Всё началось с момента, когда муж по своим обязанностям банковского служащего пересёкся с начальником строительной фирмы, которая осуществляла свои грандиозные застройки в нашем маленьком городке.
Хотя – нет. Началось ещё раньше, когда мы купили квартиру в доме, выстроенном этой фирмой. А покупать мы её стали потому…
Вообще, конечно, если копаться в корнях тех или иных событий, то можно оказаться у колыбели с новорожденным. Поэтому пусть отправной точкой всё-таки служит купленная квартира.
Мы стали прикладывать собственные и нанятые руки, пытаясь добиться от квартиры выполнения ею своих прямых функций. Но тут вскрылась такая масса изъянов, недоделок и недочётов, что тема рассказа может никогда не увидеть свет, начни я перечислять уворованную проводку и дефектные окна с полным отсутствием замков и шпингалетов. Поэтому Бог с ними, со шпингалетами. Им уже никто не поможет. Вернее – им-то как раз помогли, в отличие от нас. Совсем не об окнах я хотела писать, тем более, что они, даже отсутствующие цвели цветочками рядом с сантехникой на этой жилплощади. Поэтому возвращаюсь в русло рассказа, тем более что въехали мы летом, а свежий воздух ещё никому не повредил.
Итак, через пару лет мне совершенно случайно довелось присутствовать при встрече моего супруга с этим строительным гением. Невысокий, сильно облысевший, потрёпанный жизнью и строительством господин быстро скользил своим увлажнённым взглядом вдаль не только от любых конкретных вопросов, но и даже от своего весьма солидного возраста. В разговоре промелькнул факт наличия у него совсем молоденькой жены и новорожденного ребёнка.
Я заметила, что если уж судьба вознамерилась тебе что-то показать, то она начинала стрелять частыми очередями и со всех сторон.
На следующий день моя секретарша Люсенька привела на работу свою подругу Леночку с каталогами, пузырёчками и баночками от компании Орифлейм. Я люблю общаться с новыми людьми и запускать словесные метеозонды с целью разузнать, кто чем дышит. И вот выясняется, что дышит Леночка в унисон и под одним одеялом со строящим дома господином в качестве четвёртой по счёту жены.
- Жизнь есть жизнь, - сказала она скользкую фразу, видимо вспоминая предшествующую жену, и, оставив нам каталоги, побежала домой кормить грудного малыша.
А вечером того же дня я имела честь видеть и отца нашего строительного господина уже по своей работе, решая вопрос в очень высоких социальных сферах. После ходьбы по всем кабинетам, не исключая и его, я наконец вышла на крыльцо. Строительный гений со своей девочкой-женой дышали воздухом у заснеженного микроавтобуса. Была пятница, и они всем семейством хотели тронуться в лесную глубинку, ожидая отца. Разбавляя шутками фразу, что мир тесен, мы распрощались. Напоследок от представителя высших социальных структур я услышала, что Орифлейм надо покупать…
Прошло ещё около двух лет. Между нескончаемыми делами в разговоре с Люсенькой мимоходом я и узнала, что этот начальник строительной фирмы больше не муж Лены. Новость поразила сильнее, чем первоначальное известие о замужестве вполне нормальной девчонки со скользким непонятным типом.
И следующей строительной мадмуазели снова девятнадцать.
Вечером я поднималась на свой третий этаж с тяжёлыми сумками в руках и обдумывала ситуацию. Я всегда люблю думать в углублённом режиме, если что-то меня задело. Дверь долго не открывалась. Не слышит что ли? Я позвонила ещё раз. Руки хотели отпасть вместе с сумками. Наконец раздался щелчок задвижки.
- Глупее ничего и не придумаешь, как не пускать жену, которая тащит в дом продовольствие. Умственные способности отправились вслед за ушедшим слухом? – язвила я, вваливаясь в квартиру. Это для меня является высшей степенью раздражения. Ругаться я не умею хронически, а грубых слов не выношу. – Почему вот ты ничего не несёшь из магазина? – остывала я, теряя юмор, так как сумки уже поплыли в кухню без моего участия.
- Те деньги, что ты мне дала утром умерли ещё до магазинов, - намекал он на мизерную утреннюю выдачу, - а слух мой принадлежал соловью, который пел в полуметре, не заметив меня на балконе.
- Ну вот, разбирай теперь сумки и готовь ужин, раз так варварски обращаешься с деньгами, а я пойду слушать соловьёв! – сказала я так, просто потому, что мне ужасно захотелось тоже без дела постоять на балконе. В птицах я не понимала ничего. И никогда бы по внешнему виду не отличила соловья от какой-нибудь сойки или коростеля. А мой муж различил бы их и по окрасу, и по звуку.
- Ласточка! Ласточка, ты знаешь что…, - кричал он из кухни, заскучав в одиночестве.
Когда он что-то делал, ему были нужны зрители и слушатели. Включённый телевизор в счёт не шёл.
Я продолжала стоять, зная, что вот сейчас, после сообщения о погоде, он вновь начнёт призывать ласточку в свидетели его кулинарного мастерства.
Ласточка – это была я. И всё что он приготовит, я также знала наизусть.
- Ласточка! Иди сюда, - раздался его голос ровно через секунду после начавшейся эфирной тишины.
Я уже отдохнула, побыв пятнадцать минут вольной птицей, и очарованная красотой летнего вечера пошла к ужину.
За ужином мы высказали свои разные точки зрения на жизнь давно выросших и живущих отдельно детей. У нас они всегда были противоположные. Но дети умудрились вырасти, считаясь с обеими сторонами. Обсудили, куда бы отправить на отдых живущих вдали родителей, так как те, не щадя себя надрывались на любимых дачах. Причём во вкусах и потребностях его родителей я разбиралась лучше, чем он сам. А мои родители за советом пошли бы к нему, а не ко мне.
- Иди, ложись, - сказал он мне, видя, что я уже подпираю веки пальцами, - я сейчас приду.
- Хорошо, - сказала я, плетясь в постель, зная абсолютно точно, что придёт он не скоро. На экране бегали футболисты. Кто-то с кем-то играл.
Средь сладких туманных снов, где-то далеко за полночь ввалился супруг, костеря на чём свет стоит вратаря. Пробравшись со скрипом по кровати и прижавшись к моему боку сразу забыл про проигравшую команду.
- Медведь! Ну и медведь, - заворчала я в полусне.
Медведь – это была его подпольная кличка.
- Ох, этот вратарь - …, - не стесняясь в выражениях, продолжил он после свершённого, направляясь в ванную.
- Медведь, не говори так грубо, - окончательно проснувшись, наводила я порядок среди слов, летающих по дому.
- Ты меня так сочно обозвала Медведем, словно тут прошлась целая стая медведей, - довольный собой сказал он, возвращаясь из ванной.
- Судя по количеству у нас грязной посуды, здесь прошли две стаи медведей, - в свою очередь вернувшись в постель, сказала я.
Утром, когда мы вышли из подъезда, судьба постаралась внести свою лепту. Строительный господин проезжал мимо со своей девятнадцатилетней официальной супругой. Проехать не получилось. Разворачивалось такси. Он кивнул нам сквозь стёкла остановившегося автомобиля. Из-за его головы смотрели на нас два любопытных глаза.
Моя думка, наконец, пришла к завершающему концу.
Я поняла: за время, в которое можно стать настоящей женой, «это» с ней делать ему уже надоест.
- Ну, как можно из-за парочки свеженьких соитий терять всё на свете? – прямолинейно и грубо для моих ушей спросил муж.
- Нет, ну ты что, маленький? И зачем ты взял с собой своего Медведя? – делая строгое лицо, спросила я.
Он посмотрел на меня, и мы одновременно рассмеялись, взявшись за руки.
А строительный господин влажно заскользил по жизни дальше, не доводя до ума ни своих женщин, ни возводимые дома.