Во время Кумлахского инцидента был у меня случай. Выдвигались мы как-то раз дозором вне обыкновения по границе, потому что по тылу местные устроили "народные гуляния" с криками "Карабах наш!".
Приказ на охрану госграницы нам ставил лично некий "подпол" с Oтряда, и особенно было при этом им отмечено, чтобы наряд всемерно пресекал попытки местных устанавливать контакт с сопредельной стороной, не допускать скоплений гражданского населения у "системы".
Идём, значитца, по границе, доходим до разрушенного моста, который "Дальний", (а там самое узкое место ущелья), и здрасте вам, извольте радоваться: небольшая толпа образовалась. Машут руками, перекрикиваются с такой же небольшой толпой на иранской стороне.
Переходим по моему приказу на бег, чтобы как можно скорее это самое, как и сказано было в приказе, "пресечь". Добежали, я командую младшим, чтобы вместе со мной, красЫвым, говоря корявым языком инструкции, "перекрывали собой и блокировали визуальный обзор на сопредельную".
Толпа местных моментально начинает возмущаться, само собой. Я предельно корректно и сдержанно предлагаю разойтись. Те, что помоложе, сразу переходят на матюки на азербайджанском. Мне смешны их потуги, хотя виду не подаю, чтоб не усугублять и не провоцировать.
Тут, тык сказать, на сцену, из первых рядов стихийного партера выбирается высокий, осанистый такой старик и говорит по-русски:
- Вон там, на том берегу мой двоюродный брат стоит с семья, мы до друг друга докричаться можем, такой маленкий расстояние между нами. Я его уже больше 60 лет не видел, не разговаривал с ним. Чтобы весточку ему послать, я должен отнести письмо на почту в Кумлах, оттуда оно пойдёт в Бакы, потом в Москва, затем в Тегеран, оттуда - областной центр и только тогда оно наконец-то дойдёт до него. Представляешь?
Я ему со всем почтением к его годам отвечаю:
- Отец, я всё понимаю, о чём ты, но ведь не я сам так решил, на службе я и у меня - приказ. Не имею права, извини. Прошу разойтись.
Старик горестно вздохнул, но видно по глазам - понял меня. Сказал своим, мол, шоу кончилось, расходитесь. Толпа, недовольно ворча в наш адрес, только-только стала рассасываться, как тут, ба - пылит со стороны "Пайки" по тыловой дороге на БТРе тот самый отрядской "подпол", что лично мне и моему наряду приказ на охрану госграницы ставил.
Местные сразу крик подняли, руками-ногами замахали, Брюс Ли отдыхает! Пылищи подняли как бы не больше самого БТРа, типа: стой-стой, рассуди "большой начальник".
БТР останавился.
"Подпол" глядит орлом, ручкой правой эдак по-пижонски подбоченился. Смотришь на такого и сразу, с разбегу, ясно и понятно - богоравный и судить-рядить может, ага. Ему местные наперебой: почему "салдат", в нас тычут, не даёт с родственниками поговорить, давно их не видели, а они, а они, не дают и вообще - разгоняют. Почто так, "большой начальник"?
Этот подполковник эдак милостиво смотрит на местных, ну как есть отец родной, качает укоризненно "аэродромом" с головой, и, не глядя на нас, даже не покраснев, выдаёт:
- Разговаривайте на здоровье.
Местные разразились радостными криками: "Якши, "палкана", якши, а салдат - яман!" (Хороший, "палкана", хороший, а солдат - плохой).
То есть вот он - весь в белом, а "салдат" - в чём-то совсем другого цвета и консистенции.
"Подпол" кивнул толпе, бросил веско вниз-внутрь БТРа: "Трогай!" и - покатил по своим "большеначальницким" делам.
А мы остались. Стояли, как оплёванные.
Офигеть как "дальновидно и мудро" поступило это начальственное тело: теперь никто из местных не станет даже слушать "глюпый салдат", не то чтобы подчиниться и разойтись, потому что сам "большой офицер" РАЗРЕШИЛ!
Понял ли он, что только что произошло, какую свинью он подложил всем погранцам, какую мину замедленного действия? Имя которой, этой "мине-свинье" - ДИСКРЕДИТАЦИЯ!
Я доложил на "Пайку" о происшедшем, спросил, чего делать. Помянув некоторых родственников подполковника по женской линии и весьма нелестно отозвавшись о нём самом и поставив нас в известность о его якобы доподлинных сексуальных пристрастях, нам было сказано выполнять приказ - идти дозором до Правого стыка с "Оманом" и обратно, на заставу...
Вот так, мало-помалу, видимо и был подорван у местного населения авторитет пограничников, как полномочных представителей Державы.
За полгода до "дембеля" моего призыва местные, осторожненько, с опаской, начнут предлагать нам "продать автомат".
Через месяц после нашего Приказа, на соседнем "Омане", некие пришлые гражданские, числом две штуки, (местные не такие идиоты, чтобы эдакое учинить), обстреляли из дробовиков дозор. По счастливой случайности никто из наряда не пострадал. Пограничники быстро сделали "скрутку", пролезли на тыловую сторону "системы" вместе с собачкой и те гражданские надолго запомнили, что стрелять в погранцов - чревато боком. И что от собачки по совершенно "лысым" холмам - не убежишь! И когда за этими двумя уродами приехали "компетентные товарищи", те просто умоляли их поскорей забрать с "Омана".
Через год, в 1990 году, местные осмелеют вконец. Пустив, как водится детей, женщин и стариков вперёд, снесут целые участки "системы" и начнут ходить в гости к своим иранским родичам. Лично хлебнут досыта свободы шариатского государства и как-то так резво почему-то засобираются массово и вдруг обратно, в "тюрьму народов".
Всё это время погранцы будут сидеть на заставах, практически в полном окружении, охраняя от притязаний местных и забугорных заставские арсенал и ЗАС.
Наши "рулевые" не придумают ничего другого, чем задействовать части ВДВ и на время положение "статус кво" на Границе будет восстановлено.
К лету 1991 года положение нормализуется, но... рухнет СССР и всё покатится по наклонной, всё быстрей и быстрей - в пропасть.
А в 1992 году, осенью, погранцам прикажут... оставить заставы, передать их местным. И погранцы уйдут, проведя необходимый в таких случаях ряд обязательных мероприятий. Гадрутский отряд и другие отряды Краснознамённого Закавказского Пограничного Округа и сам он прекратят своё существование.
Без единого выстрела, сдали "временщики" завоёванное не ими, не их кровью политое по приказу из Москвы пока ещё чаще трезвого, чем пьяного, косноязычного первого россиянского президента.
"Якши, ЕБН, якши!..."
"-...Да понять-то их не трудно, государь-надёжа. Говорят - воевали Кермскую волость, так и подавай им её..
-Э, я-то думал... Забирайте, Россия не оскудеет!..."
Теперь я никогда не смеюсь над придурковатым Буншей, исполняющим обязанности царя Ивана Грозного, потому что жизнь у нас такая вот нынче, не комедийная нигде, ни разу...