Надо будет узнать. Нет, я не отступлюсь от этого. Мы должны быть мужем и женой. Я без нее умру, я не хочу больше так жить! Я должен сделать для нее что-то, что снимет с ее души всю тяжесть, которая за эти годы навалилась на нее и давит, давит. Я же вижу ее взгляд, как временами она смотрит в никуда. Невеселый, печальный взгляд. Вот и курит от этого. А я хочу, чтобы ей было легко, светло и радостно на душе…».
Такие мысли были у него, когда он вошел в офис. Он прошел к компьютеру, включил его, вынул свою “флешку”, подключил к компьютеру и уничтожил все свои “рабочие” файлы!
«Все, хватит криминала! Я отвечаю за нее, я больше не имею права на такие действия. Что сделано, то сделано. Может быть, если бы Людка была другой, я бы тоже стал другим? Да нет, все было так, как должно было быть! Так карта легла, пацан»,– подумал он и рассмеялся. Он давно уже не называл себя “пацаном”, целых три дня! Целых три дня? А будто прошла вся жизнь….