Это была обычная столовая, в которой кушают миллионы людей. Кафельные полы, колоннады колон и кафельные же стены желтовато-серого цвета, низкий беленый потолок, потерявший свою белизну, приблизительно тогда, когда тетя Маша – главный повар столовой в последний раз мыла руки. А это было очень давно. Эта трехобхватная тетка неопрятна, всегда пьяна. Ее заскорузлые руки черны. Правда, за приготовление кушаний отвечают замарашки, тощенькие замызганные девахи, движимые заплывшими глазками тети Маши, когда последняя не купает эти глазки в стакане с водкой (должность позволяет ей пить водку).
Мебель в этой столовой тоже обычная – пластмассовая. Серого пластика абсолютно все: и прилавок, за которым выдают тарелки, и круглые столы, и табуреты – все сделано из этого пластика. Как, впрочем, и посуда. Только варочный автомат в углу кухни железный – стратегический объект. А вокруг постоянно суетятся замарашки.
Я взял тарелку и наполнил ее.
Сегодня вкусный обед – суп-пюре. Как и все здесь выглядит он не очень. По цвету – желтовато серый с небольшими вкраплениями красного, оранжевого, зеленого. Говорят, что в этом кушанье кроме картошки есть и фасоль… и горох. А красные вкрапления – это морковь. Но я уверен, что сюда добавляют тыкву и красный сладкий перец. Я ощущаю запах тыквы и чувствую вкус перца. А зеленое – это определенно петрушка. И даже, может, быть немножко укропа. Очень вкусно! Филологи утверждают, что раньше это блюдо называлось «доширак». Но, по-моему – это бессмыслица. До того, как оно никак не называлось – оно не имело названия, а потом стало называться «жри раком». Существует даже легенда. Когда строили это столовую, мебель завезли много позже. Столовую же посетил легендарный генерал Уныния. Да-да, было такое. Да и сейчас встречается. В демократическом государстве за одним столом кушают суп «жри раком» и инженер, и генерал, и осенизатор.
Так вот, когда сюда приезжал Уныния, мебели не было. Молодой студент получил кушанье. Как раз тарелку этого супа. Все кушали стоя. Что было крайне не удобно в одной руке держали тарелку, в другой ложку, а еще давали лепешку, солонку, которую держать было неудобно да и не чем. И студент как бы ни у кого не спрашивая, спросил «как же мне есть?» Такое вот размышление вслух. А поднимает он глаза и перед ним генерал Уныния.
- Жри раком! – отвечает он.
Студент ставит на пол тарелку и нависает над ней, встав на карачки, в одной руке ложка, в другой лепешка. Очень удобно, кстати. Все-все последовали его примеру. И долго-долго кушали так. Отсюда и пошло название этого супа.
Но я все иду-иду, блуждаю в этих колоннадах, а свободного места все нет. Все столик заняты. Суп уже почти остыл. Хорошо. Язык не обожгу. Нужно было сначала найти место, а потом наполнить у стойки автоматической раздачи тарелку. Меня задержал мой начальник, Сверлов Сверлович. Он очень интересно рассказывал о болезни своей жены. Я не все понял, наверное, я пойму, когда женюсь. Это будет уже скоро, через четыре с половиной года, меня повысят в должности и мне можно будет жениться. Я как представляю ее сиськи, меня аж передергивает от восторга.
Пока я шел по залу я увидел поэта ПенИсова. Он великолепный поэт. Я даже остановился. Не каждый день наткнешься на ПенИсова. Вот известного футболиста Молофеева я натыкаюсь часто. Он всегда обедает в южной части столовой. Но я не очень интересуюсь футболом. Я больше интересуюсь поэзией и встретить ПенИсова - это счастье. Все-все его стих пролетели перед моим взором, протопали строем мимо ушей.
А он даже удостоим меня вниманием. Он сказал:
- Че встал? Иди отсюда. Не видишь занято.
Я пошел. Но эту встречу я запомню навсегда. Это почти тоже самое, что встретить Гагарина. Говорят, был такой мифический герой. Он умел летать в космос. Или поздороваться за руку с Вадимом Шефнером. Но он тоже из далекого-далекого прошлого. Жаль.
Наконец, я увидел свободное место, за этим столиком сидел всего один человек, остальные три места свободны. Обычный человек в сером балахоне до пят, как у всех. Надо сказать, что одежда эта удобна и демократична. Все, все ходят в одинаковых балахонах. И дворник, и президент. Понять кто перед тобой только по длине личного номера на руке. Если номер длинный и с вензелем – важная персона, номер короткий – обычный гражданин. На руках этого человека я не увидел номера. Это меня удивило и я присмотрелся к нему повнимательнее. Он показался мне неприятным. Очень неприятный человек, решил я. У него на лице написано, что он всем недоволен. Кушанье он кушал будто отраву. Он наполнял ложку, доносил ее до рта, зажимал между бесцветными губами, кривился, вытягивал ложку, двигал челюстями. Другой рукой брал солонку и тряс над тарелкой, ставил солонку…
Неприятный тип. Такие не понимают, что счастье везде: в поисках места в столовой, в ложке супа, в каждом вздохе. Такие видят в счастье – одну неприятность. Крайне неприятный тип. Не зря с ним никто не соседствует. Но я сяду. Сяду напротив.
- Не соленый, - сказал он, повторив в очередной раз ритуал с солонкой.
- Очень вкусный, - возразил я.
- Совершенно не соленый, - он дочерпал суп. Подошел к автоматической стойке раздачи, стоявшей совсем рядом и наполнил тарелку еще. Он сел. Открыл солонку и вытряхнул полностью содержимое солонки себе в суп.
- Вот так всегда. Везде плохо наполняют солонки. Особенно это заметно к концу месяца.
- Вам будет солоно.
- Пресно.
Сосед перемешал суп. И принялся черпать кушанье. У него получилось это очень неаппетитно. Я даже подумал, что из трех возможных наполнений тарелки я сегодня сделаю два.
- Совершенно несоленый. Он встал. Взял солонку. – За соседними столами, - сказал он, - уже нет соли!
- Как? - удивился я. – Солонки наполняют часто, раз в месяц!
- Раньше, когда я обедал в западной части. Мне хватало соли на тринадцать дней. Я съедал всю соль. Эта часть столовой больше. Но за соседними столами уже нет соли. А суп не соленый.
- Смотри, я обойду три стола, за ними тоже пустые солонки. И только на четвертом столе я найду ее… полупустую.
Я заворожено следил за ним. Так и случилось. А он вернулся и продолжил ритуал кушанья. Я старался не смотреть на этого неприятного человека и кушать суп. Вкусно.
- Как ты думаешь из чего этот суп?
Вот чудак, он не знает из чего делают этот суп.
- Из картошки, - сказал я.
Лицо его немножко потеплело, губы изобразили подобие улыбки.
- А так же здесь есть протертая фасоль, горох, красное – это морковь…
Лицо его изменилось словно он съел очень много соли.
- Я уверен, - продолжал я, - что здесь есть тыква, я чувствую запах тыквы. Меня однажды угощал тыквой мой друг – ефрейтор Задвигов. А зеленое – это петрушка… и укроп.
- Этот суп из гнилой картошки. Я знаю. Ты просто не видел, как делают эти супы. Они даже соли не удосужились туда положить. Эти серые точки – протертые мошки и тараканы…
- Вы врете!
- Слушайте меня. Эти красные точки – это облупившееся краска с родильного дома. Его сейчас ремонтируют – это добавляют чтобы вы плодились, а зеленые вкрапления – штукатурка с дома художеств, там тоже скоро будут делать ремонт. Это добавляют сюда, чтобы вы проникались искусствами, образовывались, так сказать.
Я впервые испытал гнев. Мое счастье дало трещину из-за этого человека. В эту трещину хлынул гнев. Я вскочил и закричал:
- Нет. Зеленое – это петрушка!.. Петрушка!!! И укроп, - уже тише добавил я, сидящие рядом недоуменно глядели на меня.
- Хорошо, хорошо, петрушка, - сказал сосед, - выросшая на стене дома искусств.
Я извинился перед всеми и сел кушать. Настроение улучшилось. Ведь вместо того, чтобы возникнуть сомнениям у меня возник гнев. Гнев на эту ложь. Я остался доволен собой. Пожалуй, я все-таки трижды наполню тарелку.
- Еда это тлен. Ты разве не чувствуешь запах тлена?
- Нет. Это очень вкусный суп, - сказал я. Меня больше не смутить.
- Ведь взять к примеру мясо – это же мертвечина…
- Вы ели мясо?! – удивился я.
- Да. И его тоже не досаливают.
- Не может быть!
- Да, его тоже не досаливают.
- Не может быть, чтобы вы ели мясо.
- Я генерал Уныния.
Да, в детстве я видел это лицо в информационных листах. Я всмотрелся в лицо соседа. Он был очень стар. Я раньше этого не замечал. Если не рассматривать его близко он выглядел лет на сорок, в движениях чувствовалась упругость, он выглядел металлическим, как стратегический объект.
- Легендарный генерал, - выдохнул я.
- Меня разжаловали.
- Но…
- Я съел всю соль. У них в головах и за душонками слишком мало этого белого порошка. Они не соленые.
Я уже не вникал в смысл. Я ловил звуки его голоса. Подумать только, сам разжалованный генерал Уныния! Легенда!!!
- Я учил молодых смыслу жизни. Знаешь скольких я взрастил? Но я забыл, что чем больше ты ешь соли, тем больше тебе нужно. И меня сожрали, мои же ученики. И теперь у меня другая соль. Соль здешних мест.
- У нас прекрасные места.
- Что здесь хорошего? От моих привилегий осталось только то, что я могу наполнить тарелку четыре раза.
- Это же прекрасно!
- Ты молод и мало знаешь мир. Ты мало съел соли. Знаешь ли ты, что овощи, овощи которые ты ешь мертвы?
- Как это.
- Вот все говорят мясо, мясо – мертвечина. Так и овощи мертвы. Ты выдернул из земли, все – овощ мертв.
- Я никогда об этом не задумывался.
- Но это так! И ты не будешь кусать живую корову заногу, ты не будешь взрывать зубами землю, чтоб укусить живой клубень. Ты ешь мертвечину. Все пахнет тленом. И все не соленое. Весь мир не соленый.
- А где взять столько соли?
- В башке! В башке! И только там. Вся соль в башке. И башкой понимаешь, что от всего пахнет тленом. Вот дети. Они только родились, а уже пошел процесс умирания, не пройдет и шестидесяти лет, как младенца мертвого сожгут в крематории. Может и раньше. А женщина? Им посвящают стихи, картины, их обожествляют, восхвляют их формы. А что такое грудь?
- Что?
- Грудь – это молочная железа, которая предназначена давать молоко новорожденному, тленнопахнущему мерзавцу, который вырастет неблагодарным хамом. А они восхищаются. А влагалище?
- Что?
- Влагалище! Что такое влагалище?
- Что?
- Это детородный орган, предназначенный для воспроизводства ублюдков! И каждый мудак сует туда свой грязный член, чтобы добыть подергивания удовольствия и зачать этого мерзкого ублюдка! Это противно.
- Вы были с женщиной?
- Я был с сотнями женщин. Это интересно до первой сотни. Потом понимаешь: в них нет соли… И от них пахнет тленом.
- Вы были с женщиной…
Генерал открыл солонку, высыпал соль в суп, размешал и откушал несколько ложек. Рот его по-прежнему кривился.
- Я не могу есть эту бурду.
Он встал и ушел. Подумать только, я разговаривал с самим генералом Уныния. Я с удовольствием съел три порции из своей тарелки, затем доел из тарелки генерала.
Его суп был действительно не соленым. Но это ничего. У меня есть соль. Это соль моего счастья. Счастья, когда я ищу место в столовой, счастья, когда я кушаю суп, счастье, когда я делаю вздох, счастья, когда я вспоминаю разговор с самим генералом Уныния. А скоро у меня будет жена. Мне осталось подождать всего четыре с половиной года. Но мне легко ждать. Я счастлив. В моем супе всегда хватает соли.