Мы похоронили желание понимать друг друга.
Похоронили по обоюдному и молчаливому согласию. Наверное, это было последнее, в чем мы были согласны друг с другом. Без слов.
Он принес бревна и живенько сделал из них примитивное подобие стены. Я притащила колючую проволоку и с энтузиазмом натянула ее на эту «стену». Все это было сделано быстро в абсолютном безмолвии. Окинув критическим взглядом проделанную работу, каждый из нас, молча, себя похвалил, принес стул и сел каждый со своей стороны. Решили покурить. У меня были сигареты, а у него – зажигалка.
Курить очень хотелось, но мы похоронили наше желание…понимать…друг друга…и тупо сидели каждый со своей стороны и пялились не то на эту стену, не то на безразличное небо. И почему мне вдруг показалось, оно - небо - улыбнулось мне?
Одновременно с ним, Я решила пойти прилечь. Мы отошли от стены на одинаковое расстояние, и вдруг пошел дождь. Липкий, противный, очумелый ливень! Стало холодно. Стало очень холодно, обидно и одиноко. Мы стояли напротив друг друга, но взгляд упирался в эту чудовищную конструкцию из бревен и колючей проволоки.
- Я промок! А ты?
- Я промокла! А ты?
Мы кричали друг другу, и слова четкой барабанной дробью отскакивали от стены вместе с бешенными каплями ливня. Казалось с этого мгновения до следующего прошла Вечность – холодная, закостенелая и мрачная – однако, прошло не более минуты, когда мы, ватными, непослушными но остервенело старающимися руками, начали крушить давеча построенную стену. Куски дерева и проволока летели в разные стороны. И ровно в то самое мгновение, когда мои исцарапанные, ледяные и зудящие руки коснулись таких же ледяных и поцарапанных рук, ливень стих. Так же стремительно как и начался. Вот он был - и нет его.
Не расцепляя рук, мы пошли за нашим похороненным желанием понимать друг друга.