(В память человеку, который больше не увидит этот мир)
Скажи, зачем ты мне отдал землю,
Когда на ней нет тебя?
Скажи, как мне предаваться веселью?
Рыдает в душе мольба.
И как ты мог это всё оставить?
Ну, кто тебя там звал?
Теперь ты знаешь, что не исправить
Уродства кривых зеркал.
Ну, как мне ступать по росе, как мне
Цветочный нектар пить.
От тяжести с чьей-то души камня
Твоя порвалась нить.
О чём же там колокола шепчут?
Они же вопить должны!
Ах, как я посмею, как я встречу
Весну без твоей весны?
А клён шелестит мне, что ты со мною,
Не рядом, а над и под.
А тот, кто твоей пренебрёг весною,
Живёт себе и живёт.
Скажи, а мудрым быть правда лучше?
Скажи мне, и сад там есть?
Да, знай, я не дам тебя им мучить, -
Ты всё искупил здесь!
ПОДРУГА
Нам было лет по пять. Песочница, скакалки, велосипед-бабочка… Я – пухленькая темноволосая девчушка с длинной косой и большим голубым бантом, в гольфах – один до колена, второй спущен на сандалию, в коротеньком голубом платьице с пышным воланом. Она – худощавая веснушчатая проказница с двумя светлыми хвостиками на голове, в красной юбочке в горошек и футболке с Микки-Маусом. Она напоминала лисичку. Единственным сходством в нашей с ней внешности были глаза, озорные зелёные той молодой весенней зеленью, которую ждут целый год.
Инночка приезжала на лето к бабушке, живущей за несколько домов от меня. Она подошла знакомиться первой, и я сразу поняла – это моя подруга. Первое знакомство закончилось тем, что Инночка запустила в меня огромным комом из колючек репейника, который тут же украсил мою прическу. После этого всей детворой с улицы часа три пытались расплести этот натюрморт на голове. Процедур закончила дома мама при помощи ножниц, после чего моя шевелюра заметно поредела. В искупление вины Инночка подарила мне набор бумажных кукол с магнитными одёжками (из Германии) и в знак солидарности укоротила хвостики. Лето пролетело под знаком нашей дружбы и почти сестринской любви. Расставались со слезами и трогательными детскими подарками.
Потом было ещё лето, и ещё… Она приезжала в летние каникулы почти на весь июль, месяц, когда она и я появились на свет. Мы были одногодки. Дни рождения у нас разнились на один день. Мы поздравляли друг друга вышитыми сердечками и плющевыми собачками. Не хватало дня, чтоб наговориться вдоволь, и, поняв бесполезность борьбы с этой сестринской привязанностью, родители порой позволяли нам ночевать то у меня, то у неё.
Было 15 лет и первый поцелуй. И снова наши открытия совпали. Мы делились тайнами и рыдали на плече друг у друга. Потом мы не виделись почти четыре года. Бабулька её умерла, Инна с родителями жила в Москве. Сначала писали письма, потом остались лишь праздничные открытки, потом – тишина. Настал апрель 2003-го. Пятница. Устав от суетной рабочей недели, я медленно брела по преобразившемуся парку. Завтрашний день обещал перспективу не отдыха на похорошевшей природе, а заумных институтских лекций. Домой возвращаться не хотелось. На душе было как-то пронзительно одиноко, впрочем, как и в жизни. Вечер проглядывал из-за горизонта едва заметным розоватым бликом, но вечернее весеннее солнце сочным персиком ещё висело над покрытыми нежной зеленью ветвями деревьев. Весна – удивительная пора. Даже вязкую жизненную тоску и неурядицы умеет она окрасить в цвет надежды. Вроде бы всё вокруг прежнее, ничего особенного не происходит, но в воздухе витает запах мечты. Хочется жить и упиваться каждым днём, даже если лучшим другом в этот день стало одиночество…
Засмотревшись на распускающиеся тополя, я не заметила трещины в асфальте. Звук сломанного каблука вернул меня на землю. Допрыгав до скамейки, я присела на край её и попыталась приладить отломанную шпильку. Усилия мои не увенчались успехом. В итоге сломала ещё супинатор и ноготь. Окончательно отчаявшись, надела на ногу то, что осталось от «лодочки» и стала смотреть по сторонам. Со мною рядом, но лицом к деревьям, сидела девушка и увлечённо беседовала по сотовому телефону…на немецком. Для меня в то время мобильник ещё был роскошью, но соседка моя, видимо, была не из провинции. Догадку подтверждала холёная внешность и нестандартный покрой одежды. Даже её светлые волосы были уложены просто, но как-то по-особенному. Что-то в ней показалось мне знакомым… очень знакомым… В тот момент девушка закончила разговор, и, убирая в сумочку телефон, повернулась в профиль… Инночка?
- Инночка???
- Оля, это ты?
- Вот это встреча! Ты откуда, где сейчас, надолго? Ты просто красавицей стала…
Оказалось, что Инна уже два года живет в Германии у тётки, собирается на следующий год выходить замуж за красивого и богатого «парня с картинки», у которого свой автомобильный бизнес. Избранника её звали Макс, в прошлом – питерец, в настоящем (всю сознательную жизнь) – немец. Инночка (я всё не могла отделаться от детской привычки звать её уменьшительно) учится, но конкретного объяснения – где именно и на кого – я от неё так и не получила. Студентку в российским восприятии этого статуса она совсем не напоминала – прикатила на роскошной машине, сверкала шоколадной от загара кожей и вторила ароматам весны изысканным дорогим парфюмом.
- Бабулька умерла, а дом мне завещала, и теперь его продать нужно, - пояснила Инночка, стряхивая хорошеньким пальчиком пепел с тонкой сигареты. – Родителям не до этого, у них бизнес, вот я и приехала ненадолго. Уже нашлись покупатели. Я ещё дней десять пробуду тут.
Она довезла меня до дому, очаровала мою маму и засиделась у нас до полуночи. Уговорить остаться на ночь Инну не удалось. Когда на чай уже было тошно смотреть, а язык заплетался от пересказанных событий, мы попрощались, как закадычные подруги… словно на миг вернулись в детство. На следующий день Инна привезла мне гору красивых шмоток, отменила в приказном порядке мои занятия, и мы с ней поехали в Тулу. Сначала посидели в кафе, отметили встречу молочным коктейлем, потом фотографировались до головокружения на фоне достопримечательностей, витрин магазинов, вообще без всякого фона… Потом катались по ночному городу…
Я чувствовала себя отчаянной девчонкой, которую держали в клетке, и вдруг эту клетку забыли закрыть. Подруга, как и в детстве, была проказницей и обожала риск. Был в нашем детстве случай, когда мы с ней чуть не угнали соседский УАЗик. Его хозяин, собираясь ехать куда-то, открыл дверь, оставил ключи в машине и отошёл ровно на пару минут. Взяв меня за руку, Инна буквально втащила за собой в кабину, что-то там повернула, и мы поехали… Улица заканчивалась тупиком. Не могу сказать, что было страшно, скорее, я об этом чувстве даже не вспомнила, потому что азарт и всплеск адреналина были настолько сильны, что я визжала от восторга и чувствовала полёт. Соседу, видимо, пришлось куда хуже, но машину он догнал и нас спасти успел… Мы, целые и невредимые, всхлипывали и лепетали что-то про «нечаянно», крича в душе: «Как было здорово!» Вот и теперь, когда мы гнали по трассе, было то самое ощущение полёта, но чего-то не хватало…
Хотелось оживить события. Мы это обе поняли без слов. Инна тормознула перед «голосовавшими» на дороге парнями. Их тоже было двое. Не могу сказать, что их внешность вызвала у меня восторг, но и антипатии не возникло. Милые и, что самое приятное, не пьяные молодые люди стали нашими попутчиками. Андрею было 26, Олегу – 20. Инну сразу потянуло на того, кто постарше. Разговор начался с кокетства и комплиментов. Андрей сыпал остротами, Олег всё больше молчал. Не знаю, до чего бы могла дойти эта поездка, в какое русло – потечь беседа, но я не была испорченной и не хотела становиться. Инна, почувствовав мой настрой, сменила тактику… В общем, мы благополучно довезли ребят почти до места назначения, но неожиданно заглохли.
Светало. До города оставалось полкилометра. Вокруг – ни людей, ни машин…тишь. То ли у ребят познаний в механике навороченной иномарки не хватило, то ли хитрая моя подруга что-то специально подтасовала, но загадочную поломку не то, что устранить, распознать-то не удалось.
- Ребята, дойдите до заправки…тут совсем рядом. Позовите кого-нибудь помочь, - пропела Инна, к моему изумлению и удивлению, адресуя просьбу мне с Олегом. А подруга продолжила, глядя на меня более чем выразительно:
- У тебя же там приятель, кажется, работает… Андрей тут покараулит на дороге, может, кто раньше проезжать будет. Я же объяснить толком не смогу поломку…
У меня просто слов не было ни возмутиться, ни возразить… Ну, Инночка, ну, интриганка. Никаких приятелей на заправке у меня сроду не было, а если бы и были, откуда ей знать.
Андрей, потупив взгляд, изображая усталость, с явным нетерпением ждал, когда мы уйдём.
Заправку мы нашли не сразу. По пути Олег все время молчал. Вдруг, ни с того, ни с сего, набросился на меня с поцелуями. Я на миг опешила, потом увернулась и оттолкнула его. В душе было одиночество, тело просило ласки, но ТАК я не хотела. Каждая маленькая девочка мечтает о большой любви, с ухаживаниями, цветами и серенадами, с красивыми словами и далеко идущими планами. Вот и я мечтала и ждала, а тут… Да и не нравился он мне настолько как мужчина. Открыла рот, чтобы высказать, что он хам, а тут он взял и расплакался, как ребёнок. Пять минут назад молчал, как рыба, и, вдруг, стал рассказывать всю жизнь: про то, как погибли его родители, когда ему было 8 лет, как до 15 лет жил в деревне у деда, как хоронил он деда вдвоем с соседкой, потому что никого больше на свете у него не было, как он пошел (пешком, подобно Ломоносову,- денег-то не было) покорять большой город, как жил в подвале, но не опустился на дно, а, заработав на стройке копейки, пытался поесть и отложить на поступление в училище. Он мечтал получить образование и выбраться из нищеты, работал за троих и сумел снять комнату. Кроме хозяйки и его самого там жил ещё студент политеха Андрей, который стал ему, как брат.. Поступить учиться так и не удалось, но Андрей пристроил друга в свою (в то время начинающую) строительную бригаду, материальное положение заметно поправилось. Они сняли втроем квартиру: Андрей со своей девушкой Таней и Олег.
Потом появилась Света. Целый год он был счастлив. Каждый день он вкалывал до седьмого пота, каждый вечер он нес ей подарки: цветы, игрушки, сладости, … Одно лишь омрачало радость - встречались всегда тайно и в каких-то безлюдных местах. Светлана пояснила, что у неё проблемы с предками, родители запрещают девушке встречаться с молодыми людьми. К Олегу Света пойти не соглашалась, говорила, что стесняется его друзей. Потом подарки перешли в разряд украшений и дорогих духов. Светочку родители держали в ежовых рукавицах, хорошим не баловали, а Олег так любил её, что все накопленные на учёбу деньги потратил, желая сделать девушку счастливой.
Однажды, после тысячного признания в любви, он решился и купил обручальное кольцо. Андрей поехал с Таней к своим родителям в провинцию (как раз тот городок, где жила я), и Олег пригласил возлюбленную на ужин при свечах. Всё было чудесно, кольцо впору, долгожданное «Да!», их первая ночь. Светлана сказала, что ушла от родителей, и сама осталась у него. Олегу было 18, это была его первая девушка. Свете, по её словам, было тоже 18… Как выяснилось, у неё уже был опыт. Но вопросов по этому поводу Олег не задавал. Зачем? Они любили друг друга, остальное – неважно. Так прошли выходные с медовым вкусом. Андрей должен был приехать через день.
Настал день тяжелый понедельник. Поцеловав любимую, Олег оставил Свете ключи и ушел на работу. Она собиралась идти на учёбу, а вечером обещала помириться с родителями и рассказать, что стала невестой, и представить своего избранника. Близился вечер. На крыльях любви Олег летел домой. Дверь оказалась открытой… Светы не было… И ничего в квартире не было!!! Одни голые стены да старая хозяйская мебель. Компьютер, аппаратура, все сбережения, Татьянины украшения… ничего не осталось. Свету Олег больше не видел никогда. Друзья даже не ругали его. Да и что было ругать, когда он сам чуть с ума не сошёл от горя… Таня через месяц ушла от Андрея, но пережил он это быстро…была ещё Ирина… и еще…, и еще…, а вот Олегу каждую ночь снилась Света.
На заправке мужчина на «десятке» без проблем согласился помочь. Смотреть на Инну с Андреем мне было как-то неудобно… неуютно. Машина завелась почти сразу. Тянуть её не пришлось… Мы ехали молча, никто ничего друг другу не объяснял, но было итак понятно, что за какой-то час всё изменилось безвозвратно. Все мы друг для друга были уже не теми, кем вначале встречи. Видно, так происходит с людьми, неожиданно коснувшимися чужой и не совсем прекрасной тайны.
Инна высадила меня первой – мой дом был по пути. Расстались без комментариев и обещаний увидеться, словно незнакомые случайные пассажиры городской маршрутки. Голова была чугунной от бессонной ночи, сердце ныло от чужой беды и собственной бесполезности. Одиночество царственно обходило все уголки сознания, и, словно тень, вслед за ним плелась подвывающая жалость.
История Олега не шла из головы. Много раз с удивлением замечала, что незнакомые люди с проблемами почему-то выбирают меня в качестве жилетки для слёз. Видно, попав в беду, люди обострённым от боли чутьём распознают, кто поставит блокирующую стену – попросту «пошлёт», а кто безоговорочно примет на себя часть этой боли. Я прокручивала всё вновь и вновь, поднимая волну новой горечи и едва сдерживая подступивший к горлу ком. Нацепив перед матерью дежурную улыбку, кое-как втолкнула в себя завтрак и, сославшись на усталость, отправилась «спать».
Когда я осталась в комнате одна, уже не было сил сдерживать слёзы. Жалость рвалась наружу из души и тела, выползая через все поры и чакры. Было больно за этого мальчишку, который заслуживал счастья, а получил удар в спину; было больно вспоминать свою с треском рухнувшую первую любовь; было тошно осознавать подлость этого мира, чувствовать на себе всю его грязь и понимать, что отмыться невозможно. А ещё почему-то было чувство, будто меня использовали, осушили до дна, словно бокал с водой, да ещё в этот бокал и наплевали…
Прошла неделя. Инна появилась снова, сияющая и жизнерадостная. О том, чем закончилось наше путешествие, она ничего не говорила, а я не спрашивала. Общаться не хотелось, но разумного объяснения этому я не находила, поэтому мы снова сидели у телевизора, пили чай и смотрели дешевый ужастик. Через пару дней чаепитие повторилось. Потом – снова. Казалось бы, старая дружба возобновилась с новой силой, но что-то было во всём этом не так. Мы всё чаще сидели молча, не находя общих тем. Инна стала какой-то странной, ушла в себя. Такой я её не знала. На вопросы отвечала невпопад, пыталась казаться весёлой, смеялась там, где не смешно и стеклянными глазами смотрела «Творческий вечер Задорнова».
Прошёл май, начался июнь. Инна так и не уехала. Что-то там у неё с покупателями не клеилось. Однажды сообщила, что с женихом разругалась. Сказала это так, словно не о судьбе шла речь, а о потерянной старой сумочке, только один раз, вскользь, и больше к этому не возвращалась. В ответ на расспросы и сочувствие тут же завела тему о погоде.
Я сдала последний в то лето экзамен, и мы сидели на той лавочке в парке, где произошла наша знаменательная встреча. Было жарко и душно. Парило. Ласточки летали всё ниже и ниже. По какой-то странной закономерности перед дождём я всегда забываю взять зонт. Но сейчас это было неважно. У ворот парка красовалась серебристая иномарка моей спутницы. Мы пили сок и листали какой-то гламурный журнал. У Инны зазвонил телефон, вещая «Фугу» Баха в мультяшно-металлической аранжировке. Уронив коробку с напитком, моя подруга отскочила в сторону, не желая, чтобы я услышала разговор.
Логичнее всего было предположить, что звонил её экс-жених. Не желая смущать её, я уткнулась в журнал. Через пару минут телефонная беседа перешла на крик. До меня стали долетать обрывки фраз, но не на немецком, а не русском языке. Поневоле я услышала возгласы Инны:
- Придурок, это твои проблемы, ищи, где хочешь. Мне плохо, а ты не хочешь ничего сделать. Значит, я тебе по-фигу. Слабак.
Был ещё набор слов покрепче. В конце концов, дойдя до визга, разъярённая Инна бросила трубку. Вернувшись на лавочку, она нервно закурила. Из сумочки снова раздался звук изуродованного музыкального шедевра. Отключив телефон, она закинула его обратно в сумку и без объяснений пошагала в сторону машины. Я побежала за ней.
Догнав её у ворот парка, я с удивлением обнаружила, что Инна совершенно спокойна, даже улыбается. Как и в детстве, она была сейчас очень похожа на лису. Миролюбивым тоном моя подружка пояснила:
- Вот, привязался тут один ненормальный. Маньяк какой-то. Преследует, шагу ступить не даёт.
- А зачем ты ему телефон дала? Я обрывки разговора слышала. Что он найти-то для тебя должен? – спросила я, совершенно обескураженная её переменами в настроении.
- Так это насчёт дома бабушкиного. Купить хочет, а денег нет…
Объяснения были более чем сомнительные, но в душу лезть я не стала. Начинался дождь. Мы поехали к ней. Инна жила, разумеется, не в ветхом бабулином домишке, а снимала двушку в центре города. К чему-то подруга вспомнила вновь о моих успешно прошедших экзаменах, предложила отметить. Заскочив в магазин, мы набрали гору фруктов, взяли по коктейлю…
Мы сидели на кухне. Девичник на тосте «За дружбу» прервал звонок в дверь. Инна вышла на лестничную площадку. Я услышала мужской голос, умоляющий, просящий о чем-то. Он показался мне очень знакомым… Потом в нём появились более настойчивые нотки. Я разобрала «впусти». Кто-то явно пытался войти, но воркующий голосок подружки, видимо, сдержал эти попытки. Минут через 15 она вернулась с букетом роз и каким-то пакетом. Лицо её алело явно от поцелуя. Подмигнув, Инночка вручила мне цветы и шмыгнула в спальню.
- Ухажёр объявился… - прокомментировала соблазнительница с самой довольной улыбкой на устах.
- Тот, который звонил?
- Ага, тот самый. Презент принес. Цветы и альбомчик для фоток. Ну, да ладно, давай… за дружбу, за любовь…и за удачные планы…
В общем, остальная часть вечера прошла без приключений. Подруга щебетала, как райская пташка, и прямо излучала радость и ликование. Я подумала, видимо, там, в Германии, любовь свою потеряла, а тут – нашла… Вот только с подарком неувязка выходила. Альбом этот она мне ещё в мае демонстрировала… под наши с ней фото предназначался.
После этого раз пять или шесть мы с Инной еще виделись, но так, мельком, по 15 минут. Ей было некогда. Говорила, что у неё с домом проблемы какие-то. Документы не правильно оформлены. Удачная сделка может сорваться, надо всё решать по горячим следам. Я как юрист пыталась докопаться до подробностей, предложила помощь, и она согласилась. Пообещала принести бумаги, но не принесла, и сама исчезла, не попрощавшись. Навсегда. Если бы я знала тогда, что стоит за этой «сделкой»…
Тот воскресный июльский день я помню как в тумане, но не забуду никогда. Было часов одиннадцать дня. Мама ушла на рынок, мы с бабушкой мирно сидели возле дома, когда раздался грохот, потом, чуть не сбив калитку с петель, во двор ворвался… Андрей. На него было страшно смотреть. Он трясся весь, кричал что-то… Он требовал Инну. Орал, что она стерва, она убийца… что она обещала принести дозу… и она убила Олега… что и я стерва, всё знала… была заодно с ней…
Андрей кинулся на меня с кулаками, но его словно переломило пополам, как от боли в животе. Он весь скрючился и, продолжая трястись, стал выть.
Я не помню толком, как оказался рядом дядя Рома, сосед, тот самый, который когда-то вытащил двух глупых девчонок из «угнанного» УАЗика. Он держал Андрея, прижимая к стене дома. Приехала милиция, прокуратура, скорая… Дядя Рома работал в милиции водителем.
Потом на собственной работе я узнала, каково быть по другую сторону баррикады: объяснения, допросы, обыски… Мне повезло. Очень-очень крупно повезло. Бог отвёл беду. Инна, бывая частой гостьей, ничего «такого» не оставила. Инна… Я узнала о ней правду, которую лучше никогда не знать о своём друге, о человеке, которому доверяешь. Часть этой правды открылась в ходе допросов по уголовному делу в отношении Инны, часть – при единственной беседе с Андреем.
Инна уехала в Германию, только не к тётке, а к бой-френду, тому самому «мальчику с картинки». Друг её занимался перегоном автомобилей, большей частью – законно, а параллельно (в тех самых машинах) переправлял наркотики. Инна была посвящена во все дела, состояла в доле и «честно отрабатывала свой хлеб», периодически совершая турне Германия-Россия по подложным документам. Как она в них звалась, мне до сих пор неизвестно. Приехав в страну своего детства, она заводила интрижку с молодыми ребятами в студенческой среде или на тусовках, делала фокус «влюбленная по уши» и в процессе общения подсаживала на наркотики. За два года таких «визитов», вместе с последним, было пять.
Что и как она делала, одна или с напарниками, я не знаю. Андрей стал очередной жертвой преступницы. За три месяца общения он из живого и разумного парня превратился с трясущегося наркомана. Именно Андрей рассказал Инне про несчастную любовь Олега. Оценив ситуацию, она не погнушалась использовать широкую душу парня для удовлетворения своих грязных интересов. С Андреем в любовь можно было уже не играть, он легко поддался зависимости. Поэтому, обвинив Андрея в измене и со скандалом «бросив», Инна пошла плакаться в жилетку к Олегу. Одной лишь ей известными чарами Инна умудрилась заместить в его сердце Свету. Но влюбившийся юноша на наркотики не клюнул. Тогда Инна, та, которую я считала в детстве чуть не сестрой, сделала ещё одну подлость. Она просто притворилась наркоманкой сама, умоляя помочь ей вылечиться. На её «лечение» нужна была огромная сумма денег.
Олег съехал от Андрея, ютился на объектах, где работал. И вновь, как когда-то для Светы, он добывал деньги для Инны, не видя ничего вокруг, кроме своей любви. А когда однажды Инна тоже исчезла, он сам не свой пришел к Андрею, решив, что она вернулась к его бывшему другу. Но Инны не было, а Андрей был в таком состоянии, что расспрашивать было некого.
Когда Олег понял, ЧТО произошло, что снова сделали с его жизнью, он ушёл. ОЛЕГА НЕТ БОЛЬШЕ!!!
Он вскрыл вены тупым мастерком.
Не знаю, что подвигло Инну стать такой мерзавкой, было ли заложено в генах или судьба с ней что-то сделала… или … НЕ ЗНАЮ!!! Я до сих пор не могу смыть с души эту грязь. Её не нашли. Дело приостановили. То ли кто-то припугнул, то ли сверху распорядились, то ли действительно потеряли нить. Мне невыносимо было писать эти строки. Пять лет рука не поднималась набрать этот текст. Сейчас, записывая всё это на едином дыхании, я старалась не выплеснуть боль и отвращение, те чувства, которые остались от когда-то нежной и верной дружбы. Я пытаюсь не ненавидеть Инну и не вспоминать. Не мне её судить, но простить ей всё это я никогда не смогу.
Андрей лечился. Единственный раз я его проведывала в той больнице. Тогда и состоялся разговор, который открыл мне самые ужасные моменты этой трагедии. Он хотел забыть всё это, поэтому мы больше никогда не встречались.
Олега больше нет. Он не был мне любимым, не был другом… случайный знакомый, открывший душу. Но эту душу я не забуду никогда. Эта душа была мне близка и дорога. Не к месту здесь говорить о моих чувствах, когда ЕГО БОЛЬШЕ НЕТ! А он просто хотел счастья. Разве это так дорого стоит – всего лишь быть счастливым? Нет, нет, нет его больше.
01.03.2008 года ему бы исполнилось 25…