- Да-а, мужики, - мурлыкающим голосом произнес Иванов, потирая ладони и выгибая спину, как мартовский кот, когда они после позднего завтрака или раннего обеда собрались на этот раз уже в его комнате. – Жены у меня, как вы знаете, нет. И за работой не всегда получается регулярно, так сказать, снимать напряжение. Но в монахи я не записывался, а девочки в Москве есть… Особенно за хорошие деньги. Но рядом с этой Светланой они выглядят нецелованными пятиклассницами. В смысле профессионализма и изобретательности. Да и отношения к этому делу.
- Что, затрахала тебя бляндиночка? – ехидно поинтересовался Любутин.
- Не то слово. Я теперь долго ни на кого смотреть не буду. С вожделением, так сказать. Хорошо, что она сегодня домой едет. Еще одну такую ночь выдержать было бы сложновато. А, твоя зеленоглазая не ударила «лицом» в грязь?
- У нас, бляха-муха, все получилось совершенно неожиданно, - чуть смущенно ответил Петр. – Долго, ёперный театр, рассказывать. Как-нибудь в другой раз. Сегодня есть дела поважнее. Кстати, ты нам так еще и не рассказал, что сумел узнать в своей Москве про нашего Брызгина.
- В общем-то, не очень много, но о-очень интересно.
Оказавшийся не таким уж кратким, рассказ Станислава сводился, в общем-то, к двум основным моментам. Первым из которых была … случайность.
Вынужденный как-то допоздна задержаться на работе (у шефа было важное совещание, продлившееся гораздо дольше запланированного), Иванов от скуки стал листать подшивку старых газет где-то трехлетней давности. И наткнулся на некролог: «В связи с безвременной кончиной…». Все, как и положено в таких случаях. Лицо изображенного на фотографии с траурной рамкой пожилого (но, отнюдь не дряхлого!) мужчины было ему абсолютно не знакомо. Но вот биография неожиданно заинтересовала.
Бывший заведующий экономическим отделом теперь уже тоже бывшего ЦК КПСС Семен Ильич Щербина начинал свою комсомольско-партийную карьеру именно в этом городе, неофициальным хозяином которого теперь был Игорь Семенович Брызгин. Скончался товарищ Щербина скоропостижно, о чем очень сожалели его жена и бывшие коллеги по «нелегкому» руководящему труду.
Как это иногда бывает в жизни, на первый взгляд совершенно не связанные друг с другом и, в общем-то, незначительные мелкие детали, вдруг стали цепляться одна за другую и постепенно выстраиваться в некую логически безупречную картину. А толчком к дальнейшим размышлениям и поискам послужило, как это не странно, совпадение имени одного человека с отчеством другого. Естественно, Станислав прекрасно понимал, что Семенов и Семеновичей в России тысячи, если не миллионы. Но что-то упорно заставляло его искать. И, в конце концов, найти.
Искал он с самого начала в двух, разделенных временем и пространством, направлениях. Все, что связано с началом партийной и взрослой жизни Семена Щербины и с последними годами и даже месяцами его работы в аппарате ЦК. И собирать информацию приходилось в полном смысле слова по крупицам…
- Знаете, вот тогда я буквально кожей ощутил, насколько тяжела работа старателей. Да, мне не приходилось переворачивать тонны песка или горной породы, отыскивая крупинки золота. Но какой объем разнообразнейшей информации приходилось держать в голове…
Станислав умолк, достал из холодильника запотевшую бутылку пива и с наслаждением отхлебнул прямо из горлышка. Петр с Виктором внимательно смотрели на него, с нетерпением ожидая уже близкой, судя по всему, развязки.
- Все, не буду вас больше интриговать. Да и язык уже «болит». Перехожу к итогам. Только самое главное, без лишних подробностей, фамилий, дат и прочей географии с хронологией. Итак, Игорь Брызгин – внебрачный (и единственный!) сын Семена Ильича Щербины. Это установлено абсолютно точно. Хотя каких-либо документов, официально подтверждающих сей очень важный для нас факт, в природе не существует. А вот свидетельские показания и рассказы очевидцев организовать, при желании, можно. Только никому не нужно. Либо он нам верит на слово (а он – поверит!), либо… В суд, в общем, с этим не пойдешь. Или – не дойдешь.
Семенов с Любутиным недоуменно переглянулись. «И что нам это дает?» - застыл на лицах обоих немой вопрос.
-Само по себе – ничего, - как бы отвечая своим слушателям, продолжил Иванов. – Но вместе с другими интересными фактами… Товарищ Щербина, в свою бытность секретарем ЦК и прочая, прочая, имел самое прямое отношение к так называемому «золоту партии». Большинство считают его выдумкой журналистов и киношников, и я не собираюсь утверждать обратного. Важно другое. Умереть Семену Ильичу помогли. Очень тонко и профессионально, но – помогли. Уж очень вовремя у него случился инфаркт… А незадолго до этого активы коммерческого банка «Бригантина», расположенного в вашем милом городе, внезапно увеличились на весьма существенную сумму. В свободно конвертируемой валюте, заметьте. Деньги пришли каким-то очень уж окружным путем, и определить первоначального отправителя сейчас вряд ли возможно. А еще где-то годом раньше господин Брызгин стал единоличным распорядителем нескольких счетов в самых престижных западноевропейских банках. Заметьте, не владельцем, а только распорядителем. Хотя слово «только» при таких суммах вряд ли уместно. Вот, собственно, вкратце и все.
- А можно спросить, о каких суммах идет речь? – почему-то шепотом проговорил Виктор.
- Спросить можно, - улыбнулся Станислав. – А шептать не надо: у этих стен «ушей» нет. Я проверял вчера, сразу по приезду… В банк «Бригантина» тогда было перечислено 50 миллионов долларов. Общая же сумма на Западе больше выше названной, по разным оценкам, в восемь-десять раз.
- Да-а, - нервно выдохнул Любутин. – За гораздо меньшие деньги, едри его в качель, людей убивают десятками. И как это наш удельный князек до сих пор жив.
- Там есть свои нюансы. Когда будем с ним общаться – узнаете. Сейчас просто не хочу зря тратить время. Нам же еще Виктор тоже что-нибудь интересное поведает. Он же тоже, надеюсь, ночь с пользой провел.
- В отличие от вас, - скупо улыбнулся Семенов, - я ночью спал. Один. А вот вечерком удалось неплохо пообщаться с местной горничной по имени Надежда. Опуская все несущественные подробности (о них можно будет поговорить позже), скажу, что она на нашей стороне. И постарается сделать все, о чем мы ее попросим… А вот, по-моему, ее шаги в коридоре. Легка на помине…
Действительно, спустя мгновение раздался легкий стук в дверь, и в комнату заглянула Надя.
- Производственное совещание в самом разгаре? Придется на время прервать. Приехал хозяин и хочет поговорить с господином Ивановым. Пойдемте, я вас провожу.
Когда Станислав вернулся, Семенов с Любутиным нервно мерили шагами комнату.
- Слушай, ну так же тоже нельзя! Мы же уже, ёперный театр, волноваться начали.
- А что мне надо было сказать Брызгину, что там «подельнички» уже извелись? Мы, мол, еще не все обсудили, как вас лучше прищучить.
- Так, так, мужики! Потом друг на друга отгавкаетесь, - решительно прервал грозившее начаться выяснение отношений между бывшими однокурсниками Виктор. – Сами же знаете – не до этого сейчас. Что там наш «герой»?
- «Герой» минут двадцать ездил мне по ушам на предмет того, чтобы я обязательно привез сюда своего босса. Как я понял, он очень хочет с ним лично познакомиться… Потом высказал искреннее удивление по поводу того, что Светлана уехала домой. Он склонен думать, что ее «работа» мне не понравилась. Даже не знаю, смог ли я его переубедить. И очень удивился, что Лена, наоборот, осталась. Петруха, не поведаешь кратенько «святому собранию» в чем здесь причина?
- Кратенько? – Любутин смущенно улыбнулся. – Считайте это любовью с первого взгляда. Точнее, так оно, похоже, и есть. Все вопросы и объяснения потом.
- Да, уж… Вот это номер! Ладно, едем дальше. Когда мы шли к Брызгину, Надя сказала, что он приехал сегодня с новой жертвой. Она уже получила обычные в таких случаях указания. Мне же он сказал, что хочет сегодня расслабиться, а завтра мы еще – если я не возражаю – поговорим.
- Поговорим-то мы всяко, только не так, как он планирует.
- Да, Виктор, обязательно поговорим. Я, пока шел обратно, подумал, а что, если попросить Надю, чтобы она и Брызгину этого зелья подмешала. Как говорил один из героев «Бриллиантовой руки», «сделаем усё без шума и пыли».
В комнате на несколько минут наступила тишина. Если бы нашелся человек с необычайными способностями или очень «хитрый» прибор, способный распознавать и фиксировать человеческие эмоции, то эту тишину, наверное, потом назвали бы звенящей, напряженной, предгрозовой. Все мысли трех мужчин сейчас были подчинены только одной цели: полностью выполнить задуманное и постараться при этом остаться живыми и здоровыми.
- Все! Гори оно синим пламенем! – решительно поднялся со своего кресла Любутин. – Скоро ужин. Ты, Витя, загляни до этого к горничной и передай нашу просьбу. А я сбегаю к охранникам, чтобы Ахмат получил сигнал к действию. Потом заберу Лену, и встретимся за столом. Будет у нас за ужином одна женщина на троих. Умная и красивая. И – моя! Прошу это, бляха-муха, хорошо запомнить.
- Мог бы и не заострять, - скорчил обиженную гримаску Станислав. – Виктор у нас изначально был не при делах, а я… Мне до сих пор каждый член болью отзывается. И не ржать, господа гусары! Я просто хотел сказать: все тело. В общем, за Лену сегодня в этом смысле можешь не волноваться.
Бывают, хотя и очень редко, в жизни каждого человека моменты, когда все задуманное получается. Конечно, не само по себе, но и без чрезмерного напряжения. Почти, как у Юлия Цезаря – пришел, увидел, победил. Вполне возможно, что в данном случае существенную роль сыграла и абсолютная уверенность Брызгина в своей безопасности. Да и не ждал он ответного хода так быстро. Точнее – вообще не ждал. И, уж тем более, на своей территории.
После ужина он повел свою очередную «пассию» сразу к ней в комнату, по дороге попросив Надю принести им по бокалу вина. А часа через полтора Надя тихонько постучала в комнату Станислава.
Трое мужчин, уже измучавшихся бесконечным (как им казалось) ожиданием бесшумными тенями заскользили по коридору.
В «заветной» комнате все было тихо и спокойно. Полураздетая молодая женщина мирно посапывала на кровати, а, у ее ног, на ковре, как обычно, полностью одетый, но с расстегнутым гульфиком, «мирно» покоился господин Брызгин.
- Это я малость переусердствовала, - удовлетворенно хихикнула за спиной у Любутина Надя. – К обычному брызгинскому составу еще и снотворного добавила. По две таблетки. Для гарантии.
- Ну и пусть их, - отмахнулся Иванов. – Нам проблем меньше. Сейчас перетащим красавца к нему в апартаменты, а по утру и поговорим. А вас, Надя, я попрошу о дамочке позаботиться. Коль уж повезло человеку, то пусть по полной программе. Чтобы на утро и тени сомнения не было.
- Хорошо, я все…
Она умолкла на середине фразы. Все удивленно повернулись к женщине, которая широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела в сторону двери. Там стоял, чуть облокотившись на косяк, бородатый мужчина в пятнистой униформе.
Напряженная пауза длилась несколько бесконечно долгих мгновений. Потом Любутин витиевато выругался:
- Ахмат, ёперный театр, ну что за шутки? Так же людей можно заиками сделать на всю оставшуюся жизнь!
- Ну, извините, привычка.
Надя, как заводная кукла с поврежденным механизмом, застыла на одном месте, лишь переводя неестественно круглые глаза с одного говорившего мужчины на другого. Потом тихо ойкнула и медленно стала оседать на пол.
- Ну, что, дошутился? – со злостью бросил Петр успевшему все же подхватить Надю на руки Ахмату. – Думать, едрена вошь, тоже иногда не вредно. Привычка у него… Вот теперь сам и разбирайся с ней. А мы господина Брызгина до его комнаты «проводим». Подождем, пока проснется, и поговорим. По душам. Ты можешь особо не торопиться, но, когда здесь все уладишь, приходи. Твой голос – и в прямом, и в переносном смысле – явно лишним не будет.