Горничная Надя Козлова взглянула на вбежавшую в ее комнату Ирину без тени удивления. Более того, она как будто специально ждала ее…
За время своей работы в оздоровительном центре она перевидала много молодых женщин, ставших жертвами не совсем понятных для нее сексуальных «пристрастий» хозяина АО «Бриз». Всем им Надя в нужное время подносила специально подготовленный заранее бокал вина. Она точно знала, что в вино добавляется какая-то химия. Но, естественно, не знала ее состав и последующее действие на организм человека.
Всех этих женщин непременно селили в одну и ту же комнату. И подавляющее большинство из них были, так сказать, одноразового употребления. После которого Надя их больше никогда не видела. Исключение на ее памяти составляли не известно, куда исчезнувшая бывший бухгалтер турбюро (предшественница Ирины), и две ее нынешние коллеги Светлана и Елена.
Собственно, двух последних Брызгин «употреблял» тоже по одному разу. Потом они просто приезжали за хорошие деньги «обслуживать» важных гостей босса. А вот предыдущей бухгалтерше шеф «не изменял» что-то около полугода. И привозил ее сюда почти каждые выходные. Чем она его взяла – было не понятно. Куда исчезла – тоже. Хотя, у Нади на сей счет была почти стопроцентная уверенность, что оттуда не возвращаются.
Так что буквально влетевшая к ней запыхавшаяся Ирина, просящая, глотая слова, скорее помочь ей уехать домой, была абсолютно не оригинальна. Точно также поступали все ее предшественницы, проведшие далеко не самую приятную ночь в своей жизни в «заветной» комнате оздоровительного центра.
И система, так сказать, была отлажена до мелочей. Надя просто проводила молодую женщину к начальнику охраны «Лесного», а тот, как всегда, отдал короткое распоряжение на арабском своему угрюмому подчиненному по имени Ахмат. На фирме все знали, что Ахмат ни слова не понимает по-русски, так что с этой стороны конфиденциальность была гарантированна. Да и отвозил он своих пассажирок в город только до конечной остановки троллейбуса. Потом молча показывал рукой на дверцу машины, разворачивался и ехал обратно.
Этот нелюдимый мусульманин появился среди охранников оздоровительного центра месяца три-четыре назад. Впервые Надя столкнулась с ним, когда провожала к выходу очередную «гостью» босса. Ахмат тогда скользнул взглядом по лицам обеих женщин, внимательно выслушал распоряжение своего начальника, коротко кивнул и пошел заводить машину.
Собственно, все остальные их встречи были точной копией той, первой. В «империи» Брызгина излишнее любопытство не приветствовалось. Как и бесцельное шатание персонала по территории оздоровительного центра. Так что Надя приводила Ахмату очередную пассажирку, ловила на себе короткий, ничего не выражающий взгляд и шла дальше по своим делам.
И лишь однажды Ахмат посмотрел на нее чуть дольше обычного. Его взгляд был, как всегда, пустой и безразличный, но, когда их взоры на мгновение встретились, Надя успела заметить в глазах мужчины черную, беспросветную боль и тоску. Уж что-что, а это она умела определять превосходно.
Тогда, восемь лет назад, после гибели родителей, она часто сидела одна перед зеркалом, иногда тихо разговаривая сама с собой. И выражение глаз у нее было точно таким же, как сейчас у этого Ахмата.
Как она в том учебном году все-таки получила аттестат о полном среднем образовании, Надя не могла понять до сих пор. Конечно, она все годы была одной из лучших учениц в классе и в нужный момент ее часто выручали накопленные до этого знания. Иногда помогали не попасть впросак одноклассники, да и учителя старались войти в ее бедственное положение.
В общем, как бы то ни было, но аттестат Надежда Козлова получила. И средний балл его был выше четырех с половиной. С такими отметками перед ней были открыты двери любого местного вуза. Были бы… Прожить пять лет в студенческом общежитии даже на повышенную стипендию, не имея финансовой подпитки извне было во второй половине 80-х абсолютно не реально.
Через неделю после выпускного бала она должна была освободить казенную жилплощадь. Так было написано в письме, которое девушка получила накануне своего последнего школьного экзамена.
Все ее вещи, включая минимально необходимый набор посуды, легко поместились в два видавших виды чемодана. Относительно приличную на вид мебель за бесценок купили соседи по подъезду. Им же Надя отдала и все остальное.
И вот вчерашняя школьница стоит на автобусном вокзале, ожидая рейс до Краснодара. Спасибо одной из соседок, которая попросила живущую там сестру хоть как-то помочь круглой сироте. Та договорилась устроить Надю продавщицей в один из крупных магазинов краевого центра и подыскать ей комнату в общежитии.
На деле все оказалось не так просто. Наде еще не исполнилось восемнадцать лет и ее взяли ученицей продавца на так называемый неполный рабочий день – на час короче, чем у остальных. В тогдашних реалиях это означало, что учить ее по большому счету никто ничему не будет. Так, «принеси-подай», «сбегай туда-сюда». С соответствующей мизерной зарплатой, которой вкупе с пенсией едва хватало на еду. Если же нужно было купить что-то из одежды или обуви, то приходилось переходить на «трехразовое» питание: понедельник, среда и пятница. А в остальные дни «блюсти» фигуру – обходиться пирожками и чаем без сахара. Зато – по три стакана.
Надина фигура в подобном «уходе» вряд ли нуждалась. А вот желудок от такой вынужденной «диеты» в перспективе мог и пострадать. Спасение появилось, как всегда, неожиданно. В виде, как тогда уже начали говорить, «лица кавказской национальности».
Сей «аксакал» был лет тридцати пяти – сорока от роду, в длинном кожаном пальто, с густо заросшими черными волосами пальцами, унизанными золотыми перстнями. Он минут десять стоял в углу торгового зала, не сводя взгляда со снующей по своим делам девушки. Когда Надя в очередной раз прошла невдалеке, толкая перед собой тележку с обувными коробками, мужчина, очевидно, что-то для себя решив, подошел к ней.
- Э-э, паслушай! Зачэм такая маладая и красывая тяжелые тэлеги катаешь? С такой фигурой ходышь в этом старом халатэ? Плоха эта, да?
Девушка невольно опустила глаза вниз. Надетый поверх тоненького свитера форменный халат действительно знавал лучшие времена. Когда-то он был небесно-синим с белыми полосками на всех карманах. Теперь же, сменив нескольких хозяек и пройдя через десятки стирок, он был каким-то серо-сине-зеленым, а светлая полоска непонятного цвета сохранилась только на одном нагрудном кармане, левый край которого был слегка надорван и плавно трепетал при резких движениях или быстрой ходьбе. Правда, с ним «неплохо» сочетались изрядно полинявшие джинсы, в которых Надя в холодную пору года постоянно ходила на работу. Одним словом, видок еще тот. Правда, ее великолепно развитую и идеально сложенную фигуру скрыть или испортить подобным нарядом было все равно невозможно.
- А, вы что, хотите мне помочь товар развозить? Или новый халат купить? – улыбаясь, спросила девушка. – А, может, новую работу предложить? Более денежную?
- Маладэц, харашо мыслишь! – расплылся в золотозубой улыбке мужчина. – Зачэм такая красывая в этом магазынэ за капейки работаешь? Пайдем ка мнэ! Будешь красыва адэваться, дэньги будут…
Как ни странно, но Надя почему-то сразу поверила ему. Или ей очень хотелось поверить в сказку со счастливым концом. В принца на белом коне, приехавшего за ней. Хорошо, пусть «всего лишь» в кожаном плаще и в золотых перстнях… А, что до коня – на улице непременно ждал хозяина «Mercedes» цвета металик или иссиня-черный «BMW».
Запущенная в стране Михаилом Горбачевым гласность и перестройка вместе с кооперативным движением уже вовсю набрали обороты. Оборотистые дельцы открывали десятки кооперативов на себя, своих родственников, просто на подставных лиц. И через считанные месяцы начинали ворочать миллионами. Торговали цветами, овощами и фруктами, «фирменными» джинсами и майками, бижутерией. Те, у кого был определенный стартовый капитал и нужные связи, отправляли заграницу составами лес, металл, нефть. Обратно везли подержанные автомобили, копеечный трикотаж, жевательную резинку, дешевые сигареты.
Надя уже не раз слышала от знакомых в общежитии, что новоиспеченные предприниматели часто приглашают на работу молодых симпатичных женщин. К ним и покупатели охотнее идут, да и самим хозяевам посмотреть приятно. Платили за это обычно хорошо, в постель насильно не тянули: для этого в городе было уже достаточно «профессиональных» жриц любви. Да и любительниц торговать своим молодым телом за деньги с каждым месяцем становилось все больше.
Все эти мысли пронеслись в голове девушки за считанные секунды, и она уже вполне деловым тоном осведомилась у своего потенциального работодателя:
- Допустим, что я готова пойти к вам работать… Только допустим. И что вы можете мне предложить?
После этих слов сын гор просто растаял. На его смуглом, слегка горбоносом лице было большими буквами «написано», что он завел этот разговор просто так, на всякий случай, в глубине души совершенно не рассчитывая на его конструктивное продолжение.
- Панымаешь, я с братьями аткрываю магазин на рынке. Бальшой, красывый. Ты можэшь там тожэ работать. Для начала я буду тыбе платить триста рублей. Патом, если дэла пайдет, будэшь палучать большэ.
Описать захлестнувшие Надю в этот момент эмоции вряд ли смогли бы описать и Пушкин с Достоевским. Как в стихах, так и в прозе. Живя в последнее время на сто с небольшим рублей в месяц, неожиданно услышать такое предложение… Но радостная улыбка быстро сошла с лица девушки, и оно на глазах недоумевающего горца стало задумчиво-грустным. Надя вспомнила, что, если она уволится из этого магазина, то будет вынуждена уйти и из общежития. А где же тогда жить?
Будущий хозяин большого магазина по-своему истолковал изменение настроения собеседницы:
- Я панимаю, такая красывая дэвушка далжна палучать многа дэнег. Харашо, я буду платыть тыбэ трыста питдесят рублей. Большэ сначала нэ магу. Клянусь матэрью.
- Да нет, я не из-за денег… Извините, вас как зовут?
- Ахмат.
- Понимаете, Ахмат, если я не буду работать в этом магазине, то меня выкинут из общежития. И мне негде будет жить.
- Ну, эта нэ праблема. Я с ними дагаварюсь. Месица два ты еще у них пражывешь. А патом снымэшь себэ харошую квартыру. В любом раене…
Мужчина замолчал, ожидая Надиного решения. Она еще немного прикинула в голове возможные варианты и тихо сказала:
- Хорошо, я согласна. Только с моим начальством решите все вопросы, пожалуйста, сами.
- Канэчна, дарагая, пряма сэчас и пайду.