XI
Позавтракав, я разложила книжки с искренним желанием побыстрее выполнить все домашние задания, чтобы не висели надо мной никакие не сделанные дела. Но как только взгляд оторвался от учебника, мысли занялись совершенно другими размышлениями.
Это ж надо быть такой балдой, чтобы додуматься выпрыгнуть с третьего этажа школы! Ну, допустим, закрыла бы я дверь шваброй, а в это время кто-то из учеников обнаружил, что что-то там забыл и вернулся... Или, например, уборщица надумала бы зайти в класс. И в том и в другом случае шум подняли б, аж сам директор, наверное, выбежал бы. Кроме того, где гарантия, что в момент моего прыжка, никто не будет проходить под окнами внизу. Придавлю человека насмерть, а он, может быть, ещё жить хочет... Нет! Лишение себя жизни – дело серьёзное. И я мысленно поклялась, не предпринимать никаких действий, пока не придумаю какой-нибудь надёжный вариант.
Думать долго не пришлось, мои размышления прервались Маниным появлением.
- Мы вчера с папой собирались в магазин, новый телевизор присмотреть. Этот уже почти не показывает, только нервы треплет. Ну, раз вчера не получилось, сходим сегодня. Может и ты с нами?
Мать приветливо улыбалась, и весь её облик можно было бы назвать счастливым, если бы ни непонятное беспокойство и напряжение, застывшее в её небольших глазах.
- Я только села уроки делать, - нерешительно возразила я.
- Сделаешь после обеда, - непринуждённым тоном выдала мать, и обратилась к показавшемуся в дверях Борису, - Свету уговариваю с нами пойти, а она сомневается.
- Как сомневается? А с кем же мы советоваться будем? – шутливо возмутился отец.
У обоих родителей было отличное настроение и мне захотелось побыть с ними, с такими, подольше. Резко подскочив, я пошла одеваться.
Телевизор в продаже был только один, да и тот с дефектом, так что «Культтовары» мы покинули с пустыми руками.
- Ну, что домой? - подняв руку, Маня посмотрела на часы.
- Зачем же домой? Можно ещё в универмаг зайти.
Казалось, отец наслаждался этой нашей возникшей в кое-века семейной идиллией, скрепляемой общим делом – покупкой, не важно чего.
- Я была там на днях. Не на чём взгляд остановить, - недовольно проворчала Маня.
- То на днях, а сегодня, наверняка, что-то новенькое завезли.
- Ага. Норковые шубки, - скептически заметила мать, однако уверенными шагами направилась к двухэтажному зданию.
- На шубу норок не набралось, только на воротник, - продолжал шутить Борис, показывая жене партию висевших в сторонке пальто.
- И правда, новый товар завезли, и норка вроде бы настоящая, - задумчиво произнесла Маня. - Но я не люблю изделия из водоотталкивающей ткани. Драп в носке, куда приятнее.
- Любить будешь меня, а вещь эту примеряй, - весело настаивал Борис. – Ну, как Свет, - обратился он ко мне, - красиво?
- Ну, да, - искренне высказала я свою точку зрения. - Фасон модный. Мама даже моложе и худее кажется.
- Тогда берём, - Борис направился к кассе.
- Сейчас-то, хоть, домой? – не смотря на обновку, большого восторга Манино лицо не выражало.
- Как это домой, а в детский отдел?
Через полчаса я вышла из магазина, обнимая двумя руками новоё ярко-красное драповое пальто.
Теперь умирать совсем не хотелось. А может быть я для всех вовсе и не «боксёрская груша»? – подумалось мне. Зачем бы стали боксёрской груше покупать такое красивое пальто? На радостях я на другой день даже пятёрку по истории получила, хотя всегда находила этот предмет скучным и не интересным. Маня же ходила всю неделю недовольная.
- Мне в этом пальто холоднее, чем без него, - ворчала она. – Надо было ему «галочку» поставить, что мероприятие выполнено, вот и навязал мне чёрт знает что.
- Но, мам, оно сидит на тебе, знаешь, как классно, - пыталась я мать переубедить.
- Да плевать мне, как оно на мне сидит! – возмущалась она. – Если бы мой ненаглядный муж меня любил, уже давно б шубу купил.
Мысленно возражая, что шуб в магазине не было, а кроме того, на Маниной маленькой и полной фигуре ещё не известно, как бы та вещь смотрелась, я старалась при подобных возмущениях отмалчиваться, пока в мой адрес не посыпалось то, что досталось Борису - ведь в магазине я его поддержала.
В субботу, к своему великому удивлению, я уснула очень рано, успев сквозь сон услышать лишь кусочек диалога:
- С первого декабря меня переводят работать в Ахтырскую. Смогу теперь снова домой приезжать каждый день, - сообщил Борис.
- Ну, и слава богу, - радостно ответила ему Маня.
Утром меня разбудили голоса родителей, которые уже сидели за столом и завтракали.
- Почему Света до сих пор не встала? – недовольно ворчал Борис, - Времени-то уже сколько. Она, что, так и будет, до обеда в постели валяться?
- Не трогай её, - властно возразила Маня. - Она за неделю устаёт, выматывается. Пусть, хоть, в выходной отоспится.
- Чем это она у тебя так загружена, что за неделю выматывается? - послышалась злая усмешка Бориса. – Я в её годы...
- А ты её с собой не сравнивай! – визгливый Манин окрик не дал ему закончить мысль, - Она девочка. Да ещё и организм с детства ослабленный. Что тут поделаешь? Пусть хоть за счёт сна сил набирается.
Услышав, что у Мани и Бориса снова разногласия, я предпочла притвориться дальше спящей и поднялась лишь тогда, когда они завтракать закончили.
- Проснулась? – радостно приветствовала меня Маня. – Ну, как спала? Снова вчера долго не могла уснуть?
- Да нет, - мои плечи слегка вздёрнулись, - наоборот, очень быстро уснула.
- Вот видишь! – мать расплылась в довольной улыбке, - Всё-таки, когда я дома, ты засыпаешь без проблем.
Я пошла умываться, немного удивившись, почему именно этот, касающийся меня вопрос, привлёк Манино внимание. Однако в тот день Маня интересовалась моей особой больше обычного.
- Как твои успехи в спорте? – спросила она, присев за стол во время моего завтрака и пристально глядя мне в глаза. - Уже со всеми нагрузками справляешься?
- Не всегда, - честно призналась я. – Знаешь, какое-то время уже лучше было, а сейчас снова мне стало трудно пробежать четыре круга. Как будто воздуха не хватает, кажется иногда, что даже упасть могу.
- Задыхаешься, значит. Получается физические нагрузки, действительно противопоказаны. - Маня понимающе и сокрушительно покачала головой, словно такое поведение моего организма ожидала. – Ну, и брось ты эту Лёгкую атлетику. Хватит с тебя уроков физкультуры.
- Ты что? – возмутилась я. – Со мной такое только два раза случилось. Зато по прыжкам в длину у меня результат уже восьмой, а раньше пятнадцатый был.
- А ты не боишься, что тебе однажды дышать настолько трудно будет, что ты просто потеряешь сознание? И что тогда? У вас, ведь, при спортивной школе даже врача дежурного нет. Не так ли?
- Ну, до сих пор ни разу же такого не случилось. А даже если и потеряю сознание, мне нашатырный спирт понюхать дадут, я видела, у нас там в аптечке есть.
- Ты в аптечку заглядывала? Тебе, что уже однажды плохо было? – её взволнованный взгляд нервно пробежал вдоль всего моего тела.
- Да, нет, - мне показалось волнение Мани забавным, и я улыбнулась, - просто девочка одна коленку разбила, надо было зелёнку принести.
- Ах, вот оно что, - мать тоже улыбнулась. – И всё-таки я удивляюсь, почему вас принимали в эту спортивную школу без предварительного медосмотра. Мало ли что... Может у тебя сердце больное. Упадёшь, и никакой нашатырный спирт не поможет.
- Чего это у меня вдруг – сердце больное? Нас вначале каждого учебного года в школе Марья Семёновна осматривает. А если нашатырный спирт не поможет, мне «скорую» вызовут. У нас там телефон есть.
- «Скорую» вызовут? – Маня вздрогнула, как от неожиданного резкого звука. – Только этого не хватало! А потом слухи и сплетни по всему городу пойдут. А какой у вас там в спортшколе номер телефона?
- Не знаю я, какой номер. И почему это из-за того что «скорая» приехала, должны слухи пойти? Ты же вызывала, когда у меня голова сильно болела, и ничего. А ещё у нас в школе какой-то девятикласснице тоже «скорую» вызывали. Мы все выбежали, посмотрели, как она бледная в машину садилась, а на другой день никто об этом даже и не вспоминал...
- А ты себя с девятиклассницей не сравнивай, - категорично заявила мать и замолчала.
Было абсолютно не понятно, почему нельзя сравнивать себя с девятиклассницей, зато ясно вырисовывалось другое: она не хочет, что бы я дальше занималась Лёгкой атлетикой. Скорее всего, потому что нет высоких достижений, - подумала я и решила никогда больше не жаловаться Мане, если у меня в спорте что-то не получается.
На очередной тренировке Сергей Петрович раздал всем анкетные листки бумаги, размером в двойной тетрадный лист и сказал, что от него требуют, чтобы все подопечные прошли медосмотр. Никто не понял, откуда возникли эти требования, но я про себя отметила - возникли они для меня очень своевременно. Теперь-то у Мани не будет повода, отговаривать от тренировок. Согласно моим предположениям, мать должна была расстроиться от такой новости, однако её лицо охватила удовлетворённая улыбка:
- Правда? - радостно спросила она. - Вот это совсем другое дело. И когда надо этих врачей обойти?
- До конца зимних каникул, - ответила я, поняв, что мать была настроена против Лёгкой атлетики всё-таки из-за чрезмерного беспокойства о моём здоровье.
- Вот и чудесно.
Что чудесное Маня нашла в медицинском осмотре, мне было не понятно. С моей точки зрения - ничего особо хорошего или плохого: вполне нормальное явление, как снег зимой или жара летом.
Ждать начала зимних каникул я не стала, а начала постепенно обходить врачей.
- Остался только ухо-горло-нос и педиатр, - похвасталась я однажды Мане, которая периодически интересовалась, как продвигаются мои дела в этом направлении. – Но их придётся всё-таки, на каникулах пройти, потому что к ухо-горло-носу без очереди не пускают, надо талончик брать, а педиатр подписывает только, когда все врачи пройдены.
- Я возьму тебе талончик, - жизнерадостно пообещала Маня. – Завтра же на вторую половину дня и возьму. Ты только после школы нигде не задерживайся.
Маленькая картонная бумажка с указанием времени 15:30, лёжа на столе, приветствовала моё возвращение из школы.
- Вот здорово! – обрадовалась я. – Покушаю, отдохну немного и побегу.
- Вместе пойдём, - тихо, но категорично заявила мать.
- А тебе-то зачем идти? Я ведь всех врачей без тебя обходила. И потом, тебе же на работу надо.
- Я предупредила директора, что приду сегодня немного позже.
- Но зачем? – из-за недоумения я даже икнула.
- Мне надо с врачом поговорить. Тебя же я очень прошу, и даже требую: не встревай в мой разговор с доктором.
Вздёрнув удивлённо плечи, я молча Маню покинула. Кто знает: может у неё что-то с горлом, и она хочет на один талончик две проблемы решить...
Перед выходом из дома мать зачем-то поинтересовалась:
- Ну а как ты теперь спишь? Всё ещё слышишь, как я с работы прихожу?
- Слышу, - честно призналась я.
- И в выходные тоже долго уснуть не можешь?
Я задумалась, пытаясь припомнить всё и упорядочить.
- Да, нет. В выходные я засыпаю очень быстро и в среду тоже, а в понедельник всегда очень трудно просыпаться.
- Вот видишь. Значит, это всё-таки из-за боязни оставаться вечерами одной, ты плохо засыпаешь.
- Ну, да! А чего ж я тогда по пятницам спать не могу? Папа же по пятницам дома.
Маня резко повернула голову в мою сторону и моментально отвела взгляд, внезапно выдавив из себя смех.
- Получается, что тебе спокойно, только когда мама дома, а папа такого спокойствия не внушает.
- Это почему же? – удивление заставило меня замереть на несколько секунд в неподвижности. – Папа, ведь сильнее тебя. И если б я чего-то боялась, то именно с ним должно быть спокойнее.
- Ты так считаешь? – она снова засмеялась, - Ну, что ж тем лучше. С понедельника, он будет вечерами дома.
Зайдя в сравнительно новое здание районной поликлиники, мы заняли свободное место у кабинета, к двери которого была прикреплена табличка с длинным и трудно выговариваемым словом: «отоларинголог». Кроме нас там сидел мужчина с перевязанным ухом, долговязый парень, сосредоточенно читающий журнал «Наука и жизнь», и молодая женщина с четырёх-пятилетним мальчишкой, которого тщетно пыталась уговорить, посидеть хоть пару минут спокойно. Не смотря на то, что у нас был талончик с точным указанием времени, ждать пришлось больше часа.
- Ну и что вас ко мне привело, - спросил уставшим голосом седоволосый врач.
Я выразительно посмотрела на Маню. Справку, которую надо было отдать на подпись, перед уходом она положила себе в сумку.
- Знаете, доктор, - громко заговорила мать, будто объясняла новый материал у доски, - гной у неё из носа течёт.
- Какой гной? – от неожиданности такого заявления я слегка подпрыгнула на стуле.
- Света! Мы же с тобой договорились, - Маня резко направила на меня взгляд своих зелёных глаз, и казалось, что из этих двух болот вот-вот выпрыгнет какой-то дьявол, чтобы меня задушить. Повернувшись к врачу, она заговорила мягко и жалобно, - Понимаете, доктор, боится Вас девочка. Потому и не решается во всём признаться. Еле затащила её сюда.
- Чего это она меня боится, - недовольно проворчал тот, - вроде бы уже не маленькая, должна понимать, что врач не для того, чтобы боль причинить, а для того чтобы от боли избавить.
- Клятва Гиппократа, - с умным видом кивнула Маня.
После короткого осмотра, я получила направление на рентген носоглотки. Поведение Мани меня настолько ошарашило, что о справке, которую следовало подписать, я вспомнила уже за пределами кабинета.
- Давай вернёмся, - дёрнула я Маню за рукав, заглядывая ей в сумку.
- Он тебе сейчас не подпишет, - уверенно возразила мать. – Пока мы ему рентгеновский снимок не принесём, не будет он брать на себя такую ответственность.
- А зачем ты ему сказала, что у меня гной, - возмущённо спросила я, направляясь к выходу.
- Потому что я очень волнуюсь. У тебя с детства в этой области сплошные проблемы. Забыла что ли? Вечно ты по болезни пропускаешь уроков больше, чем кто-либо. А врачам, если не сгустить краски и не преувеличить проблему, нет ни до чего дела.
- Но я, ведь в этом году ещё ни разу не простыла...
- Погоди, ещё зима не настала. И потом, к чему этот разговор? Сделаешь снимок, если он покажет, что всё нормально, врач без проблем подпишет тебе справку, ну а если нет – значит, мы вовремя обратились.
Маня шла самодовольно улыбаясь. Я плелась рядом, недоумевая, чему это она так внутренне радуется. В воздухе пахло подгнившими осенними листьями. О приближении зимы говорили лишь утренние заморозки, превращающие при помощи туманов обыкновенные деревья в неописуемо красивые узоры. Днём же воздух приятным холодком ласкал не спрятанные под одеждой лицо и руки. Беседовать о чем-нибудь с Маней, не было ни настроения, ни желания, и глубоко вздохнув, глядя себе под ноги, я погрузилась в собственные мысли. Две женщины, что-то оживлённо обсуждающие, заставили мой взгляд оторваться от земли и упереться в их фигурки.
- ... а она оделась, схватила сумку и убежала, - эмоционально закончила свой рассказ та, что была помоложе. Вдруг, также как и я, оторвав взгляд от тротуара, она замедлила шаг, и, уставившись на Маню, почти испуганно произнесла, - вот эта женщина! Я её узнала. Я знала, что, если когда-нибудь тебя, гадину, встречу - обязательно узнаю.
- Кто Вы такая? – Маня тоже замедлила шаг, и её лицо выразило такой испуг, какой я за всю свою жизнь на нём не встречала. – Я Вас не знаю. Я Вас вижу впервые...
- Впервые, говоришь? – в глазах незнакомки блеснул злой огонёк. – Да нет, тварь, это наша с тобой вторая встреча. Забыла, да? Только я тебя, сволочь, никогда не забуду! Ходишь по земле, как будто ничего не произошло, а моей мамочки нет в живых. Это из-за тебя она умерла. Плакала она много, потому и умерла. Из-за тебя твари плакала, - женщина достала из кармана носовой платок и вытерла побежавшие по щекам слёзы, потом, переведя взор с Мани на меня, и как бы только теперь заметив, что я вообще здесь присутствую, негромко продолжила, - а у тебя, оказывается, и дочечка растёт. Вот сейчас возьму и всё ей про её мамочку расскажу. А впрочем, нет. Я подожду, пока она немножко подрастёт и повзрослеет. Раз я тебя на этой улице встретила, значит, где-то поблизости ты тут живёшь. Вы же на этой улице живёте? – обратилась она ко мне, и я утвердительно кивнула.
- Доченька, идём отсюда побыстрее, и не смей с ней разговаривать, - к Мане, казалось, вернулся дар речи, отключённый на некоторое время испугом. – Я понятия не имею, кто Вы такая, но, судя по Вашему поведению, могу смело утверждать, что Вы сумасшедшая!
Схватив меня за руку, Маня почти побежала по направлению к дому, словно нам обоим грозила смертельная опасность.
- Кто эта женщина? - поинтересовалась я, когда шаги наши немного замедлились.
- Сумасшедшая, - переведя дыхание, ответила мать, - мама у неё умерла, так она теперь всех встречных в её смерти обвиняет.
- Так ты её все-таки знаешь?
- Не совсем. Просто слышала от людей, что с ней такое произошло.
В пятницу Борис приехал немного раньше обычного, и, обедая вместе с ним, Маня делилась новостями:
- На днях идем мы как-то со Светланой из поликлиники, и дочку Воронина случайно встретили. Она, похоже, совсем умом тронулась. Уставилась в упор на Свету и говорит: «Ты виновна в смерти моей матери». Так я Светланку за руку, и бегом, как говорится, от греха подальше.
Хотелось возразить, что всё было совсем не так, но, опасаясь обвинений в подслушивании, я промолчала. Да, и какая разница, к кому та дама прицепилась. Ведь Маня тоже не имеет никакого отношения к смерти её матери, иначе заявила бы женщина на Маню в милицию и не обедала бы тогда моя мать сейчас за одним столом с моим отцом, а кушала б какую-то тюремную еду. А раз такое не произошло, значит Маня, как и я ни в чём не виновата.
(продолжение следует)