Соседи. День рождения.
Наш дом стоял в первой шеренге улиц, взбирающихся на Кураминский хребет со стороны ущелья Джигиристан.
Если смотреть на гору, то справа от нас жили Никитенко. Дядя Витя и тетя Аня. Он работал на шахте запальщиком. Она, как и моя мама, была машинистом подъёма на главном стволе шахты.
Виктор щуплый, невысокий, в неизменной матерчатой кепочке, круглой формы, с пуговичкой вверху. Говорил сосед негромко, когда был трезвый.
Аня же обладала голосом зычным, и её командирские поручения по дому муж выполнял безропотно.
Зато если Виктор оставался дома один, то выпивал сам с собой, окрепшим голосом бесстрашно критикуя хозяйку. Разговоры эти были периодическими, как и сцены в их дворе,
когда владелица командного голоса, с куском веревки в руке, носилась за храбрым взрывником. В трусах и майке, в кепочке, дядя Витя взлетал по одной лестнице на чердак, затем на крышу, потом по другой лестнице спускался и нарезал стометровки по огороду. Никто над ними не смеялся - жизнь! По праздникам, одевшись в лучшее, как все, они шли к шахте, откуда автобусы возили население в клуб «Горняк» и на демонстрации. Детей в этой семье не было.
За Никитенко - дом Кравцовых, проданный хозяевами ради лечения сына, когда мальчика сильно искусала собака.
Новые соседи - Котельниковы были малообщительны, двое их детей с неправильной формы головами ходили в школу и обратно, никогда не отклоняясь от маршрута, на улице не гуляли.
Семья приехала из российской глубинки, мать не работала, отец плотничал, брался делать рамы, двери, кровлю. Крышу на нашем доме менял он, отсюда и знакомство.
Слева от нас стоял маленький дом бабушки, живущей с сыном, моим дядей, которого я очень любил. Когда дядя Женя служил в армии, в десантных парашютных войсках в Капсукасе,
мы переписывались. В отпуск он приезжал с осветительными ракетами.
А когда однажды меня покусала бродячая собака, в инфекционную больницу, на уколы от бешенства, возил меня он.
Принял двадцать пять уколов из положенных сорока.
Так что от бешенства меня не долечили.
Дядя отслужил, женился, стал жить отдельно от бабушки…
За бабушкиным домом стоял дом Рашида Адинаева. Симпатичный дядька, шахтер, жил один, но время от времени у него поселялись женщины, то одна, то другая. В чистом ухоженном дворе, кроме урюка и вишни, ничего не росло. За его участком был спуск в четыре сотни метров , к улице Шахтерской, на берегу Джигиристан-сая.
Адинаев Рашид был моим искренним болельщиком на шахматных турнирах. Думаю, только жизнь в одиночестве привела его к анаше, а затем к сумасшествию. Но это случилось, когда я уже заканчивал школу.
Далее жили Карабаевы. Сосед держал индюшек, и каждый день пересчитывал снесенные ими яйца.
Все время не хватало!
Однажды, бегая по горам, в густых зарослях шиповника, я нашел десятка три яиц.
Индюки не очень любят бухгалтерские «снятия остатков», хотят размножаться, вот и решили делать это на «выезде». Я сказал родителям, те - Карабаевым, найденные яйца компенсировали недостачу.
А вообще эта семья была трудолюбивая и приветливая. Четверо детей - все девочки.
Ниже нашего дома - двор деда Иосифа и бабы Кати Барабаш. Их дочь, тоже Катерина, работала в бухгалтерии угольного разреза, при ревизии была уличена в деяниях неправомерных и осуждена.
Дед и бабка разговаривали на гибриде русского и украинского языков, а выживали, копаясь в огородике и ловя воробьев и горляшек (горлинок) с помощью ящика, под который ставили колышек и насыпали корм.
Дергая в нужный момент бечеву, привязанную к колышку, они обеспечивали свой обед некрупнми пернатыми. Старики были добрыми к нам, малышам, угощали чем-нибудь вкусным с огорода, но от взрослых с их
расспросами держались на расстоянии.
Рядом с Барабаш обосновалась семья Рязановых.
Дядя Саша, тетя Люба и две их дочери - Нина и Лиза.
Родители договорились с соседями, и мы ходили к Шахтерской улице напрямую, через их участок. Проблемами оказались их козел и петух - за свои гаремы они клевали и бодали нещадно, только уворачивайся!
Мимо коз не пройти, мимо бродящих кур - тоже! И так каждый день, когда шел в школу.
А моих сестренок почему-то не трогали.
* * *
Решили родители отметить десятилетний юбилей своего первенца.
Дядя Саша Рязанов – специалист по изготовлению самогона. поставили у нас кадушку с персиками на брагу. По готовности, принесли аппарат от Рязановых и начали гнать.
Помню, они с папой зажигали капавшую адскую смесь через каждые пять минут, пробовали, ещё неостывшую, каждые пятнадцать минут. Никогда больше в жизни я не видел ползающих по кухне в приступе любви и уважения друг к другу, папу и дядю Сашу Рязанова, ратующих за мир, за шахтерское племя и команду «Шахтер» города Ангрен.
На мои десять лет пришли все соседи, во двор были вынесены все столы , табуретки и стулья. Началось с вручения подарков, из которых помню книгу о поиске и добыче ртути «Живое серебро» и шоколадного большого слона.
Слона съел сам, отломив по кусочку сестрам Лиле, Ире и Тане.
Затем начался пир. Гордый вниманием такого числа взрослых, я крутился возле стола, но, увы, перестал быть центром внимания. Двор был освещен лампами, гости сидели до упора, поглощая «персики» с градусами.
Когда все стихло и домашние улеглись, я, сидевший в укромном месте, решил попить.
Подошел к столу, взял стакан, как думал, с компотом, и выпил.
Это оказался подкрашенный самогон. Дыхание перехватило. Ринулся к водопроводному крану и запил литром воды. Напугался, с колотящимся сердечком юркнул в постель и почему-то сразу крепко заснул.
В этом сумбуре воспоминаний, на этих прогоревших дровах костра детства, нет–нет, да и вспыхнет огонек, согревающий душу.
Дорогие, милые наши соседи!!