Уже третий день он сидел в пустой квартире без еды и воды. Его звали Марк, но даже это не могло спасти его от неминуемой гибели. Его руки были прикованы наручниками к батарее, и в какой-то степени он был рад, что летом батареи холодные.
Сухой рот, обезвоженный, как стелька, язык – всё наводило его на мысли о воде. Больше всего на свете он хотел пить. В первый день заточения самой ужасной мукой были затёкшие онемевшие руки, но сейчас он уже не помнил о них. Они тупо болтались в наручниках, практически ничего не чувствуя. В прекрасные мгновения «отруба» он видел журчащие ручьи, реки, водопады, ему грезились войска бутылок с разноцветным лимонадом, сочные фрукты, раковины, незакрытые краны… Просыпаясь, он ненавидел себя за то, что смог проснуться. Обида пульсировала в его голове, смешиваясь со страхом смерти, обволакивая насущные проблемы дымкой пренебрежения. Ему было ужасно смешно, что когда-то его волновали такие вещи, как его внешний вид, чистота комнаты, какие-либо отношения с людьми. Он смеялся и плакал, корчась от мук, выворачиваясь наизнанку от запаха своих собственных трёхдневных испражнений. И больше не было стремлений, целей, он ждал смерти как единственного союзника, способного избавить его от страданий.
Когда-то Марк умел любить. Когда-то очень давно, около трёх дней назад. Марк был знаком с Сашей примерно год, и сама история их знакомства была странной. Сашу вырвало на него в автобусе, она была смертельно пьяна, села рядом с ним, заблевала все его джинсы и упала в содержимое (бывшее содержимое) своего желудка лицом. Марк выволок её из автобуса, дотащил до своего дома, положил её в холодную ванну, и когда она пришла в себя, они занялись сексом. Следующее утро было чудесным: он проснулся в своей кровати и с удивлением обнаружил, что не один. Рядом с ним лежала девушка с простоватым лицом, по которому были размазаны полоски туши, как будто она побывала на «завтраке в МакДоналдсе». Марк стал лихорадочно перебирать в голове события вчерашнего дня, и всё вспомнил. Весьма довольный собой, он пошёл на кухню и сварил кофе. Разливая его по чашечкам, он почувствовал на своей спине чей-то взгляд. Обернувшись, он обнаружил, что девушка стоит в его рубашке и с интересом наблюдает за ним.
-Я, вообще-то, не пью… - робко сказала она. Марк не смог сдержать смеха, и они долго смеялись.
-Держи! – сказал Марк, протягивая ей кружку кофе.
-Спасибо. Как я здесь очутилась?
-Ты что, совсем ничего не помнишь?!
Она смущённо опустила глаза. Через тридцать секунд молчания она произнесла:
-Меня бросил чувак. Точнее, я его бросила….
Марк улыбнулся, хотя его пугала её серьёзность. Более того, несоответствие серьёзности и интеллигентности с её простовато-подростковым лицом.
-Я застала его с девушкой… - добавила она и отхлебнула кофе.
-Бывает! – сказал Марк, и для того, чтоб можно было не продолжать разговор, тоже сделал глоток из кружки.
-Это уже второй парень, которого я застаю в постели с девкой! – возмущённо сказала она, и её глаза стали медленно наполняться слезами. Марк заботливо обнял её и позволил ей уронить пару слезинок на свою футболку. Девушка продолжила:
-Я весь вечер пила одна. Сидела на улице, прямо на земле, и пила водку. И ни один человек не подошёл и не спросил, в чём дело. Хоть бы менты забрали!
-А где твои родители?
-Дома, - сказала она и почему-то засмеялась. А потом она бросилась к нему и поцеловала, запихивая языком ему в рот вкус кофе и перегара. Потом она отстранилась и смущённо взяла кружку. Потом они потрахались….
….Она обеспокоено одевалась, поглядывая на часы. Он лежал на кровати и любовался её неидеальной фигурой, слегка угловатой и неженственной. Ему нравилась эта «неидеальность», разносящая в пух и прах силиконовых красоток с обложек журналов, ему нравилось всё неидеальное, нестандартное, именно в этом он видел индивидуальность, естественность и великолепие. Во многом он сам себе противоречил, потому что к себе он относился по-другому: он хотел отлично выглядеть, скрывал недостатки и был очень самокритичен.
-Я не выдержу третьего раза! – сказала она, одевшись.
-Ты о чём? – ехидно улыбнулся он.
-Я говорю тебе об измене.
Он молчал.
-Я понимаю, что не время об этом говорить, - продолжила она, - Но ты должен знать, что я не прощу измены. Или прогони меня прямо сейчас, и мы никогда не увидимся, или обещай верность. Будешь ли ты со мной? Со мной одной?
Марк задумался и произнёс:
-Ну, вообще-то, если я с кем-то встречаюсь, я не имею такой привычки – изменять. Если мне хочется кого-то ещё, значит, что данные отношения исчерпали себя, и просто нет смысла их продолжать…
Она улыбнулась:
-Значит увидимся…
-Оставь телефон!
Она продиктовала номер, и Марк очень растерялся, когда понял, что не знает её имени.
-Меня зовут Марк, - сказал он, - И мне, в принципе, было бы интересно узнать твоё имя!
-Секс – не повод для знакомства? Саша. Меня зовут Саша.
Он закрыл за неё дверь и заулыбался. Ему было приятно думать о Саше. Менее приятно было думать о заблёванных джинсах….
Они встретились через день. Марк позвонил ей и пригласил к себе в гости. Она пришла, аккуратно накрашенная, ухоженная, совсем не такая, какой он увидел её тогда. Его поверг в шок её подарок – она принесла ему дверцу от морозилки, завёрнутую в праздничную бумагу. С улыбкой она произнесла:
-Знаешь, она долго валялась дома, а мне хотелось сделать тебе что-нибудь приятное…
Чем больше он узнавал её, тем больше удивлялся. Он прирастал к Саше, впивался в неё как вампир, потому что энергия била из неё ключом. Он поражался её задумкам, он был шокирован, что такие мысли могут умещаться в человеческой голове. Она была настолько неидеальна, что казалась ему идеалом. У Саши было чертовски странное чувство юмора: она закуривала сигарету в автобусе, специально нарываясь на скандал с кондуктором и пассажирами. Иногда она выходила на балкон и покрывала трёхэтажным матом весь мир, крича во всю глотку. Иногда она резала руки и заставляла его пить свою кровь. Он подсел на неё, как на наркотик, он не представлял себе жизни без неё, потому что жизнь стала бы абсолютно безэмоциональной, равнодушной. Жизнью робота.
Часы тикали в полной темноте, но никому не хотелось включить свет и взглянуть на них. Они лежали в обнимку и дышали друг другом.
-Чего ты боишься больше всего? – спросила она очень серьёзно.
-Ну, я боюсь, что когда я в очередной раз пойду в туалет, я найду там тигра…. – неудачно отшутился он.
-Как у Стивена Кинга? Ты боишься, что он убьёт тебя?
-Нет, я боюсь, что когда он будет убивать меня – я обгажусь…..
-Ну, я серьёзно! – капризным тоном сказала она и повернулась к нему спиной.
-Я не знаю, Моллюск! – он любил называть её морскими словами. – Я правда не знаю! – и обнял её сзади.
-Это так хорошо – не знать, чего боишься… - прошептала она.
-А ты? Ты чего боишься?
-Больше всего на свете я боюсь остаться одна…
-Такие люди как ты никогда не остаются одни! – сказал он.
-Ты не понял. Я боюсь остаться одна, в пустой квартире, не имея возможности выбраться оттуда. Мне кажется, что это всё равно, что проснуться в гробу, с той разницей, что крышку гроба проще скрести, чем стены квартиры. Я боюсь смотреть не рассветы и закаты, приходящие и уходящие один за другим, дни, меняющие друг друга, я боюсь видеть ветер, качающий за окнами деревья, и не иметь возможность подставить ему лицо, я боюсь видеть дождь, зная, что я не смогу отдаться его бодрящей влаге…
-Не думай об этом, Мидия. Этот страх из разряда тех, что никогда не случаются.
Она повернулась к нему и крепко его обняла.
Всё было зашибись. Они были вместе почти год, до того момента, пока у друга Марка не случился мальчишник по поводу предстоящей свадьбы.
После огромного количества возлитого алкоголя, Марк видел примерно такое: рюмка, стриптизёрша, жених, пьяный разговор… Рюмка, какая-то девушка, пьяный разговор с ней, заднее сиденье такси (! Почему-то на нём ещё и девушка), лифт, дверь собственной квартиры, мрак….
Проснулся он от душераздирающего вопля. Первым, что он увидел, была голова какой-то девки, торчащая из-под ЕГО одеяла. На ЕГО кровати. Но кричала не девка. Марк перевёл взгляд, морщась от головной боли, и увидел Сашу, зашедшую в незакрытую вчера дверь квартиры. Она стояла, облокотившись одной рукой о стену, а другой зажимала рот. Наверное, чтоб не закричать снова. Рыдания душили её, по щекам текли слёзы, и Марк хотел сказать что-то типа: «Я всё объясню», но в этот момент проснулась девка, и сказала недовольным тоном:
-Милый, кто это?
Она, Саша, его девочка, его мексиканский морепродукт, медленно сползла по стене. Он испугался, что она сейчас умрёт. Он вскочил и побежал к ней, только по пути обнаружив свою наготу. Саша вскочила со скоростью тигра, тяжело дыша и хрипя от слёз. Лицо её не было гневным, злым, удручённым. На нём была лишь детская обида, как будто ребёнка ударили по щеке. Будешь ли ты со мной? Со мной одной?
В её глазах читался немой упрёк и в то же время просьба. Просьба сказать, что ничего не было. Марк же не смог найти слов для своего оправдания, потому что ВСЁ БЫЛО.
Подгоняемая ножом, который Саша сжимала в кулаке, девка выбежала из квартиры, даже не успев обуться. Всё, что осталось в памяти Марка – это последний взгляд, брошенный на свою Устрицу, который навсегда вдолбил в его сознание её образ – образ тигра в туалете, надвигающегося на него, и сжимающего в руке наручники, неоднократно использовавшиеся в их любовных играх…
Как он жалел, что в его квартире была очень хорошая звукоизоляция!!! Всего месяц назад он поменял все окна и двери, и теперь, прикованный к батарее он сидел и хрипел осипшим от трёхдневного крика голосом. Никто не слышал его зова. Никто не кинулся ему на помощь. Ему казалось, что эти три дня намного длиннее, чем вся его предыдущая жизнь, а любовь, страсть, все переживания казались настолько ничтожными в сравнении с адским желанием пить. Он никогда не думал, что его душа настолько дёшево стоит, что он будет готов продать её за воду.
Начался дождь. Капли стекали по стеклу, унося с собой последние остатки его рассудка. Вот она, вода, совсем близко…с той стороны окна.
-Пожалуйста! – прохрипел он. – Пожалуйста, Креветка, если ты меня слышишь… Ты заковала меня в свой собственный кошмар!
Струйки воды соединялись друг с другом и с манящим бульканьем уносились вдоль по стеклу, прочь от его пересохшего рта. Он засмеялся и потянулся к стеклу, но достал лишь до подоконника. Сухим языком он стал лизать подоконник, слыша этот ужасный звук, как будто что-то натирают наждачной бумагой.
-Прости меня, я знаю, я сам виноват! – ему показалось, что он слышит звяканье ключей в замке, его сердце подскочило к самому мозгу, но это была лишь галлюцинация.
-Ты видишь?! – взмолился он.- Идёт дождь, а я не могу до него дотронуться! Как ты говорила? ОТДАТЬСЯ ЕГО БОДРЯЩЕЙ ВЛАГЕ! Приди, пожалуйста, выпусти меня! – его глаза помутнели, он продолжил вылизывать подоконник, отрываясь лишь на несколько секунд, чтобы странно гортанно посмеяться. Его глаза следили за каждой каплей, с жадностью впивались в каждую струйку, а по квартире раздавался страшный смех сумасшедшего и шкрябанье языка о подоконник.
Но она не пришла…