В школе любят на уроках русского языка задавать тему сочинений "Кем я буду,когда вырасту." Я уже достаточно выросла и есть то,что есть. Впереди лет двадцать-тридцать того времени,когда можно еще на что-то надеяться и летом одевать бриджи. Потом начнется закат, медленный и неотвратимый. Щечки-персики станут сухофруктами,грудь ушами спаниеля,одеяло перестанет греть, и внуки будут скакать вокруг старенькой бабушки,не представляя,что и она когда-то весело скакала и грызла сухарики своими зубами.
Когда я состарюсь,я уеду из города в деревню. Заброшенных деревень,где хозяевами оставлены вполне крепкие дома,предостаточно. Там есть посуда и печки, в сарае висят хомуты и ведра,а из окна вдалеке видна река.
Я уеду туда не одна,прихвачу подругу,с которой мы и задумались о такой старости,когда нам было чуть за двадцать. Помню,мы плыли на лодке,взятой у местного рыбоохрана,лениво крутя веслами и распугивая местных рыболовов-жуликов,спешно выдергивающих донки.
Был июль, солнце светило отовсюду,отражаясь от воды. Таня сидела на носу,обняв ноги,я раскинулась на корме,а греб Рома,которого из уважения к званию аспиранта-энтомолога величали Роман Романыч. Плыли от деревни,в которую заходили,чтобы позвонить с местной почты. Тогда,в 2000 году,мобильники были чем-то навроде личного робота Вертера-редкостью фантастической. Поэтому в экспедициях связь держали благодаря деревенским почтамтам.
Деревня произвела на нас удивительное впечатление. Это было не то засиженное мухами поселение, где живут разновозрастные алкоголики,которое обычно показывают во вселяющих ужас телепередачах.
В этой деревне жили те,кто не смог адаптироваться к городам. Семья, приехавшая сюда с умирающим от астмы сыном, одинокая учительница, фрилансер,пишущий статьи об автомобилях и мотоциклах-раз в неделю гоняет в город и отвозит их в редакцию журнала.
Несколько стариков-вепсов,почти не говорящих по-русски. И плюс пара-тройка домов,где всё нажитое переходит по наследству, и дети видят коров не в рекламе шоколада,а учатся доить и пасти с дошкольного возраста. Никаких пьянчуг, хронически немытых трактористов и голодных собак. Крепкие дома, сады,огороды,упитанные бодливые козы и веселые бобики-шарики у ворот.
Нам удалось поговорить почти со всеми местными жителями-кроме вепсов,которые общаться не захотели. Парнище лет семнадцати с крепким,чайного цвета загаром,тот самый мальчик-астматик в прошлом, проводил нас к почте. Почта была в жилом доме. На первом этаже, с самодельными пестрыми ковриками на полу, телефон и всё прочее, на втором жил староста деревни с мамой и женой. Телефон оказался сложной системой, надо было сперва созваниваться с каким-то пунктом и заказывать переговоры. Пока староста занимался этим, его мама, бабушка весьма почтенных лет, зазвала нас к столу. Представляете? Прийти на почту и гонять чаи в ожидании переговоров. Это фантастика почище личного робота.
Бабушка достала из печки глиняный горшок с топленым молоком. Поверх молока была толстая коричневая пенка. К молоку в большой деревянной миске лежали теплые еще печеные пирожки с ягодами и с картошкой. Пришел староста с парой деревенских. Все принялись есть пирожки с молоком и расспрашивать нас. Попутно принялись искать нам родственников.
-Ты по фамилии кто? Савина? Смотри,похожа на Гришу Савина. А отца как зовут? А мать откуда? Не, не похожа на Гришу. Похожа на Лиду Саватееву. У тебя нет в роду Саватеевых?
Плыли от деревни, набитые пирожками и лениво переговаривались, обсуждая деревню и деревенских. Тогда и стали фантазировать насчёт старости.
Уехать сюда, в деревню. Поселиться в таком доме из ошкуренной вагонки, протравленной от сырости и муравьев. Завести козу с блудливым взглядом, чтобы она рожала шкодных обаятельных козлят и доилась сладким молоком. Принести от соседей толстого щенка, назвать его Шариком и поставить для него теплую конуру. Печь пирожки, томить молоко в печке, по субботам мыться в своей бане и валяться в снегу после парилки.
И еще купить два кресла-качалки. Сложить камин из красного кирпича,настоящий,а не электрический эрзац. Научиться курить трубку. Это так вызывающе-старуха с трубкой. Или освоить пахитоски и мундштук. Завести маленькую противную собачку. Поскольку стареть мы с Таней собирались вдвоем,то и собачек должно быть две. И сидеть перед камином в качалках,степенно поскрипывающих туда-сюда,укутав ноги и покуривая. А собачки будут визгливо потявкивать друг на друга. Мы,две старушки,вели бы беседы о том и сём, -женщинам всегда есть о чём поговорить. Пыхал бы дрожащими кольцами табак,из камина потягивало теплом и дымком,возились на коленях собачки,а за окном падал крупный,легкий снег.
И эта мечта тогда показалась достойным завершением жизни. Уют,тишина и безмятежность,среди которой душа становится такой же невинной,как и при рождении.